Полина Грекова - Референт

Пусть их маленькому дому далеко до апартаментов нынешних нуворишей, пусть посуду, купленную на рынке, или мебель, доставшуюся ей от матери, трудно назвать антиквариатом, пусть. Зато здесь всегда царит покой, мир, взаимное уважение. Это ее дом. Это ее муж. Это ее дочка. И она никому не позволит разрушить свою маленькую крепость.

Возясь на кухне, Анна еле слышно напевала с безотчетной улыбкой на лице.

— Мама! Мама!

Она на ходу протерла ладони кухонным полотенцем, направилась в спальню.

Наташка лежала на спине, раскрытая, разбросав руки и выпятив свой худой животик. Глаза были закрыты, но хитрый рот был растянут в улыбке. На мгновение Анна задохнулось от приступа острой жалости — такой беззащитной и трогательной показалась ей дочка в это мгновение.

С ранних лет девочка была очень болезненной. Было что-то с иммунитетом, что именно — врачи так и не смогли определить. Говорили об «астматическом компоненте», хотя внятно объяснить, что это такое, так никто и не смог.

Сама Наташка не нуждалась ни в каких объяснениях. Она жила в лучшем из миров, с лучшей из мам, в лучшем доме. Она просыпалась от радости и засыпала уставшей от счастья.

Глядя на ее хитрую улыбку, Анна в который раз поклялась себе, что сделает все от нее зависящее, чтобы сохранить этот маленький сосуд счастья в целостности и неприкосновенности. Ради этого она уже принесла в жертву свою профессию, хотя на своем курсе в инязе была одной из лучших. И языки давались, и работать с детьми нравилось.

Ученики хорошо это чувствовали и в свою очередь тянулись к ней. Но с Наташкиным заболеванием и речи не могло быть ни о каких яслях или саде. Ее, Анины, родители умерли рано, а Юрины жили вообще «за границей» — в небольшом украинском городке со смешным названием Киверцы. Так и вышло, что последние шесть лет главной ее заботой и смыслом жизни было это белобрысое солнышко, валяющее дурака сейчас на кровати.

Аня наклонилась и тихонько пропела прямо в круглое ушко песенку, которой ее когда-то научил Юра: по ресничкам бегают солнечные зайчики, просыпайтесь, девочки, просыпайтесь, мальчики! Кати и Наташи, Миши и Сережи. И горшочки с манной кашей, просыпайтесь тоже.

— Мама, щекотно! — девочка со смехом обхватила мамину шею ручками и повисла на ней.

— Так ты не спишь, маленькая разбойница! — Она прижала Наташку к себе.

— Я не сплю, а глазки еще спят!

— Ничего, сейчас мы их поцелуем, и они откроются!

Она поцеловала Наташку по очереди в оба глаза.

— Мало! Они хотят еще!

Их дом был расположен так, что каждый приходящий сначала должен был миновать несколько окон. Но сейчас, завозившись с девочкой, Анна не заметила, как к крыльцу подошли несколько человек. К тому же никого не ждали, кроме папы. А тот обычно, возвращаясь из рейса, стучал в первое окошко. И смеялся им через запотевшее или покрытое морозными узорами стекло.

Если Юра был не один, он тоже стучал в окошко, но особым, шифрованным стуком, секрет которого был известен только ему и Ане. Всех, кто бы ни пришел к ним в гости, ждал накрытый, как по волшебству, немудреный стол. А дальше — уже по заказу — запотевшая, из холодильника, бутылка водки либо знаменитый чай с травками, если команде предстояло вскоре сесть за баранки. Неудивительно, что их дом быстро стал излюбленным местом сбора всех друзей. Никто не подозревал, что в этом была маленькая Анина хитрость — пусть лучше муж будет на глазах. А одного мужика накормить или пятерых — невелика разница.

Поэтому стук в дверь застал Анну врасплох.

— Сейчас, иду! — Удивленно улыбнувшись девочке, она усадила ее на кровать, подала колготки и платьице. — Кто бы это?

Первым вошел Сергей Иванович, пожилой водитель, с которым Юрий ездил до того, как к нему в напарники попросился Володя. Кепку он, видимо, снял еще во дворе и теперь мял ее узловатыми пальцами. Еще несколько человек помоложе — Юрины коллеги и товарищи — прятали лица за его широкой спиной, отводили глаза.

— Сергей Иванович? — немного растерянно улыбнулась Аня. — А Юры нету. Он еще не вернулся.

— Я знаю, Аня… Ты сядь, сядь. — Он пододвинул табуретку, заставил онемевшую женщину опуститься на нее. — Юра разбился. Машина сорвалась с моста.

— С какого моста? — Она все еще не понимала, не хотела понимать. — Он в больнице? Сильно ранен?

— Нет, погиб. Сразу.

Аня задохнулась.

Через мгновение, как автомат, поднялась, подошла к холодильнику, отломила от упаковки коробочку йогурта. Взяла со стола чайную ложку. Молча понесла Наташе в другую комнату.

Девочка, все еще неодетая, сидела на кровати. Аня сунула еду ей в руки. Не глядя, взяла с тумбочки яркую детскую книжку, которую они читали на ночь. Тоже положила дочке на колени.

Говорить она боялась. А скорее всего, и не смогла бы. Вернувшись обратно к друзьям мужа, закрыла за собой дверь и упала. Она не потеряла сознание, нет. Она слышала, как ее поднимали, сажали, как уговаривали выпить воды. Теперь говорили все одновременно:

— Обнаглели, сволочи! Если бы хоть номер заметили… А Володя, говорят, жить будет… Рука сломана… ну и лицо… Он ведь сбоку сидел… Мы вытащили их сразу обоих, но Юра вел, у Юры руль… весь прицеп сверху…

Она слышала их и не слышала. Жизнь кончилась.

Глава 2

Володя пролежал в больнице больше месяца.

Ребра срослись быстро, кожа на лице, глубоко рассеченная от брови до подбородка, тоже. Остался извилистый багровый шрам, делающий его похожим на пирата. Впрочем, врачи говорили, что со временем он будет не так заметен. Глаз не пострадал. Больше проблем было с левой рукой, там лучевую кость пришлось собирать буквально по кусочкам. Еще было сотрясение, ушиб легкого, какие-то ушибы и ущемления. Уяснив, что смертельного ничего нет, Володя доверился докторам, а медицинские термины постарался выбросить из головы.

Даже в больнице он нашел для себя немало приятного. Мама и ребята навещали его практически каждый день. Регулярно наведывались девушки, Володя был парнем неженатым, общительным. А происшествие на дороге только добавило ему популярности среди сверстниц. Уже через неделю рассказ о нем в устах Володи звучал как сага о сражении на ночной дороге сил добра и зла, в котором добро временно проиграло из-за коварства темных сил. В конце он эффектным жестом дотрагивался до шрама и бросал небрежно:

— Кто-то ответит за эту отметину.

Девушки восхищенно хихикали, а Володя замолкал, устремляя мрачный взгляд куда-то вперед, к одному ему ведомому событию.

Как-то зашел Сергей Иванович. Принес соков, апельсины, большой сверток в промасленной бумаге.