Ангел для Зверя - Милана Стоун

И все это так грязно, так волнующе, что тело покрывается жидким металлом.

Жар проникает прямо в сердце. И я задыхаюсь, пока он показывает мне всю сладость греха. Пока кидает нас двоих в этот котёл.

Боже, никогда бы не подумала, что такое обращение может понравиться.

Никогда не предполагала, что такой мужчина будет делать со мной подобное. Кидать из холода в жар.

Делать такие аморальные вещи, от которых пальчики ног сводит в судорогах. Вызывать восторг и в то же время пугать.

В голове образовывается легкий туман, но стеснение продолжает жалить прямо в душу.

Его голова уже на груди, зубы рвут ткань сорочки, и я задыхаюсь от силы ранее неведомых чувств.

В животе все переворачивается верх дном, когда губы жалят сосок. Заставляют вздрогнуть под ним. Причмокивают.

Эти звуки сводят с ума. Его рычание, тяжёлое дыхание и похабные словечки, от которых уши в трубочку сворачиваются.

Я кричать должна, о помощи просить, спасаться, а я только по голове его глажу, принимаю все, что он захочет дать.

Принимаю свой рок. Это неизбежно.

Он приподнимается, смотрит устало, еле держа глаза открытыми, нахмуря густые брови, пока я изучаю его не самое красивое лицо.

А оно и не должно таким быть. Он же мужчина. Красивые мужчины дьяволы.

А он мой бог.

— Малыш, я после боя, — говорит он еле разборчиво. — Но и хочу тебя безумно.

Чувствую, как мужчина обмякает, все сильней наваливаясь на меня, придавливая своей массой.

Видимо он все же сильно пьян, хотя минуту назад еще таким не казался.

— Ты, наверное, устал? — спрашиваю я, думая, о каком же бое идет речь. Наверное, не о той потасовке, что я видела внизу. — Может поспишь?

— Хорошо. А завтра мы продолжим.

Смеюсь, мне кажется, у меня и выбора-то больше не осталось.

Киваю и чувствую, как он положил мне голову на грудь и предупредил.

— Ты тоже спи. Силы тебе понадобятся.

И когда я уже расслабилась, улыбаясь собственным мыслям, дверь с грохотом раскрылась, впуская еще двух пьяных мужиков и взмыленную Катю.

Как же я ее в этот момент ненавижу.

Особенно, когда она начинает кричать, а мужики стаскивают с меня Руслана. Уносят, а я, теряясь от собственных чувств, прячусь под одеяло.

Хочу сказать Кате, что ничего страшного не произошло, но она все равно кричит, тащит меня в другую комнату и ложится рядом.

Единственный раз, когда я смогла подать голос, это когда она назвала моего Руслана уродом.

— Он не урод.

Глава 3

Все-таки засыпаю.

С тихой, надеюсь незаметной улыбкой на губах, думая о том, что сейчас бы спала с Русланом рядом. Со скалой из тугих мышц.

С диким, очень опасным зверем.

Горячим. Как огромный генератор тепла.

Да, с ним было бы очень тепло.

Почему-то снится мне пустыня. Жаркая. Иссушенная. И я в ней одна.

Брожу, зову Катю, Руслана, но никто не откликается. А источник воды так далеко, что до него не дойти.

Чувствую боль в ногах и вижу, что от потуг стерла их в кровь.

Просыпаюсь резко от стука в дверь. Снова?

— Катенька, открой дверь, — слышу голос одного из ее мужиков. Не понимаю, как можно любить двоих. — Мы пришли извиниться.

Странно это.

Любовь — она ведь между двумя. И словно отражение моих мыслей, рокочущий голос Руслана:

— Я тоже зайду. Я тут с подарком из твердых сортов.

Он смеется.

Да так громогласно, что у меня мурашки по позвоночнику несутся к пояснице, обхватывают тугим обручем низ живота.

Хотела бы я посмотреть. То есть на его подарок.

Да, но я никому не скажу. Потому что нельзя из скромной рабы Божьей сразу превратиться в развратницу.

А именно такие желания, порочные, грязные, вызывает у меня только один его голос.

Только его похабные словечки.

Один лишь он.

Впервые я столкнулась с такими чувствами, и куда спрятаться от них не имею понятия.

Именно поэтому я, не готовая к такому всплеску запретных эмоций, зарываюсь под одеяло и прошу, чтобы они ушли.

Сейчас да. Завтра… Даже не знаю, что будет завтра. Как я смогу смотреть ему в глаза и увижу ли его вообще.

— Они сейчас уйдут, — рычит Катя и вскакивает с кровати.

— Катя, а у нас целых два сорта. Все, как ты любишь! — кричит другой ее мужчина, и мне становится тошно, если только представить, как прекрасное, волшебное, чистое единение тел и душ может нарушить кто-то еще.

Неужели Катя после такого не чувствует себя грязной. Оскверненной.

Словно кто-то третий подсмотрел за ней в душе.

Или трогает ее белье.

Может быть она сама не понимает, чего хочет.

Может быть я как настоящая подруга должна ей помочь встать на путь истинный.

Должна ей объяснить, что любить двух неправильно.

Она должна выбрать одного, ведь мучаются они все втроём.

Мне кажется, разговор должен помочь.

Катя прислушивается к голосам парней, что отдаляются.

А я прячу за волосами улыбку, когда слышу Руслана, который убеждает кого-то, что стоит ему войти, как он начнет извиняться.

Причем языком.

Странно, зачем это уточнение.

Ясно же, что извиняются языком, когда произносят слова.

Это, наверное, какой-то юмор не понятный для девушек. Хотя Катя закатывает глаза на их разговорчики.

Парни вернулись, долбанули последний раз в дверь и все-таки затихли, а мне в голову приходит дичайшая идея.

Но я должна ее озвучить.

Должна помочь подруге спасти ее душу от разложения.

А оно непременно наступит, если она останется в этом доме, сжигаемая огнем двух мужчин, которые так и будут тянуть ее каждый на себя, как одеяло.

Катя ведь она маленькая, хрупкая, она не выдержит долго такого давления.

Она должна уйти.

Но вокруг охрана, парни почти не сводят с нее глаза, значит нужен план.

Нужна обманка.

Тем более, что Катя сама заявляла о своем желании покинуть отчий дом и своих охранников, которых ей завещал умерший генерал.

— Катя, — спрашиваю тихо, чтобы она не испугалась, пока прислушивается к голосам за дверью. — Ты все еще хочешь уйти отсюда?

Глава 4

— Хочешь вместе, — тут же радуется она, но я хочу дать ей реальный шанс. А вместе нас тут же загребут.

— После такого разгрома у меня есть веская причина уйти, не находишь? Значит у тебя