Лекарство от скуки. (Не) твоя девочка - Ольга Николаева
Кататься по ночам Пальмовский любил – это позволяло расслабиться, но при этом не поплыть совсем. Можно было вести автомобиль, автоматически нажимая педали и кнопки, не опасаясь, что какой-нибудь сильно спешащий идиот подставится под капот или вынудит подставиться кого-нибудь другого.
Главный вопрос, который не давал покоя: а куда он катится и зачем? И кто его ждет по указанному адресу? И ждет ли, вообще?
Нормальный, рабочий Пальмовский давно уже пробил бы номер телефона и адрес по всем существующим и доступным базам. Это была одна из основных частей его бизнеса – находить и проверять данные.
Но вот этот странный вечерний Виктор зачем-то позволил втянуть себя в авантюру и решил убедиться, что его не разыгрывают, самым примитивным способом: потащился в указанное место.
«Я подъехал. Выходи» – звонить не стал. Отправил сообщение. Пытался угадать, какое из окошек многоэтажки погаснет первым после его отправки. Как юнец, которому больше делать нечего.
«Обуваюсь и бегу»
Он дал себе времени – пять минут. Если не появится – значит, его тупо провели за нос. Его, Пальмовского, которого никто и никогда еще не пытался обмануть.
Глава 2
– А ты смелая, Дуня. – Пальмовский до последнего был уверен, что никто к нему не выйдет. И вообще, не факт, что девушка обитает в этом районе. – Или глупая…
– В моем возрасте уже ничего не страшно. Помните, Тугодум? Видели же анкету?
Девчонка нисколько не обиделась на его замечание, только легко отмахнулась.
– Жить хочется в любом возрасте, Дуня. И желательно – здоровым, с полным набором органов и частей.
– У тебя глаза добрые, Тугодум. Не надо уж так сильно притворяться под свое имя… – Девочка подошла непростительно близко к нему. Так даже взрослые, опытные дамы на первом свидании не рискуют. – Усталые, немного грустные, но добрые. Это же видно.
– Все-таки глупая. – Неуловимое движение, и вот уже Дуня прижата к дверце его машины. Надежно зафиксирована крепкими руками.
Виктор успел заметить, как зачастил пульс на шее, как расширились глаза… Не от ужаса, от удивления.
– А может, мне нравится? Может, мне хочется острых ощущений?
Она быстро справилась с первым шоком, хлопнула ресницами, улыбнулась отчаянно. Вырваться из рук Пальмовского даже не пыталась.
– Ты сумасшедшая? А если я маньяк? Может, я специализируюсь на девушках из баров?
– Я вполне нормальная. А вот вы, уважаемый Тугодум Маньякович, как-то теряете сноровку. Не подтверждаете репутацию!
Стоять вот так, прижавшись к автомобилю, было уже как-то странно. Нужно было отпускать добычу из рук или как-то продолжать начатое. Но девчонка так уютно устроилась в его руках, словно там всю жизнь и провела.
– Это какую же, интересно? – Нужно было отпустить, а он лишь плотнее придвинулся. Эта близость манила, будоражила.
– Сотрудники вашей любимой кофейни все о вас знают, мил человек! А еще про вас многое рассказал гугл-поиск.
– Ты гуглила по мне информацию? – Челюсть Пальмовского, в общем-то привычная к разного рода эксцессам, все же чуть-чуть отвисла.
– А то!
– Серьезно? И что же ты там нашла?
– Что вы не проходите кастинг, дорогой Тугодум. Моя мама не любит, когда ее обманывают. Выдаешь дочку замуж за одну фамилию, а потом обнаружишь совсем под другой.
– Мама не любит загадочных мужчин?
– Нет.
– А ты? – Он склонился к ее лицу, практически не оставив расстояния. Глаза в глаза, нос к носу. Губами ощущал легкое дыхание, вырывавшееся из ее губ.
– А я люблю! – Не увидел, скорее, почувствовал, как она улыбалась.
– Сочувствую твоим родителям. – Сделав над собой усилие, он все же отпустил глупышку. Она, скорее всего, не понимала толком, на что нарывается.
– Что так? Они очень даже счастливы иметь такого ребенка!
– Этого ребенка только что зажимал посторонний мужик в темноте. Чем бы такая история могла закончиться?
Отступил на шаг, от греха подальше. Он не столько пугал девушку, сколько себе напоминал, что ведет себя опрометчиво.
– Папа стоит на балконе с заряженным ружьем. Все под контролем. – Она все так же мило растягивала губы, показывая соблазнительные ямочки.
И вот пойми – стебется или говорит правду? Виктор никогда не баловался табаком, но тут подумал, что можно бы и затянуться разок. Чисто, чтобы расслабиться. Искал себе развлечение, чтобы забыть про рутину и скуку? Похоже, нашел. Да такое, что закачаешься!
– А толку? Нужно было стрелять, давно уже. – Противореча сам себе, открыл пассажирскую дверь. – Садись. Покатаемся, любительница острых ощущений!
– А давай!
И села. Просто так вот взяла и села в его автомобиль.
– И часто ты так развлекаешься? Катаешься непонятно с кем?
– Нет. Ты – первый. Я очень скучно живу, вообще-то.
– По этой причине твой папа держит ружье заряженным?
– Он в юности занимался биатлоном. Как зарядил, так и держит в таком состоянии. Привычка.
– Тебе восемнадцать хоть есть, дочь биатлониста? Не хотелось бы огрести потом за совращение малолетних…
– Обижаете. Мне двадцать один!
Ее было невозможно ничем пронять: девушка продолжала излучать отличное настроение. Как игривый щенок, сорвавшийся с цепи…
– И вы уже собираетесь меня совращать? Так быстро?
– Ну, можем сходить на пару свиданий, для начала… Тебя как зовут по-настоящему, Дуня? Давай уже признаваться…
– Аля меня зовут.
– А полное имя?
– Это полное и есть. Папа в ЗАГСе решил не заморачиваться. Аля Петровна Ракитина.
– Волшебно.
– Конечно, Виктор Сергеевич Пальмовский – звучит намного приличнее… – В первый раз она фыркнула почти обиженно и отвела взгляд в сторону. Словно там, за окном, вдруг что-то очень важное показали.
– Ладно. Ты меня сделала, Аля Петровна. Я тебя никак не пробивал. Ты знала, что я Виктор, а я – не знал ни адреса твоего, ни имени, вообще ничего, кроме номера телефона.
– Это я тебе так сильно понравилась, Виктор Сергеевич? – Глаза моментально зажглись интересом, вернулась на лицо заразительная улыбка, снова заиграли ямочки…
Виктор усиленно смотрел на пустую дорогу. Только чтобы на эту смешливую заразу не пялиться.
– Мне скучно, Аля. Даже крутые возможности порой надоедают…
– Вот и мне скучно. Хотя и без крутых возможностей. – Она гордо вздернула носик, мотнула головой.
– Не лучший способ развлечения ты придумала, Аля Петровна. Опасный. – Пальмовскому самому стало смешно от назидательного тона. И промолчать не мог. Такие
