Изменить нельзя простить (СИ) - Томченко Анна

Андрей отступил от меня. Прикусил костяшки пальцев. Он боялся поднять на меня глаза. 

Я отлипла от стены и развернулась к зеркалу. 

Черт. Губа треснула. Сбоку, несильно, но железный вкус крови моментально проник в рот. Я наклонилась над раковиной и сплюнула красную слюну. Включила воду. 

— Ева, хоть слово скажи… Я идиот. Господи, Ева, прости… такого не повторится. 

— Ты прав, — преодолевая боль и обиду, тихо сказала я, в душе поселилось желание прямо здесь сесть на пол и разреветься. Как будто мне снова девять лет, и я впервые упала с велосипеда. А отец тогда подошёл, взял на руки и успокоил. 

Вот и сейчас мне тоже хотелось, чтобы меня кто-то успокоил, но отец был в отпуске в Турции. А рядом… 

Я бросила короткий взгляд на Андрея. Он стоял, опершись спиной на дверь кабинки. 

— Такого не повторится, — сказала я, уже глядя на его отражение в зеркале. — Просто потому что я подаю на развод. 

Слова про развод привели мужа в чувство, и он, видимо, вспомнив, что вообще произошло, снова набычился. 

— Я не дам тебе развод…

— Я тебя не спрашиваю, — холодно отрезала я и выключила воду. Забрала телефон со столика. — Я просто тебе говорю, что ты кобель, изменник и предатель и…

— И это тебе пишут про чулки, — усмехнулся Андрей, приходя в себя. 

— Такого больше не повторится, — оскалившись, я украла объяснение супруга, чем снова вызвала новую волну злости, которая взметнулась в некогда нежном взгляде. 

Дверь туалета распахнулась. 

Я посмотрела на Сонечку, которая стояла в проходе и сжимала в своих руках мою сумку.

 Какая предусмотрительная девочка. 

— Ева, тебя долго не было, и я подумала… — тихо произнесла Соня, выбешивая меня. Она вот всю жизнь такая: спокойная, нежная, сопливая. Однако, как выяснилось, такая лицемерная гадина. Полная противоположность мне.

— Что ты подумала? — уже не было смысла говорить иносказательно, здесь не было моей свекрови, которой я боялась сделать больно. — Что неплохо было прыгнуть в супружескую постель? 

— Я… — она отшатнулась, но тут уже я сделала шаг навстречу. — Просто… твою сумку принесла…

— Сонь, — я подошла впритык. — Помнишь мое ситцевое платье, которое ты так хотела? 

Соня кивнула, затравленно смотря на Андрея, который застыл каменной скульптурой. 

— Так вот, дарю! Пользуйся, — я приблизилась к самому уху сестры и прошептала: — Как и мужем. Тебе он нужнее…

На глазах Софии проступили слёзы, но мне было настолько больно за измену, за предательство, за пощёчину, что я не хотела жалеть никого. 

— Но чтобы ты понимала, Сонь, — прорвало меня на откровения. — Андрюша не хочет давать мне развод. Ха-ха! 

Последнее прозвучало излишне наигранно, но меня несло. У меня руки тряслись от напряжения. Я глотала тугие комки слюны, ещё не понимая, что просто сдерживала в себе боль. 

Окрик мужа заставил обернуться: 

— Ева, не смей сбегать! 

Отвернуться, но не остановиться. 

Я вылетела в холл, рукой в сумочке нащупывая ключи от машины. 

Я не могу. 

Я просто не верю, что все это происходит со мной. 

Когда я успела так согрешить, что теперь мне приходится рассчитываться за это такой платой. 

Соня. Она же всегда была рядом. Она приезжала, когда я задыхалась с пневмонией, она первая узнала о парне, который предал меня в универе, и долго успокаивала меня, гладила по волосам. 

Мы же всю жизнь рядом. 

Все самое смешное, обидное, страшное всегда было поделено на двоих. 

А на похоронах бабушки. 

Боже… 

Я не соображала, что происходило. Я стояла в часовне на отпевании и не могла остановиться со своей истерикой. Тогда я впервые за долгое время плакала. И Соня плакала. Мы стояли среди толпы родственников как два воробушка, прижимались друг к другу… 

За что она так со мной? 

А за что Андрей? 

Чего ему не хватало? У нас же был хороший брак. Мы уважали друг друга, любили. Мы были опорой друг для друга, и если любовь я могла поставить под сомнение, то дружба… 

В самые страшные моменты мы держались вместе. И когда Андрей поднимал бизнес, и когда непомерные траты были. Такие, что я не знала просто, а завтра что будет на обед. Вообще будет обед?

Мы пережили все вместе. 

Но я оказалась лишней в этом треугольнике. 

Руки дрожали, в глазах все повело, и я сбавила скорость. Не хватало только ещё в аварию попасть. 

За окном пролетали летний душный город и начало июля. 

Солнечного, пряного с ароматом арбузов и сочных персиков. Только у меня внутри разворачивалась холодная зима с трескучими морозами. Она покрывала инеем все чувства и все мысли. Незаметно. Но, говорят, смерть от холода это не страшно. Просто засыпаешь. И вот, наверно, я тоже сейчас спала. 

Потому что не может все это быть реальностью. Просто не может. 

Я всхлипнула. 

Вытерла тыльной стороной ладони сухие глаза и припарковалась возле жилого комплекса в центре. 

Я могла обратиться сейчас только к одному человеку. 

Просто сказать: 

— Привет, меня муж ударил. И сделал ребёнка моей сестре. 

Глава 6 

— Я оторву этому мудаку яйца, — прорычало из зала, а я поставила сумку на полку и разулась. Сделала несколько неуверенных шагов. 

А квартире пахло благовониями и чем-то морским. От этого на губах проступил привкус соли. Я дотронулась кончиками пальцев и увидела на них кровь. Пока поднималась на лифте, опять разодрала ранку. 

— А потом я ему глаз выбью! — снова послышалось из глубин квартиры, и я покачала головой. 

Ляля, милая светловолосая кокетка, бегала в одних трусах и наспех натягивала на себя футболку. Рыжая псина с розовым крашеным хвостом породы шпиц и клички Джем крутилась у подруги под ногами. Завидев меня, пёс пробуксовал лапами по ламинату, понёсся навстречу и, подбежав, облизал щиколотки. 

Ляля, с ее полным именем Ольга, подошла ко мне и обняла. Уткнулась носом в плечо. И засопела очень громко. 

— Ева, милая моя… как же ты… 

С Лялей мы общались очень хорошо в студенческие годы, а потом я вышла замуж, а она занялась своей жизнью. Но Ляля была настолько тёплым человеком, что, даже не разговаривая по полгода, мы могли встретиться и как ни в чем не бывало просто сказать друг другу, как соскучились. 

И вот сейчас на обочине жизни я стояла и обнимала подругу, чтобы не чувствовать парализующей пустоты внутри. 

— Я могу у тебя пару дней пожить? Просто понимаешь… — я нелепо развела руками, и сработал какой-то механизм, который включил слёзы у Ляли. Она сдавила меня в объятиях и горько заплакала. Что характерно, делала она это за двоих: за меня и себя. 

Я растерянно поглаживала по спине подругу, а потом первый стресс прошёл, Ляля вернулась в одну из своих не самых очаровательная ролей: 

— Как он мог? — подруга ходила по спальне. Светлые кудри подпрыгивали и от этого были похожи на хрустальные спиральки. — А она? Ева? Почему они…

— Я не знаю… — я сидела на диване, поджав под себя ноги, и, если честно, не хотела говорить, просто потому что слишком больно и непонятно все. Что теперь делать? Сейчас я не могу выбрать работу, которая устроит меня по всем параметрам. Мне придётся устроиться хоть куда-нибудь, и не факт, что я буду получать прежние деньги. 

При мыслях о финансах меня охватил мандраж. Я как представила, какая война начнётся, когда дело дойдёт до раздела имущества… 

Мне поплохело. 

Ляля принесла с кухни какой-то очень терпкий чай и много сладостей. Подруга прижимала меня к себе и гладила по голове. Я ощущала себя странно. Почти как мертвец. Внутри по кусочку отмирали органы, и тлели на углях предательства все чувства. 

Что могло пойти не так в моем браке? 

Да просто ничего не могло. 

Я опасалась мужчин. После дурака с универа. И Андрей мне казался идеальным кандидатом на роль мужа, потому что из хорошей семьи, сам очень внимательный. То есть, выходя замуж, я думала прежде головой, чем сердцем. Я уверена была, что предательство не повторится.