Неформальная любовь (СИ) - Никки Серена

Неожиданно я заметил двух девушек. Они смеялись и что-то обсуждали. Пикассо и Дакота. Вот их имена. Не настоящие. Но я так их запомнил.

- Серый, привет, - отозвалась Пикассо.

- Привет, Серый. Ну что, пойдем, прогуляемся? Тут рядом площадка есть. Пикассо хотела ее освежить для детей.

- Да не могу я, за Мальвиной присматриваю.

- За кем? Ой, да она сама все сделает, идём, - и девчонки меня увели на улицу. В итоге я был задействован на покраске детской площадки и не заметил, как время пролетело. Солнце светило ярко, но грело уже не так сильно. Начало сентября. Осень вот-вот вступила в свои права, и желтые травинки только изредка стали появляться на газонах. Легкий ветерок слегка шелестел листьями высоких деревьев, которые скрывали в тени детскую площадку. На самом деле, для знойного лета это даже неплохо. В теньке гораздо лучше проводить время на площадке, чем под палящим солнцем.

Когда нас позвали в столовую на ужин, странное ощущение не давало мне покоя.

Терминатор ждал моего появления и дал понять, чтобы я подошел к нему.

- Сергей, садись, твое место всегда за этим столом, - Пикассо и Дакота подсели за наш столик, и мы приступили к трапезе. Я окинул взглядом всех ребят и не заметил Амалии.

- Я не вижу Мальвину. Она где? - все-таки спросил Тимура.

- Ну, Мальвина наказана. Ты зря ее одну оставил. Теперь топай после ужина за новым постельным бельем, - невозмутимо отозвался Терминатор. - Я понял, что для него это обычное дело.

- Но ведь она не поела, и что теперь голодная останется?

- Сегодня да. А завтра умнее будет, - отозвался Терминатор.

- Мне кажется, это жестоко, ребята. Она и так очень худая.

- Ладно, отнесем ей поесть. Согласен с Сергеем. Амалию не перевоспитаешь, - довольно быстро согласился со мной Тимур.

В большом зале было достаточно светло и уютно. Стены выкрашены в светло - салатовый цвет, на которых в хаотичном порядке висели различные информационные стенды. Мебель была не дорогой, и в целом, как говориться, жить можно. Конечно не квартира, но здесь вопрос в другом. Главное, чтобы была возможность выжить.

Дети в основном группировались по пять шесть человек. Амалия возможно тоже с кем-то дружила, но это были не Пикассо и Тимур. За одним из столиков я увидел готов. Четверо парней. Они были во всем черном.

- Не обращай внимания, странные девочки и мальчики тоже у нас имеются.

- Да я уже понял, - на ужин были макароны и сосиски. Салат вероятно производный от салата винегрет. Не такой вкусный, но съедобный, и я съел все. Решил так сказать, особо не привлекать к себе излишнее внимание перед последним шагом в свое жизни.

После ужина я отправился в комнату и то, что увидел, вызвало у меня улыбку. Подушка вскрыта, и перья валялись по всей комнате. Простынь, покрывало и пододеяльник изрезаны в лапшу, а на стене надпись." Тебе конец, профессор".

- Ну как тебе месть Мальвины? - на самом деле мне почему-то стало смешно. Она в какой-то степени права. Мне действительно конец.

Глава 5. Карцер Терминатора.

Глава 5. Карцер Терминатора.

Амалия

Сегодня был явно не мой день, и я случайно толкнула ведро, которое опрокинулось, и вода разлилась. Меня некому было остановить, а если уж Мальвину накрывало, то так, что уже не остановишь. То, что я сделала с пастелью Сергея - это совершено в состоянии аффекта, и когда перья, словно тополиный пух разлетелись по всей комнате, в дверях неожиданно я увидела Терминатора и его ребят.

- Амалия, марш на чердак наказание отбывать, - Тимур был в своем репертуаре. Надменный и властный. - Да, и где Сергей?

- Не знаю я, где твой Сергей, - и я налетела на Терминатора с кулаками, а он, удерживая меня за одну руку, потащил в такой уже знакомый мне чердак, где я могла находиться по пять часов к ряду. Вскоре я выдохлась и больше не вырывалась и не кричала. Смирилась. Для себя решила, что если и быть наказанной, то хотя бы знать за что.

Но сегодня про меня забыли. Совсем. Время шло, но никто не появился и не выпустил. Походив по пыльному помещению, я выглянула в маленькое окошечко и поняла, что уже глубокая ночь. Нужно было ложиться спать. На чердаке жили голуби и моему соседству сегодня не очень обрадовались. Сердце сжималось, и мне почему-то хотелось плакать. Чувство тревожности не покидало.

Почему меня не выпустили, я не знаю. Внизу я заметила, как Пикассо вышла вместе с Сергеем из дверей служебного выхода, и они покинули территорию детского дома. Значит очкарик с Пикассо.

«Правильно, с ней тебе намного лучше будет. Художница и профессор - сладкая парочка». И я начала плакать. Слезы никак не могли остановиться. В эту ночь яркие звезды усыпали небо, освещенное полумесяцем.

Одиноко, холодно, почему-то очень больно. После появления профессора одиночество чувствовалось особенно остро. Его безразличие словно льдом сковало душу. Сердце трепетало от любого сказанного слова. Позже я назову профессора заболеванием для Мальвины.

Хотелось бежать от такого общения, от его серых глаз, которые смотрели прямо в душу, обезоруживали, пугали. Вдоволь наревевшись, я наконец успокоилась. Чувство тревожности притупилось и уступило место немой и глухой опустошенности, а так же появилось привычное ощущение ненужности.

Я стала устраиваться на ночлег. Лежать было негде. Грязный пыльный пол, и доски, хаотично раскиданные повсюду. Устроилась, как могла и погрузилась в собственные воспоминания. Я не помню ничего про своих родителей. Нашли меня в лесу в возрасте шести лет. Как я попала в лес, и что было перед этим, я не знаю.

Мама…Была ведь наверное, у меня мама. Почему я в лесу оказалась? Помню, как мое лицо покусали комары. И голод. Я несколько дней провела в лесу. Не кричала. Мой мир начинается с пробуждения в лесу. Рядом была железная дорога. Слышались поезда. Может я упала с поезда, выпала с вагона. Не знаю. Однажды я потеряла сознание и приготовилась умирать, но кто-то меня спас. Я всего этого не помню.

В итоге я оказалась в детском доме. До сих пор ощущаю, что этот мир не мой. Совершенно чужой. Я все еще не приняла этих воспитателей и детей. Удочерить меня не пытались. Слишком худая. Слишком странная, проблемная. У детей моего возраста мало шансов попасть в семью. Берут красивых покладистых и умных. А я себе такую репутацию заработала, что меня может удочерить только такой сумасшедший родитель, как герой фильма «Трудный ребенок», который до последнего верил в то, что Джуниор любит его.

Удочеряют таких детей, как Олеся или этот профессор. Тиких покладистых не конфликтных. Ненавижу его. Теперь вот сижу здесь в грязи и пыли. Между прочим, сентябрь на дворе, и я замерзла. Господи, ты, боже мой, зачем мне все это. Ничего, ты - очкарик теперь мой враг номер один, а кровать - это только начало.

Очень хотелось пить, почти как тогда в лесу. Тимуру доверяли воспитатели, а он забыл про меня. Или просто решил убить. Надоела я ему. Но тогда его посадят. Ну что ж, вероятно он не боится. Пусть так.

Не знаю, уснула я или сознание потеряла, но когда открыла глаза, то увидела белые стены. Я была в больнице, в палате. Белоснежные стены и рядом другие дети. Не наши. Кто-то был с мамой, а кто-то просто один, как и я.

Я слегка пошевелилась и попыталась подняться. Жутко мутило, но я поднялась и неуверенной походкой отправилась искать туалетную комнату. Все смотрели на меня, как на прокаженную. Сначала я не поняла, почему все так на меня смотрят, но потом посмотрела на свои руки, и осознание снизошло. Я заболела ветрянкой. Все тело покрывали пузырьки, намазанные зеленкой. Вот здорово. Только этого мне не хватало. Кто меня сюда привез, да так, что я не помню? Было непонятно.

Глава 6. Жить или не жить, вот в чем вопрос.

Глава 6 . Жить или не жить, вот в чем вопрос.

Сергей

Парни обосновались в комнате отдыха возле телевизора, и я остался в нашей комнате один. Несколько раз мысли возвращались к голубоглазке. Какая-то тревожность была за нее, но я пытался всячески отогнать эти мысли. Решение принято, и сейчас я как - будто специально, как настоящий мазохист вернулся к тем ужасным моментам моих пыток, убийству родителей. Я сейчас словно услышал их голоса. У меня было такое ощущение, что попал в ад, а вокруг меня бесы. Находясь в каком-то трансе, я отправился в душевую и опустился на пол.