Сломленные души (ЛП) - Олтедж Нева

— Таблетки, — задыхается он. — В… пиджаке.

Я несколько мгновений смотрю на него, потом встаю с кровати и бегу к его пиджаку, который он оставил на спинке стула. Нахожу в левом кармане оранжевую бутылочку. Мистер Миллер опускается на четвереньки, пытаясь отдышаться.

— Дай мне… — хрипит он, поднимая руку в мою сторону

Я опускаю взгляд на пузырек в руке и снова вглядываясь в перекошенное лицо и покрасневшие глаза клиента. Медленно отступаю назад. Мистер Миллер смотрит на меня огромными глазами. Я отступаю еще на несколько шагов, пока не чувствую за спиной стену.

И оттуда наблюдаю.

Все длится меньше двух минут. Хрипы. Неглубокие, затрудненные вдохи. И, наконец, удушливый звук. Мистер Миллер заваливается набок на кровать, его голова повернута в мою сторону, глаза на выкате. Похоже, он пытается что-то сказать, но слова путаются. Я не могу разобрать, что он говорит, но вижу это по его лицу. Он умоляет. Я остаюсь на месте, сжимая в ладони бутылочку с лекарством, и смотрю, как на моих глазах умирает человек. С каждым его вздохом я чувствую, как во мне умирают остатки души. Пока не остается ничего, кроме черной дыры.

Слева от меня с грохотом открывается дверь, и в номер врывается водитель. Он подбегает к неподвижно лежащему на кровати мистеру Миллера и прижимает пальцы к его шее.

— Твою мать! — выкрикивает водитель и поворачивается ко мне. — Что ты наделала, сука?

Я не обращаю на него внимания. Я почему-то не могу оторвать взгляд от тела на кровати. Глаза у мужчины все еще открыты, и хотя не могу их разглядеть, кажется, что они смотрят прямо на меня. Пощечина обрушивается на мое лицо.

— Очнись, сука! Нам нужно уезжать, — кричит водитель.

Когда я не двигаюсь, он хватает меня за руку и начинает трясти. Мгновение спустя я чувствую укол иглы в руку.

Нет!

Укол пробудил во мне все остатки самосохранения. Бутылочка с таблетками выпадает из моей руки. Я отдергиваю руку и выбегаю в коридор.

Уже глубокая ночь, и в коридоре безлюдно. Две широкие желтые полосы, тянущиеся по всей длине ковра, помогают мне сориентироваться, и я следую за ними, пробегая по нескольким коридорам в поисках выхода. Зрение затуманивается, и у меня начинается головокружение. Каждый шаг дается тяжелее предыдущего, и кажется, что к ногам прикованы гири. Я поворачиваю за угол и продолжаю бежать, пока не вижу в конце дверь. Над ней висит табличка с зеленой подсветкой. Я не могу разобрать буквы, но это может быть только одно. Выход.

Как только добегаю до двери, хватаюсь за ручку и выскакиваю наружу. Это пожарная лестница. В глазах двоится, голова кружится с каждой секундой все сильнее, но с третьей попытки мне удается ухватиться за перила. Цепляясь за холодное железо, я спускаюсь по ступенькам, чудом не падая. Как только босыми ногами ступаю на землю, бегу налево, в темный переулок. Справа от меня раздается автомобильный сигнал, и я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть слепящие огни, бьющие в лицо, а затем меня поглощает темнота.

— Черт!

Открываю дверь машины и подбегаю к капоту автомобиля. На дороге, в метре от бампера, лежит совершенно голая женщина. Я ее точно не сбивал. Я успел остановить машину, но, похоже, с ней что-то не так. Ее трясет, как будто у нее высокая температура.

Я поднимаю ее на руки. В ноздри врывается запах прогорклого мужского одеколона. Кожа девушки необычайно холодная, и она так дрожит, что, если бы не прижимал ее к груди, она бы выскользнула из моих рук. Я несу ее к своей машине. С девушкой на руках, мне каким-то образом удалось дотянуться до ручки и открыть заднюю дверь. Осторожно опустив ее на сиденье, я снимаю пиджак и накидываю его на обнаженное тело незнакомки. Она тут же сворачивается в позу эмбриона, а дрожь по-прежнему сотрясает ее стройную фигурку. Как только снова сажусь за руль, нажимаю быстрый набор на телефоне и завожу машину.

— Док! — рявкаю я, как только он отвечает на звонок. — У меня в машине девушка, у которой, похоже, приступ. Мне стоит что-нибудь сделать или сразу ехать в больницу? Или лучше привезти ее к тебе? Я в пяти минутах езды.

— Симптомы?

— Ее очень сильно трясет, и подергиваются руки. — Я бросаю взгляд через плечо. — Не похоже, что она в сознании.

— Пена у рта? Рвота?

Я снова оглядываю девушку.

— Нет. В данный момент нет.

— Вези ее ко мне, — говорит он. — Если ее вырвет, нужно остановиться и убедиться, что она не захлебнулась. Возможно, это эпилептический припадок или передозировка.

— Хорошо. — Я бросаю телефон на пассажирское сиденье.

К счастью, дорога свободная, и я доезжаю до здания, где у доктора на первом этаже, чуть ниже его квартиры, расположена небольшая клиника. Поскольку он в основном выезжает на дом к Братве, то пользуется клиникой только тогда, когда кому-то нужно сделать УЗИ или рентген.

Я паркуюсь у входа и поднимаю девушку с заднего сиденья. Ее руки и ноги все еще неконтролируемо дергаются, но рвоты нет. Держа ее на руках, все еще укутанную в пиджак, я бегу к стеклянной открытой двери, которую придерживает врач.

— Положи ее на каталку, — говорит он и бросается к медицинскому шкафу. — Почему она голая?

— Без понятия. Она выбежала из здания, дезориентированная, и упала посреди улицы. Я чуть не сбил ее на своей машине.

Док подходит со шприцем, наклоняется над девушкой и оттягивает ей веко.

— Передозировка. Отойди.

Я отхожу на пару шагов и наблюдаю, как он делает ей какой-то укол, затем подключает к руке капельницу с физраствором.

— Я возьму образец крови, чтобы мы знали, что она приняла. Но результаты будут не раньше завтрашнего дня. Предполагаю, что это был один из распространенных препаратов, поэтому подключил противодействующее. Оно нейтрализует наркотик. — Док берет одеяло и накрывает им девушку. — Если она не наркоманка, то через пару часов будет в порядке. Отвези ее в приют и оставь там, чтобы о ней позаботились.

Я смотрю на девушку. Длинные темно-русые пряди ниспадают на ее лицо, скрывая его от посторонних глаз. Она все еще дрожит под одеялом, но уже без судорог. Дыхание тоже стало полегче. Что с ней случилось?

— Я заберу ее к себе на ночь, — заявляю, не отрывая взгляда от девушки. — Когда утром ей станет лучше, отвезу ее домой.

— Ты серьезно?

— Да. — Я поднимаю глаза и вижу, что Док смотрит на меня.

— Ты не можешь забрать к себе наркоманку.

— Я не подброшу ее в приют, словно бездомное животное, док. — Одна рука девушки свисает вниз. Я беру ее и укладываю под одеяло. — Это только на одну ночь.

Док вздыхает и качает головой.

— Если она наркоманка, а я уверен, что так оно и есть, то у нее будет ломка. С тем лекарством, которое я ей дал, ломка, скорее всего, начнется сразу же. В зависимости от того, что она принимала и как долго, ломка продлится от нескольких дней до двух недель.

— Если не брать во внимание то, что она голая, волосы у нее чистые, а ногти ухоженные. Скорее всего, кто-то накачал ее наркотиками, когда пытался совершить сексуальное насилие, или она сбежала от жестокого партнера.

Док наблюдает за мной, затем кивает.

— Хорошо. Я посмотрю, есть ли у меня нужные лекарства. Я также проведу первичный осмотр. Подожди снаружи.

Я кидаю взгляд на девушку, которая, кажется, спит, и иду к выходу. Начался снегопад. Я прислоняюсь спиной к стене и смотрю на улицу перед собой, думая, что же, черт возьми, случилось с этой девушкой.

Через пятнадцать минут док выходит и встает рядом со мной.

— Ну что? — спрашиваю я.

Он сначала ничего не говорит, глядя в ночь.

— Док?

— Они не «пытались» ее изнасиловать, — говорит он наконец. — Они ее изнасиловали, Павел.

Я резко поворачиваю голову в его сторону.

— Объясни.

— Кто-то жестоко ее изнасиловал. Определенно есть следы насильственной травмы. Судя по всему, это было не единожды. У нее имеются старые рубцы. Я взял пробы на венерические заболевания и сделал тест на беременность. — Он вздыхает и снимает очки. — Я сделал все, что мог, но ей понадобятся обезболивающие. Я проверю, есть ли у меня что-нибудь, не вызывающее привыкания, что не вступит в противодействие с препаратами, которые дал ей для снятия передозировки. У нее также по телу синяки, но, похоже, им несколько дней. На предплечье только один след от иглы, и он свежий. Вероятно, ей вкололи то, что вызвало передозировку.