Этюд в сиреневых тонах - Тиана Соланж
Я потом долго пытала отца, зачем ему понадобилось все это, включая мой брак, но папа только отмахивался, говоря, что делает все для меня, в том числе заботится о моем будущем. И вот тогда я совершила самую большую ошибку в своей жизни, о чем теперь жалею. Я забросила учебу, скатившись из «отличниц» в стойкие «троечницы». Учителя недоумевали, требовали от папы то курсовой терапии препаратами, то работы с психологом, но ничего не помогало. Я не превратилась в злостную хулиганку, но пропускала занятия, игнорировала домашнее задание, и никакие увещевания и требования, а также угрозы лишить меня карманных денег и сдать в интернат/запереть в новомодном пансионе, не увенчались успехом.
Оставшиеся два года училась я из рук вон плохо, и назло отцу поступила не на модный в то время факультет «управления финансами», как мечтал отец. И не в медицинский на педиатрическое отделение, а в институт культуры на мажорский факультет дизайна и рекламы. Почему мажорский? Да учились там либо дети богатых родителей, которые мечтали стать известными рекламщиками и «повелителями» ландшафтов. Либо талантливые ребята, которые хотели найти свое призвание, но не смогли пробиться в других университетах. Бюджетных мест тут было хоть и мало, но мне удалось занять одно из них, потому что талант к рисованию у меня имелся, да и к черчению, обязательному здесь, тоже.
Своим поступком я сильно огорчила папу, который несколько дней не разговаривал со мной, но затем смягчился, выставив условие, что учусь я сама, без его финансовой поддержки, либо сижу дома, как примерная жена. Сразу, после вылета из учебного заведения. Замуж в тот момент мне не горело идти, поэтому я согласилась с условием, что мне дадут возможность получить диплом, и только после этого поведут в ЗАГС. Бахтияр, кстати, в этот раз был более лоялен к моему выбору, и мы оба как-то быстро смирились с волей родителей. Он остался еще на год в Англии, изредка навещая свою семью и меня заодно, а еще мы общались по «Скайпу», и, в общем-то, нашли точки соприкосновения, постепенно узнавая друг друга.
Единственное, что мне запретили, строить отношения с другими парнями вплоть до официальной помолвки, ну а потом и до свадьбы. Почему так? Я не знала, что-то связанное с традициями в семье Бахти, но меня это не напрягало, так как парней на моем потоке было немного, да и следили за мной, как мне кажется. Стоило кому-то из них приблизиться ко мне на расстояние чуть менее метра, как кто-то докладывал обо всем отцу, и дома меня ждал строгий папа вечерком и нотациями перед учебой. А еще лишение денег на неделю или отдыха в конце семестра.
Но больше всего я боялась, что об этом расскажут Бахти. Как-то постепенно мне стало важно его мнение обо мне, и если он вдруг разочаровывался в моих поступках, то мог просто несколько долгих минут молча смотреть на меня с экрана ноутбука, а затем игнорировать в сети несколько дней. Я оказалась зависима от его мнения и его настроения, и это меня настораживало, хоть и не настолько, чтобы покопаться в себе.
Постепенно все лица мужского пола из моего круга испарились, а я превратилась в подпольную бунтарку. Открыто выражать свое недовольство действиями своих мужчин — отца и жениха — я опасалась, но заменила это тратами финансов, вознамерившись, если не обанкротить папу, то хоть немного обогатиться перед свадьбой. Ведь после нее, увы, я стану зависимой от мужа, его придатком, а так хотя бы напоследок погуляю вволю. Пусть и не широко.
Глава 2
— В смысле, увезти ее?! — нахмурил черные брови Бахтияр, глядя то на меня, то на бормотавшую во сне подругу. Увы, но Кристина все-таки набралась виски, и теперь тихо посапывала на моем плече. Хорошо еще не в салате. — Ты хоть понимаешь, что скажут моему отцу? И ладно бы еще это ты была…
В смысле, «и ладно бы…», — невольно обиделась я, — что я законченная алкоголичка, чтобы вот так, уснуть в клубе?!
— Бахти, миленький, ей сейчас нельзя домой, в таком-то виде, — я понимала, что ждет ее там, и она мне не простит этого. Поэтому и решила обратиться с просьбой к жениху.
— А куда я, по-твоему, должен ее отвезти? — удивленно вскинул брови Бахтияр, — может, к себе домой? Или в нашу будущую квартиру? Там, как раз, новую кровать в спальню доставили, — зло хохотнул он, сверля меня черным взглядом. Я почувствовала себя неуютно под этим сканирующим взглядом, что невольно передернула плечами.
— Конечно, нет. Вот, — я порылась в сумочке Кристины, выудив оттуда связку ключей с магнитным ключом от домофона. Назвала Бахтияру адрес ее дома. — Эту квартиру ей отец подарил на днях, она там появляется-то набегами. Искать ее там отец не станет. А я сейчас я позвоню ему и скажу, что она останется у меня ночевать. Мне можно, я именинница, — с улыбкой прощебетала я.
— Хорошо, — проворчал в ответ недовольный жених, — но до машины тащи ее сама. Еще не хватало, чтобы кто-то заснял меня в обнимку с подругой невесты, а фотки уже завтра слили в сеть, — Бахтияр поднялся из-за стола и молча двинулся на выход. Я только вздохнула, кляня про себя их обычаи, а потом принялась будить Кристину.
До машины подругу тащить не пришлось — сама справилась прекрасно, но вот Бахти поставил машину в безлюдном переулке, и мне пришлось изрядно попотеть, чтобы вовремя ловить спотыкающуюся Кристину. Она еще несколько минут тискала меня в объятиях и благодарила за вечеринку. Да, пьяная подруга — нечто неадекватное и утомительное. Мне с трудом удалось усадить ее на переднее сидение автомобиля и захлопнуть дверцу. При этом она еще и прилипла лицом к стеклу, подышала, оставляя мутный след, и нарисовала сердечко. Бахтияр цветисто выругался и выразительно посмотрел на меня.
— Должна будешь, — поднял он палец и снова выругался, глядя на кривляния Кристины. — Свидание. Завтра! — рыкнул он и поцеловал в щеку. Ну как поцеловал? Так мазнул слегка, чтобы потом быстро сесть за руль и уехать.
Проводила взглядом «Гелик» благоверного, снова ругая их обычаи. Нет, ну как это называется?! Мы — жених и невеста, а на людях проявлять свои чувства на людях не должны. Только можно пройтись, держась
