Жена напрокат - Надежда Мельникова
А затем, когда я маленькими шажочками всё же приближаюсь к нему, неожиданно ошарашивает меня, положив руку на плечо и по-хамски прижав к себе.
Я испытываю шок и пытаюсь вывернуться. Но не могу, потому что боюсь. А вдруг я всё потеряю? Что, если он меня уволит и всё, ради чего я так долго трудилась и терпела придурь своего самодура-босса, исчезнет?
Ну мало ли?
Захотел он пообниматься.
Вон у него папа болеет.
Вроде бы это его младшие братья.
Это же, наверное, недолго. Обнимания эти странные…
Но Белозерский поворачивается и смотрит на меня, расплываясь в деланой улыбке. Явно напряжён, но решителен.
Ничего не понимаю.
— Гавриил, Гордей, папа. Плохо, что у тебя случился приступ, отец. Но как же хорошо, что мы все здесь собрались и у нас с Аней появился повод признаться. — По-свойски хлопает меня по плечу, потом по спине. — Мы женимся.
Глава 3
— Куда женимся? — пауза, и меня от услышанного просто парализует. Клянусь, я не могу двигаться, чувствую, как мои собственные глаза расширяются и вылезают из орбит. — Зачем женимся? — качаю головой, смотрю то на одного брата, то на другого, то на своего босса и снова на братьев. — Это по какому вопросу мы женимся? — с хриплым бормотанием выдаю я череду дурноватых фраз и вопросов. — Это внеурочно, что ли? В выходные?
Тритон продолжает хлопать меня по спине, как будто я его бабушка, мне семьдесят пять лет и меня скрутило Паркинсоном. Чувственности в этом прикосновении не больше, чем в фаршированных крабовых палочках. А у меня рот открывается и никак не хочет назад. Заклинило просто. Так и стою с распахнутой варежкой.
— Герман, ты это только что придумал? — смеётся один из братьев, тот, что постарше, кажется, Гавриил. — Из-за папиных слов о том, что он ничего тебе не оставит, потому как ты единственный из нас всё ещё не женат? А папа уважает семью.
— Фу, Герман. Это отвратительно, — со смехом поддерживает его второй, очевидно Гордей.
А я впадаю в ступор. После того, что сказали братья, пазл сложился. Всё стало понятно, но… Как я могу отказать боссу?! Куда я пойду, когда выйду за эту дверь? Он же моментально уволит меня. И всё зря?
Ну а самое главное: если я сейчас подтвержу эту информацию, что надо будет делать?
Меня аж качает.
Нет. Ну нет. Только не тритон. Уж лучше за деда Василия, нашего соседа, бывшего физрука, он давно строит мне глазки. И добр ко мне. Но только не за Германа Белозерского, он же монстр в жилете и галстуке.
Туплю на белую стену с приборами, где в чёрненьком окошке ползёт линия с папиным сердцебиением. Смотри-ка, как ровненько, даже не порадовался за старшего. Сын, между прочим, женится.
Я не… Не… Не могу. Даже вслух это произнести, не то что подпись свою где надо поставить.
Ну почему я до сих пор не замужем? Можно было бы заорать, что я уже окольцована, и дело с концом.
Взгляд тритона прибивает меня к месту и капельку теплеет. Босс впервые за все эти годы смотрит на меня как на женщину. И, не отводя взгляда, начинает играть похлеще ведущего актера театра-студии МХАТ. Это так странно. Скривившись, капельку дергаюсь, всё же его лапища на моей спине очень раздражает. А потом вспоминаю, что на нас смотрят, и изо всех сил тяну края губ вверх — в улыбку.
— Помните, в начале лета мы с Аней летали на «Строй Экспо» в Грецию. Жили в Афинах, — нараспев, ласково.
Ну ни фига себе он лицемер.
— Вот тогда-то у нас всё и началось. Это было чудесное время.
У меня дёргается глаз, я пытаюсь закричать: «Не-е-ет, не-е-ет!»
Но привычка выполнять его приказы сильнее меня.
О да, я помню эту нашу совместную поездку в Грецию. Как мне достался номер с неработающим кондиционером, а Герману Игоревичу — самый лучший люкс. Он водил туда женщин, а я принимала разного рода ремонтников. И всю неделю, пока он купался, загорал и посещал важные мероприятия, я спала с тазиком воды у кровати и мокрым полотенцем на лице. Чтобы не было так жарко!
— Мы пили шикарные напитки, не закрывали на ночь дверь, лежали голышом на лежаках на балконе.
Судя по мечтательному выражению на его лице, это что-то из жизни, но я явно не принимала в этом участия.
— Ели много сочных фруктов. И слушали чудесную греческую музыку: сиртаки, скиладико, бузуки, — он всё это рассказывает, не отрывая от меня глаз, и я очень хочу спрятаться под койку его бати.
— Допустим, закрутил ты роман с секретаршей, но жениться-то зачем? — хохочет Гавриил. — Это же глупость какая-то.
Такое ощущение, что они даже поверили.
— Я, я, я… — заикаюсь, пытаясь вставить хоть слово, но я не хочу терять работу и свободу не хочу терять.
Хотя зачем мне свобода? У меня и парня-то нет.
Какой парень, если я круглосуточно таскаюсь за тритоном?
— Давайте мы с Аней сами решим, жениться нам или просто встречаться. Правда, Аня?
Когда он произносит это вслух, у меня по новой начинает кружиться голова.
— Ладно, отец, выздоравливай, не думай о глупостях. Гавриил, Гордей, — кивнув, пожимает братьям руки.
— На свадьбу не забудь нас пригласить, жених! — посмеивается Гордей.
А тритон, убрав наконец-то ладонь с моей спины, хватает меня за кисть, утаскивая из палаты.
Я привычно плетусь за ним к выходу, мечтая отгрызть свою руку по локоть.
— Непременно. Всё будет хорошо. И не волнуйся, отец, с завещанием. Встанешь на ноги, позовём юристов и всё обсудим. Пока что не надо об этом даже думать, анализы же хорошие.
Мы выходим в коридор. Тритон закрывает дверь. Его пальцы резко разжимаются, и он как ни в чем не бывало идёт вперёд. Просто пилит на привычной скорости! С ума сойти! Будто совсем ничего такого не произошло! Словно я уже согласилась на эту авантюру. Он что, совсем ку-ку? Клянусь, даже не оборачивается. По обыкновению, чешет по коридору, всем видом показывая, что я должна бежать за ним.
Глава 4
Теперь я не желаю ехать
