Опасное материнство. Семья для сироты (СИ) - Шварц Анна
Не успеваю я продолжить фразу, как двери лифта снова распахиваются. Подняв глаза, я вижу, как оттуда выходит двое человек и вздрагиваю: они выглядят не так, как обычные люди. У одного из них я замечаю тату - паутину на шее.
Взгляд Эмира тоже меняется и становится очень холодным и настороженным. Он без слов открывает дверь в квартиру и указывает кивком внутрь.
— Вперед.
Не знаю, кто эти люди, но из-за них даже у Эмира пропало желание прогонять меня. Поэтому я, подхватив Арину на руки, быстро захожу внутрь, а после дверь закрывается с щелчком ключа в замке.
Лия
Лия
— Хочу писать. — оживает маленькая и еще наивная Арина, не подозревая, как колотится у меня от страха сердце. В отличии от подруги-врача Насти, которая вечно попадает пальцем впросак, моя попа безошибочно определяет неприятности, которые вот-вот случатся за дверью этой квартиры.
— Секунду, подожди, малыш. — произношу я, присаживаясь на широком коврике перед дверью и снимая с девочки ботинки.
Мне даже не надо искать выключатель: квартира оживает, стоит только в ней появиться. Меняется шум кондиционера, вспыхивает свет в коридоре и играет какая-то приятная музыка. Все вокруг выглядит превосходно, но скучно: хоть этот паркет под ногами явно дорогой, а мебель, двери и освещение прямо кричат о том, что тут был нанят дизайнер, но минималистичный стиль - не моё.
— Где здесь туалет? Покажи. — прошу я Арину, а она внезапно всплескивает руками.
— Не знаю.
Как это?!
— Куда ты обычно ходишь писать?
— В унитаз. Беленький. Там тетя Света курит.
Мои брови изгибаются под невообразимым углом. Какая тетя Света, и почему, черт побери, такой маленький ребенок знает о ее отвратительной привычке? Это бывшая жена Эмира? Да нет, зачем бы тогда Арина называла меня матерью? Мать она явно не знает. Тогда няня?
— Хорошо. — сдаюсь я. — Пойдем поищем беленький унитаз.
Туалет я нахожу, потыкавшись в пару дверей перед этим. Одна из них ведет в гардеробную, вторая просто закрыта. Вот третья оказывается верной: но, открыв дверь и оказавшись в слишком просторном для санузла помещении, я вижу сантехнику в темных оттенках.
Так... а где же “беленький унитаз”?
— Давай помогу снять штанишки... — боромочу я, а Арина всхлипывает.
— Это не мой унитаз...
Я уже поняла, милая! Что за чертовщина тут творится?!
— Давай ты пописаешь в него. — предлагаю мягко я, но малышка мотает головой со слезами на глазах.
— Я боюсь.
Я пытаюсь ее уговорить и так, и эдак, проводя рукой рядом с сенсором возле унитаза и показывая, как весело смывается вода, но Арина ни в какую не хочет, а спустя пять минут препираний, она заливается слезами.
— Я описалась. — выдает она и шлепается попой на пол. Опустив взгляд, я и впрямь вижу, как под ней разливается лужица.
— Давай помоемся... не переживай, ничего страшного.
— Я хочу в свой дом!
Я веду ее за ручку к ванне, чувствуя, как волоски на загривке становятся дыбом от страха. Моя интуиция и логика настаивают на том, что здесь что-то не так. “Плохие дяди”, отношение Эмира к Арине, теперь унитаз... Эмир что, украл ребенка? Быть такого не может! А что ,если да?
Сняв с девочки одежду и включив набираться ванну, я пытаюсь поговорить с Ариной.
— Как зовут твоего папу?
— Не знаю. — морщится она.
Еще лучше.
— Эмир его зовут?
— Нет.
О, Боже. У меня начинает болеть голова.
— А где ты жила? — продолжаю я допрос.
— У тети Светы. У нее хорошая, маленькая ванна и большой кот. А еще там есть мой динозавр.
— Тетя Света - не твоя мама?
— Нет. Ты же моя мама.
Час от часу не легче. Я наливаю пену с резким запахом трав в ванну, и Арина купается, немного успокоившись. В квартире стоит тишина, за исключением играющей музыки: от двери не доносится ни звука, и я очень надеюсь, что Эмир вскоре вернется, и я успокоюсь, поняв, что он не занимается киднеппингом.
И стоит только мне об этом подумать, как щелкает входная дверь, а потом раздаются шаги. Эмир появляется на пороге ванной комнаты тогда, когда я уже достаю Арину, заматывая ее в махровое белое полотенце. Я хочу было сказать ему, что малышка описалась и ей пришлось искупаться, как мой взгляд падает на правую руку Эмира, и я остаюсь сидеть с открытым ртом: костяшки разбиты и с них капает кровь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— А... — вырывается у меня один лишь звук. Арина шлепает по плитке к стиральной машинке, заинтересовавшись ее видом, а я медленно выпрямляюсь, решив, что сидеть на корточках будет глупо, и, собрав с пола вещи Арины, все же, взяв себя в руки, спрашиваю:
— Не мог бы ты дать ее сменную одежду?
— У нее нет сменной одежды.
— Кхм... — я откашливаюсь. Потом кладу вещи в стиральную машину и подхожу к Эмиру. Понизив голос, я произношу: — Послушай, скажи честно: ты ведь не отец Арины, и просто украл этого ребенка.
В этот момент я замечаю, как на красивом лице мужчины появляется усмешка, позволив мне увидеть его ровные белые зубы аж до клыков.
— Ну и что с этого?
— Эмир... — я чувствую ,как от волнения краска приливает к моему лицу. — Ты серьезно? Ее нужно вернуть родителям. Я не могу промолчать и если ты это сейчас же не сделаешь ,то я пойду в полицию.
На последних словах Эмир подается ко мне, и меня накрывает теплом, исходящим от его огромного, по сравнению с моим, тела. Я моргаю, напрягшись от неожиданной близости, когда Эмир произносит тише, чем обычно:
— А ты знаешь, что я с тобой за это могу сделать, Лия?
Лия
Лия
"Ну, одну из неприятных вещей ты уже со мной сделал” — мелькает печальная мысль, пока я ровными вздохами пытаюсь выровнять пульс, который резко скакнул после такого внезапного сближения с Эмиром. Я хорошо помню ту ночь, выкинуть эти воспоминания из головы просто не получилось, поэтому так и реагирую на него.
Ох, и как же невовремя начинает тошнить...
Эмир неправильно истолковывает мой жест - прижатую к рту руку, и отстраняется, роняя:
— Забудь. Я не крал этого ребенка.
—Тогда откуда она у тебя? — произношу я, но из-за руки выходит неразборчивое “фофда отфуда офа у фефя”, но, похоже, это не мешает Эмиру меня понять.
— Арина - дочь знакомого, который умер. Можешь убрать руку ото рта и прекратить делать вид, что сильно испугалась.
Ох...
Значит, все-таки, у Эмира своих детей нет.
Что ж... совру, если не скажу, что эта мысль немного смыла колючую обиду, затаившуюся в глубине сердца. Но так или иначе, с детьми обращаться он не умеет совсем. Из него отец, как из меня космонавт. На Арину он смотрит, как на домашнее животное. Бегает - и хорошо. Главное, что признаки жизни подает, а дальше уже не его забота.
Телефон в кармане внезапно оживает, и, достав его я удивленно смотрю на незнакомый номер. Кому я понадобилась в такой поздний час?
— Да? — растерянно говорю я, бросив взгляд на Эмира. Мне кажется, или он слишком внимательно наблюдает за мной? Пусть лучше за Ариной смотрит, что ли.
— Это Андрей. — раздается в трубке жесткий голос.
О, нет. Мой бывший, который обозвал моих будущих детей карликами. Зачем он звонит?
— А, привет. — стараюсь ровно говорить я, и, отвернувшись от Эмира, выхожу в коридор, чтобы он не услышал случайно разговор с моим бывшим. Подперев плечом стену, я продолжаю: — Что-то случилось, что ты звонишь?
— Я видел тебя, выходящей из женской консультации. — мрачно произносит бывший. — Ты заблокировала мой номер, и мне пришлось купить новый, чтобы дозвониться. Ты что, беременна?
— Эм... это не твое дело.
— Мы расстались не так давно. От кого ты еще могла забеременеть? Поэтому ты начала болтать о детях под конец наших отношений, да? Я чувствовал, что это не просто так. — в трубке раздается шорох, словно бывший куда-то быстро идет. — Я сейчас заезжаю за тобой, и мы едем на аборт. Я не собираюсь быть отцом твоих детей и платить алименты.