Я слышу (СИ) - Никульшина Наталия Юрьевна

- Хотела забрать у вас результаты своей кардиограммы.

- А, ну тогда это не ко мне, - он засиял фальшивой улыбкой.

- А к кому? Я что, кабинетом ошиблась? Мне сказали к вам…

- Я кардиограмму расшифровываю, результатов никаких у меня нет. Только расшифровка.

Да он издевается!

- А это не одно и то же?! – возмущенно воскликнула я.

Противный дед довольно ухмыльнулся и ушел обратно в кабинет. Через минуту снова вышел, с бумагами.

- Фамилия?

- Кузнецова.

- Алиса Сергеевна?

- Она самая, - терпеливо отвечала я.

Дед протянул мне лист с моей кардиограммой.

- Пожалуйста! – после этой фальшивой улыбки захотелось заехать ему по морде.

- Спасибо, - покривлялась я и уже уходя, добавила: - Старый ты козел!

Итак, квест был завершен, я успела! Суперприз – завтра ложусь в больницу! Дома я поставила в известность сестру, а потом всю ночь не могла уснуть. Нервы. Страшно. Хотя ведь операция у меня точно не завтра, чего я дергаюсь?

На следующий день меня ожидал приемный покой. Покой?! Да это же настоящий ад! Помещение небольшое, а народу – не продохнуть! Сюда что, вся область в один день съехалась?! И кого только нет! Смотря на некоторых, я не понимала, что они-то здесь делают?! Такие дохлые, что уже стационар точно не поможет. Только морг. Но ребята не отчаивались, стойко ждали своей очереди. Со мной была Лизка, поддерживала морально, чтобы я в очереди не убила какую-нибудь наглую старуху, а потом караулила мои сумки, пока меня оформляли. Боже, Россия – страна ненужных бумаг! Зачем столько макулатуры оформлять на каждого человека? Кто это все потом читает вообще?! Но у нас в стране без бумажки ты – какашка. Вот так.

В два часа дня я, злая и мокрая от невыносимой жары в приемном аду, наконец, поднялась на пятый этаж в лор-отделение. Слушайте, да зачем мне это все сдалось?! Я бы и со звоном походила, если б сразу предупредили, как это все тяжко! И чего я Лизку не послушала? Ведь есть возможность, ну пойди ты в платную клинику! Но нет, мне же экстрима захотелось, я еще и на бесплатной палате настояла. Хочу быть, как все. Хочу быть в общей массе, чтобы меня никто не выделял, как не такую, как другие. Ну, и еще я ведь решила проверить, верны ли мои догадки, что случайно ничего не происходит.

В палате я оказалась четвертой из четырех. Три девушки уже заняли места, но мне досталось самое козырное, на мой взгляд. У окошка, и кровать получше, чем другие. Повыше. Девчонки сказали, что все пробовали на ней спать, но кровать слишком твердая. А мне показалась очень удобной! Я распаковала свои сумки и познакомилась с соседками.

Слева от меня – Аня. Лечит нос, уже две недели тут чалится и завтра собирается домой, счастлива до слез, с нами особо не говорила, все время висела на телефоне, периодически выходила в коридор, чтоб мы не мешали.

Напротив моей кровати, тоже у окна, заняла кровать Таня. Поступила вчера и сегодня тряслась от страха, ожидая операцию по удалению гланд. Тоже не особо разговорчива, но оно и понятно, не до побалтушек.

Соседка Тани – Оля. Лежит уже неделю, тоже лечила нос, операцию уже перенесла, выглядит бодрячком, поддерживает Таню и трещит без умолку.

Так же я узнала, что тут у каждого свой врач, кому какого поставят – неизвестно, и немного рассказала о себе. Предупредила, что если сниму слуховой аппарат – они меня не дозовутся, в меня нужно чем-то кидать, только не тяжелым и не острым желательно. Девочки показались мне приятными, я была рада, что не попала в палату к старушкам.

- А как узнать, кто у меня врач?

- Тебя позовут на осмотр, - объяснила Оля. – У них сегодня операционный день, все заняты. Может, аж к вечеру позовут. Там и узнаешь.

- А вас кто лечит?

- У меня Мухин – это заведующий отделением, - Оля указала на свой немного отекший нос. – Там сложный случай был, он сам решил оперировать.

- А у меня Коршун, - подала голос Таня, то и дело бросающая испуганные взгляды на дверь.

- Коршун? – оживилась я. Вряд ли тут у него однофамилец есть.

- Да, - засмеялась Оля. – Это фамилия такая.

- И как они? Ну, Коршун и Мухин? – если спрошу только за одного – возникнут ненужные вопросы.

- Мухин – отличный специалист, долго уже практикует. Но я его боюсь, он орет вечно на всех, строгий весь такой. А Коршун Ане делал операцию, она довольна. Говорит, вежливый такой. Ну, и видно, что хороший человек. Заходит, здоровается всегда. А всего двадцать восемь лет, молодой! Там в соседней палате о нем тоже хорошо отзываются, и о Мухине моем. А есть тут еще Гаврилюк, женщина, вот она никому не нравится. Ну и еще двое, я их не знаю, - так, Оля все про всех знает, а лежит всего неделю! И любит поделиться знаниями с другими, нужно будет потерять свой аппарат, пока еще могу не слышать.

Двадцать восемь, значит. Ну, нормально, я думала – меньше. А вот то, что вежливый… Коршун?! Ладно, может, это я просто под горячую руку попала? Хорошо, что не под колесо.

Что ж, надеюсь, что попаду не к этой Гаврилюк, не зря же она никому не нравится. Уж лучше Коршун. О нем хотя бы отзывы положительные.

Дверь в нашу палату открылась, вошла медсестра, глянула на паникующую Таню.

- Пошли.

Бедняга вскочила, бросила на нас испуганный взгляд и побежала за медсестрой. Наверное, я буду точно так же жалко выглядеть перед операцией. Я та еще паникерша.

- Да не переживай! – Оля стала меня успокаивать, потому что у меня уже паникующий вид? А там Коршун сейчас Таню резать будет… мамочки, как страшно!!!

Я понеслась в туалет. Вот так всегда, нервничаю – все время провожу на унитазе. В день моей операции больные в туалет не попадут. А вы знали, что в больницах на дверях туалета нет замка? Ну, невозможно остаться, так сказать, наедине с собой. Я вот до этого не знала. Класс. Мало того, что я и так паникую, так еще и следить надо, чтоб сюда никто не ворвался!

Когда я вернулась в палату, на Таниной кровати сидела взволнованная женщина.

- Это мама Тани! – оповестила меня Оля. – После операции нужен человек, который с тобой посидит, пока от наркоза отойдешь. Ты же местная? Есть тут родственники?

- Есть, - кивнула я. – Сестре позвоню. Оль, а больно?

- Ну, у меня ж не уши, откуда ж мне знать?! А вообще, не парься, ты и не вспомнишь ничего! – улыбнулась Оля. – Уколят, а потом уже в палате проснешься. У меня так было.

Таню привезли через два часа. Скажу я вам, зрелище не для слабонервных! Таня еле говорила, шевелиться не могла, была очень бледной. Ее бедная мама, чтобы не пугать дочь, едва сдерживала слезы, а вот мы с Олей ревели белугами. Таня выглядела так, будто ей невыносимо больно. Так, будто она вот-вот умрет. Она все время закрывала глаза, а мама просила ее этого не делать. Почему-то медсестры сказали, что спать Тане ни в коем случае нельзя.

- Ее же к искусственному дыханию подключали, пока под наркозом была. А если сейчас уснет – задохнется. Организм ведь помнит, что ничего делать не надо было, она без сознания сама дышать не будет. Надо, чтоб от наркоза сначала отошла, - объяснила всезнающая Оля.

Ну, а мне стало еще страшнее. Все, я там умру у них.

К нам снова зашла медсестра, а у меня сердце в пятки ушло. Она подошла к кровати Тани.

- Ну, как ты?

- Нормально, - еле слышно ответила бедняга. А вот, судя по ее виду, так сразу и не скажешь, что «нормально».

Женщина повернулась ко мне.

- Ты Кузнецова?

- Я, - от страха даже в горле пересохло. Да чего ж я так трясусь, меня ведь только посмотрят сегодня!

- Пошли в смотровую, - она развернулась и вышла, а я, схватив коробочку с заветной деталькой, на ватных ногах поплелась следом.

В смотровой воняло лекарствами. А лучше бы – сигаретами…. Блин, я что, уже вот прямо влюбилась? Да ну…

- Сейчас доктор подойдет, - оповестила медсестра и оставила меня трястись дальше в одиночестве.

А потом в смотровой появился тот самый орлиный нос.

ГЛАВА 3

ГЛАВА 3