Младший сын мэра - Ольга Рузанова
— Папа? Нормально. В отпуск собирается.
— Поедут куда?
— Пока не знаю. Может в Крым.
— Ты как? Как учеба?
— Какая учеба, ба? У нас уже сессия начинается.
Вчерашняя туса, к слову, как раз и была посвящена окончанию лекций, и никого не смутило, что впереди еще целая неделя практик и консультаций.
Провожу с бабушкой пару часов и возвращаюсь домой на маршрутке. Пока иду с остановки, звоню, как и обещала, Тасе. Рассказываю, что идея туда пойти оказалась так себе.
И правда, лучше бы не ходила.
— А ты знаешь ее? Ну, ту, с которой он сосался?
— Не знаю, как ее зовут, но мне кажется, я видела ее в универе.
— Вот козел!
— Угу… — бормочу, катая подошвой кроссовка камушек.
— Я бы, Настька, на твоем месте тоже себе кого-нибудь завела и обжималась прямо у него на глазах.
— Ой, Тась, я тебя умоляю…
Он только рад будет, если я переключусь на кого-то другого. Вон как быстро вчера слился.
Непробиваемый он. Как скала. Манипуляциям не поддается, на хитрость мою не ведется. Слезам не верит.
И не реагирует. Вообще никак! Я полдня вчера на макияж потратила. Сделала шикарную прическу. Влезла в узкое колючее платье, встала на жутко неудобные каблуки. Для него! Только чтобы понравиться ему!
И что? Он даже не заметил.
Так что советы Таськины откровенное фуфло.
Пора признаться себе, что надежды нет. Будет больно, будет трудно, но рано или поздно из сердца его выдрать с корнями придется.
Глава 4
Красива ли я?
Хм… Я бы сказала, что моя красота вещь относительная. Относительно моей подруги Таисии я красива. На ее фоне я яркая, стройная и, возможно даже, сексуальная. А вот относительно Лизы, другой моей подруги, я так себе. Она выше меня на полголовы, блондинка с голубыми глазами и пухлым ртом.
Именно поэтому на вечеринки я предпочитаю ходить с Тасей.
Максимально приблизив лицо к зеркалу, прорисовываю аккуратные стрелки.
— Настька, ты скоро? — возмущается за дверью Алешка, — я из-за тебя в школу опоздаю!
— Минут сорок еще! — отзываюсь я.
— Что?! Мам, она ваще охамела!.. Скажи ей!
— Сейчас выйду! — прерываю его вопль.
Растушевав тени, берусь за тушь. Два слоя, и готово.
Задрав подбородок, поворачиваю голову и пытаюсь посмотреть на себя в профиль. Неплохо, но приходится добавить румян.
Нет, пожалуй, я хороша даже рядом с Лизой.
Бедная Тася.
— Настя!
— Да все, выхожу!
Отворяю дверь, в которую тут же влетает Лешка. Выталкивает меня наружу и закрывается изнутри.
Неудобно все-таки, когда в доме всего один санузел. У Греховцевых только я в четырех была. И каждый из них раз в пять больше, чем наш.
Надев тонкую курточку, туфли на плоской подошве и повесив на плечо сумку, целую маму в щеку и выхожу из квартиры. Живем мы от универа далеко, поэтому, чтобы успеть к первой паре, мне приходится выходить очень рано, как сегодня. Ехать с двумя пересадками, а потом идти через большой сквер.
На подходе к вузу встречаюсь с Тасей. Вместе мы идем к автомату и покупаем по стаканчику кофе. Обсуждая мой пятничный выход в свет, болтаем у окна фасада корпуса. Мы всегда здесь стоим, потому что я привыкла ждать, когда на стоянку перед вузом заедет темно-серый ауди Греховцева.
Наблюдая, как она постепенно заполняется тачками, вдруг замечаю, как из синей машины выходят две телочки. И одна из них та, с которой уехал тогда Кирилл.
— Вон, смотри! Это она! — пихаю Тасю в бок.
— Белая или черная?
— Черная.
Высокая, стройная и, чего уж лукавить, красивая. Коли ездит на машине, значит, из обеспеченной семьи. Его уровень.
— Сука, — шипит Тася, прикрывая рот стаканчиком с кофе.
Она всегда меня поддерживает, как умеет. Всегда, при любом раскладе, на моей стороне. Я ценю.
— Привет, — раздается за нашими спинами, и мы с Тасей, не оборачиваясь, отвечает тем же, — Греха ждете?
— Знаешь ее? — спрашивает Тася Лизу, указывая стаканчиком в сторону брюнетки.
— Темненькую? Знаю. Это же Инна Шабалина. А что?
Протиснувшись между нами, тоже смотрит в окно.
К этим двумя подходят еще девчонки. Вытянув губы уточкой, принимаются друг друга расцеловывать.
— Кто такая? — уточняю тихо.
— Она с факультета туризма. Ее отец владеет сетью турфирм. А что?
— Ничего.
— Она с нашим Греховцевым шпилится, — проговаривается Тася.
— Да ладно! — бесцеремонно выдергивает из моей руки кофе и делает большой глоток.
После чего внимательно смотрит на меня. Знает, что я влюблена в него как кошка, сейчас жалеть начнет.
— Девка красивая она, конечно, я б за такие ноги как у нее, удавилась, — возвращая взгляд к Шабалиной проговаривает Лиза, — жаль, что обычная шлюха.
— Откуда знаешь? — забираю свой кофе и распрямляю спину.
— Все знают. Поговаривают, у нее все три дырки рабочие.
Тася, закрыв ладошкой рот, тихо ахает. Она у нас впечатлительная.
— В прошлом году в туалете бара отсасывала Кондратьеву. Я сама видела. Так что, расслабься, Денежка, там сто пудов ничего серьезного.
Расслабиться я не успеваю, потому что в этот момент на стоянку въезжает машина Кира, и мы тремя носами прилипаем к стеклу.
Выходит и, поставив ее на сигнализацию, не торопясь идет к корпусу. Одна рука в кармане куртки, в другой телефон. Ласковый ветерок треплет волнистые пряди, а я ему отчаянно завидую.
Преспокойно проходит мимо Шабалиной и ее подружек и исчезает из поля зрения.
— Что и требовалось доказать, — выдает Лиза чуть грубовато.
— Даже не посмотрел в ее сторону, — выдыхает Тася, — слушай, а он точно с ней уехал? Ты не обозналась?
— Точно, — отвечает за меня Лиза, — только посмотрите, каким взглядом она его провожает.
Действительно, смотрит взглядом побитой собаки на любимого, но строгого хозяина. Прямо, как я.
Отвернувшись от окна, поправляю на плече лямку сумки, делаю заключительный глоток кофе и, смяв стаканчик, кидаю его в урну.
Мы выходим в холл как раз тогда, когда Кирилл подходит поздороваться с нашими однокурсниками. Ваня, Паша, Артур… все в сборе.
— Привет, — приветствую сразу всех.
На Кира принципиально не смотрю. Пусть знает, что я обижена. Но инстинктивно все равно встаю рядом, чтобы касаться его хотя рукавом моей куртки. В этом, увы, я пока отказать себе не могу.
— О, Денежка, — скалится Паша, — наша звездочка.
— Ой, ты брось, — улыбаюсь язвительно, — ты сам сиял не меньше моего. Надеюсь, родители не догадались, от чего завяли цветы в горшках.
Этот придурок, напившись, пометил мочой все горшки и балконные ящики.
— Я хотя бы не пугал своим пением соседских собак, — ржет он как конь.
— Паш,
