Разжигая пламя на снегу (СИ) - Ника Орлова
— Что у тебя произошло с моим дядей? Я никогда не видела ни тебя, ни твоих людей в его окружении.
— Разумовский не мой уровень, я работаю в другой сфере.
— Тогда за что он тебе должен деньги?
Некоторое время он размышляет, стоит ли меня посвящать, но все же говорит:
— Через его офшорную фирму мы пару раз обналичивали деньги. Все работало, претензий не было. Да и посоветовали мне его свои люди. У него есть человек, который привозит нал с Кипра, Панамы и Эмиратов, не декларируя его. С заказчика полагается процент. Не знаю, как они это проворачивают, но это их заботы. Неделю назад мы закинули ему на счет большую сумму, гораздо большую, чем первые два раза. Его человек должен был привезти валюту три дня назад, но он исчез. Из гостиницы уехал, а в аэропорт не прибыл. Подумай хорошо, не продавала ли ты в течение последней недели кому-нибудь путевку с Кипра, неважно в какую сторону. По просьбе Разумовского или просто по заказу какого-либо клиента?
С каждым словом сказанное прибивает меня все сильнее. Для меня эта информация — шок, я не то, что, вспомнить не могу, я не знаю, что вообще об этом всем думать. Этот мужчина хочет сказать, что турфирмы — прикрытие? Нал перевозили, используя какие-то схемы с путевками? Но я бы об этом узнала, хотя…
— Последние десять дней я отдыхала с подругой в Испании, меня не было в городе.
— А что у тебя глаза такие удивленные? Ты не знала про бизнес родного дядюшки?
— Нет. Всегда знала, что он владелец туристических агентств, — стараюсь звучать так, чтобы он понимал, что мое отношение к дяде Севе, в связи с этой информацией, не изменилось. Еще большой вопрос, говорит ли этот Макс правду.
— Вроде, не маленькая, а такая наивная, — улыбается он — ты что, не знаешь доходы своей организации? Ты же не миллионами там ворочаешь. А живете, — не бедствуете. Никогда не задумывалась, откуда деньги?
— Я не считаю чужие деньги, и в чужие дела не лезу, — бесит этот его снисходительный тон.
— А вот это здорово. И раз расставили все точки над «и», закроем эту тему. Ты ничего не знаешь и забываешь о нашем разговоре.
Он поднимается и собирается уйти.
— Зачем ты забрал мой телефон? — говорю уже в спину.
Он тормозит, поворачивается и смотрит на меня в упор, опускает глаза на босые ноги и снова вверх — грудь, глаза, губы, я сглатываю, так бесцеремонно меня еще не рассматривали.
— Как тебя зовут?
— Елизавета, — не понимаю, при чем здесь мое имя. Он вообще услышал вопрос?
— А попроще как?
— Лиза… подруга называет меня Элис.
Его губы растягиваются в улыбке.
— С претензией на аристократизм?
— Куда нам… — не удерживаюсь от сарказма.
— В холодильнике есть еда, не забывай есть, а то заработаешь истощение, дядюшка не узнает, когда вернешься, — бросает он, выходя.
А я злюсь, хочется догнать и придушить. Я еще не все спросила, я не узнала кто он, какую сумму должен дядя, миллион вопросов остались без ответов. И мне нужен мой телефон!
Глава 4
Макс
— Как прошла встреча с Разумовским?
— Ничего нового, что бы мы не знали, — Башир, расположившийся в кресле через стол в моем рабочем кабинете, одной рукой стряхивает пепел с сигареты в пепельницу, второй нервно стучит пальцами по столу.
— Что, вообще ничего? — спрашиваю разочарованно.
— Кроме той информации, которую он рассказал в первый раз, ничего стоящего.
— А сам что-нибудь нарыл?
— Юрий Плотников ни в один отель Лимасола не заезжал.
— Но его там видели.
— Видели…
— Значит, у него есть другой паспорт, с другим именем. Думаю, даже не один… Ищи, Башир! Иначе, будем ждать деньги до второго пришествия. Даже если я пущу эту старую лису по миру и заберу у него всю сумму, на это нужно время. Но это вопрос вторичный. Я не могу допустить, чтобы пошел слух, что меня можно кинуть. Чем быстрее его найдем, тем больше шансов, что информация не просочится.
— Через три часа у меня самолет, — Джамбаев смотрит на часы, тушит сигарету и поднимается — там на месте уже разберусь.
— Хорошо, держи меня в курсе.
— К продавцу съездишь с Асланом?
— Угу, на пятнадцать договорились.
— Постарайся быстрее найти сумму. Люди Джамала так и кружат вокруг продавца, боюсь перехватят.
— Уже обналичил часть, постараюсь на этой неделе решить вопрос. Но продавец, вроде, мужик с понятиями, да и задаток немаленький взял, не должен соскочить.
— У Джамала дело принципа, ты же понимаешь.
— У тебя, как я понимаю, тоже.
— Да я понятия не имел, что он претендует на это здание, пока мне Аслан не сказал, что к нему люди Джамала подъезжали.
— Надо же, столько лет прошло и опять столкнуться.
— Это точно, но мы были первые, тут нечем крыть. Тем более, он тоже хочет клуб открыть. Опять наркоту начнет толкать, нельзя допустить эту гниду снова к корыту, — нервничает Башир.
— Он и без клуба найдет, где толкнуть, даже не сомневайся. Или откроет в другом месте.
— Это уже будет не наша история, а тут я не могу уступить. И хоть его ребята, говорил Аслан, разговаривали довольно дерзко, он понимает, что мы уже не те молодые и необстрелянные, что раньше.
— Ладно, вырулим, понимаю тебя. Аслана тем более… Найдешь беглеца, не забудь выяснить причастность Разумовского, чтобы понимать, как их брать в оборот — вместе или по отдельности.
— Да, кстати, старик сильно скулил, чтобы отпустили племянницу. Мол она совершенно не в курсе, и вообще не при делах. Он реально боится за нее, по ходу, думает, что ее на цепь посадили, на хлеб и воду — улыбается он.
— Страх — это хорошо, значит, мы на правильном пути.
Выхожу за другом в коридор, он идет к лифту, а я направляюсь в кабинет Гриши.
Гриша Ловцов мой институтский друг, мы вместе учились на факультете IT- технологий, вместе тусовались, влипали в истории, ходили по телкам. На пятом курсе на двоих замутили совместный бизнес и сейчас не представляю наше дело врозь. Я больше подкован экономически, а Ловцов у нас компьютерный гений. Хоть и успеваемость у нас с ним была так себе, то, что нам нужно, мы от учебы взяли.
Вхожу без стука. Он сидит за компьютером в наушниках и внимательно изучает экран.
— Есть новости?
— Нету, — спускает наушники на шею — жучки в доме Разумовского молчат — банальные распоряжения горничной, стандартные разговоры по телефону, бытовые звуки,
