Мой шейх - Светлана Тимина
Пришлось закрыть глаза. Я не могла позволить ему увидеть в них изумление. Сердце забилось так сильно, что мне стало трудно дышать.
Я была под гипнозом. Придумать другого пояснения происходящему просто не выходило. Особенно когда я беспечно разомкнула губы, ощутив привкус солёной кожи уже на своем языке.
— Газаль, — чувственный хриплый голос мужчины прорвался в мой рассудок, без труда ломая баррикады.
Я не находила этому объяснения. Проклятые слезы как будто превратили сознание в чистый лист, оставив его беззащитным перед самим собой. Открытым тем чувствам, что я скрывала в себе так глубоко, не догадываясь. Не было страха. Не было паники. Какое-то умиротворение с привкусом греха на языке, оглушённое сердцебиение и предательская мысль — а ведь меня не подбрасывает от отвращения.
Наоборот, между плотно сведенных ног разгорается пламя, грудь приятно ноет, когда её невзначай задевает локоть Кемаля.
После событий последних суток хочется ухватиться, как за спасательный канат, хоть за что-то, что заберет ужас и отчаяние. Почему сознание выбрало страсть?! Почему?
Я подняла ладонь к губам, сражаясь с желанием отпустить ситуацию и отнять руку мужчины. Но ничего не вышло. Как будто какая-то преграда остановила меня. Только скользнула кончиками пальцев по губам, соприкоснувшись с чужими.
— Моя роза пустыни… — хрипло прорычал мой похититель, — ты меня сегодня с ума сведёшь.
А затем его губы накрыли наши пальцы. От внезапного сумасшествия закружилась голова.
Почему? Ну почему я испытываю это всё с тем, кого должна ненавидеть? Почему Далиль не мог дать мне такой феерии? Я считала, у нас все хорошо, что это нормально — не заниматься любовью ночи напролёт даже в медовый месяц. Мама никогда не говорила со мной о том, какой должна быть истинная страсть. Если бы я только знала, к чему должна быть готова!
Но в том то и дело, что чувства к похитителю просто не укладывались в голове.
Я утратила бдительность. Очнулась только тогда, когда мой язык уже танцевал танец с его языком сквозь шаткую преграду наших пальцев. Жар внизу живота превратился в сладкое томление, желание прижаться к сильной груди Кемаля стало невыносимым.
Это был поцелуй апокалипсиса. И он не имел никакого права на существование.
— Газаль, — хрипло произнес мужчина, прерывая это сладкое сумасшествие. — Скажи, что хочешь этого так же сильно, как и я. Я хочу, чтобы ты по своей воле сегодня ночью пришла в мой шатер. Мне самому не доставляет никакого удовольствия брать тебя силой!
Глава 2
Если бы я знала, к чему приведёт этот разговор, я бы, наверное, точно вонзила осколок блюда в шею Аль Мактума. Потому что стерпеть боль оказалось легче, чем признаться себе в том, что мой похититель был прав. Прав, когда говорил, что я возжелаю его столь же сильно.
У меня бешено колотилось сердце. Голос сбивался.
— Ты бы мог сделать это иначе… с самого начала…
— Я лишил тебя выбора и вины! — погружая ладонь в мои волосы на затылке, горячо прошептал шейх, осыпая поцелуями скулы, глаза, виски. — Ты бы никогда не предала своего мужа, даже если бы чувства между нами возникли там, на свободе!
— Нет никаких чувств! — бороться с дурманом страсти уже не было никаких сил. — После того, что ты сделал, их не может быть!
— Да? — Кемаль прекратил меня целовать, пытливо сощурился. — И поэтому твоё сердце стучит, глаза затуманены, а ты проигрываешь борьбу сама с собой, желая меня целовать? Шайтан тебя возьми, Газаль! Ты хочешь меня едва ли не сильнее!
Мне срочно надо было его остановить. Потому что слова сейчас резали подобно ножу. Признай, что хочу его и все слова правдивы — сожгу себя дотла на костре вины и ненависти к слабости.
— Если есть возможность сделать так, чтобы ты меня не насиловал и не сек плетью, я её использую, пусть даже так… — врать оказалось еще труднее. Но из двух зол стоило выбрать меньшее.
— Лжешь сама себе. Я бы наказал тебя за ложь еще изощрённее, не будь здесь моего отца! — Шейх разжал пальцы и отшатнулся так, будто я его ударила.
А у меня осталось странное чувство внутренней пустоты. И все еще приятная, сводящая с ума пульсация во всем теле. Но я все равно не решилась посмотреть на Кемаля, прекрасно понимая, что в глубине глаз еще не рассеялась тьма первого желания, сильного и неподвластного обстоятельствам.
— Хорошо, роза Аль Махаби, — мужчина резко выпрямился. Я помимо воли задержалась взглядом на последствиях нашего поцелуя на уровне своих глаз. — Я сделаю тебе это подарок. Иллюзию того, что ты сама ничего не решаешь. Что против силы у тебя нет и не было никаких шансов. Что ты не предавала своего мужа, потому как я тебя заставил. Но чтобы все было по-настоящему, не надейся на то, что я буду добрым!
Грудь сладко ныла. То же самое было между моих плотно сведенных бедер.
А от произнесённых Кемалем слов стало и вовсе невыносимо. Если до того меня крыло легким приливом, то сейчас это был девятый вал. Цунами взбесившейся чувственности, которая спала мёртвым сном, даже не ведая, что однажды её разбудит ненавистный враг.
Меня не напугало обещание насилия. Мне казалось, я жду его, как финального рубежа. Пройти, чтобы обрести свободу перед совестью. Неужели остается шанс, что в нашей истории не будет так много боли и противостояний?
И я тут же прикусила язык от ярости. Где моя гордость? Как я могу думать о том, чтобы сдаться, и что самое ненавистное — сдаться из-за похоти? За что Аллах так сильно наказывает меня?
— Не боишься, — чтобы скрыть замешательство, я подняла голову, — что буду сопротивляться так сильно, что люди поселения усомнятся в твоей власти надо мной? Что тогда? Будешь бить меня дальше при них или возьмёшь прямо на тех цепях на потеху толпы?
— Наивная Газаль, — мои слова повеселили молодого шейха, — каждый здесь уверен в том, что я уже овладел тобой. И не единожды. У нас иначе не бывает. С рабынями не танцуют перед этим ритуальных танцев.
— Значит, я в их глазах твоя женщина? — мне надо было узнать, как в этом варварском поселении обстоят дела с субординацией. Не хотелось выйти без сопровождения и получить камень в голову. — И это не помешало им требовать избить меня?
— Если раб покушается на жизнь шейха, наказание — мгновенная смерть, — просто ответил Кемаль, таким тоном, будто я справилась
