Каратель (ЛП) - Гэдзиэла Джессика

И я увидел туалет.

— Не обнадёживайся, — сказала она, пустым тоном. — Это тюремный унитаз.

Действительно. Весь из нержавеющей стали и цельный, никаких внутренних механизмов, никаких частей, которые можно было бы оторвать и использовать в качестве оружия, но с маленькой раковиной сверху.

— Тебе будет это стоить минимум тысячу четыреста. Ты хочешь меня достаточно, чтобы выложить такие деньги?

— Кто говорит, что ты единственный человек, кто у меня здесь есть?

— Тоже верно, — согласился я, наконец чувствуя, как туман в голове немного рассеивается.

— Устраивайся поудобнее, — сказала она, махая рукой.

— Что? Не представишься? Никаких «привет, я любительница ядов и стерва, приятно познакомиться»?

— Осторожнее, — сказала она, подходя ближе к прутьям, кладя на них руки и слегка наклоняясь вперёд. — Иначе я дам тебе достаточно результатов поиска тиопентала натрия, чтобы тебе казалось, что твои нервы превратились в жидкий огонь. Без блаженного освобождения в виде смерти.

С этими словами она ушла, оставляя меня с улыбкой, которая скорее всего выглядела психически нездоровой. Что я могу сказать? Властные женщины — это сексуально. Женщины, которые угрожают тебе, не моргая, — это сексуально.

Боже.

Где вообще, чёрт побери, она возьмёт наркотик для смертельной инъекции?

Наперстянка имела смысл. Природные яды достать было достаточно легко. Но это дерьмо, которое использовали для смертной казни, сильно контролировали. Наше старое доброе правительство скорее всего не хотело, чтобы разошлись новости о том, что они парализуют своих заключённых, а затем палят им всё изнутри, в качестве «гуманной казни».

А люди считали, что расстрел — это варварство.

Кем она была?

Зачем похитила меня?

Она была просто посредником?

Её кто-то нанял, чтобы она притащила меня и держала достаточно живым, чтобы меня забрали для игр?

Это имело больше смысла.

Я не мог вспомнить ничего из недавних дел, чем мог бы разозлить экспертов по ядам.

Я вздохнул, заставляя своё тело скрутиться, чувствуя, что тяжёлое онемение медленно уходит, оставляя мне как минимум немного контроля над конечностями. Я сел и потащил свой зад в сторону унитаза. Потянувшись, я использовал края раковины, чтобы подняться, грубо ругаясь матом, пока мои ноги кричали и практически не работали.

Мне нужна была вода.

Нужно было вымыть это дерьмо из своего организма, чтобы я мог думать и реагировать, соответствующе.

Нравилась ли мне мысль о необходимости драться, выбираясь из этого подвала? Нет. Был ли я в восторге от того факта, что для этого мне нужно было поднять руку на женщину? Снова нет. Но выживание есть выживание. Мне нужно было выбраться. И если придётся поднять на неё руку, я надеялся, что это будет только для того, чтобы сдержать её на достаточно долгое время, чтобы улизнуть.

Как только выберусь, я смогу выяснить, кто она вообще такая, чёрт возьми. Я знал многих игроков из подполья, многие были экспертами в различных областях. Я и близко не знал о ядах так много, как знал об оружии, наркотиках, бомбах и контрабандах. Мне нужно было это исправить. Начиная с одной чертовски сексуальной темноволосой женщины со смертельными инъекциями наготове.

Ну, знаете, если я выберусь.

Гарантии этому не было.

И я не был пессимистичным, просто честным.

В этот момент шансы были действительно неизвестны. Было слишком много вариантов.

Она собиралась открыть клетку, чтобы покормить меня, если вообще планировала кормить? В отличие от хитроумного комбо тюремного унитаза и раковины, клетка, в которой я сидел, не обладала щелью, чтобы просунуть поднос. Но, может быть, если она планировала меня кормить, эта еда будет достаточно маленькой, чтобы пролезть между прутьев.

Собиралась ли она в какой-то момент войти в клетку, чтобы ввести мне больше яда, чтобы связать меня и сделать со мной то, что хочется?

Или, может быть, она могла просто выстрелить в меня этим дерьмом со своей стороны клетки?

Чем лучше она была как преступник, тем меньше у меня было шанса выбраться.

Если она придёт одна и откроет клетку, я выберусь.

Если она вообще не откроет клетку, я не знал, какой будет моя судьба.

Скорее всего, будет много пыток и чертовски грязная смерть.

По правде говоря, по справедливости мира это было бы довольно подходяще.

Собственно, я не хотел умирать, но не стал бы большой потерей для мира. Чёрт, единственными людьми, которые вероятнее всего заметят это, были люди вроде Джаззи и Барретта, которые просто привыкли меня видеть. Потому что у меня не было ничего и близко напоминающего дружбу, отношения или семью. Отчасти потому, что я был истинными одиночкой. Но, возможно, по большей части я знал, что любой связанный со мной человек окажется в опасности.

Я не собирался никого за собой тянуть.

И, честно говоря, я сделал много чего хорошего за свою жизнь. Может, я делал это тёмным и грязным способом, но конечный результат был тем же. Я убирал с улиц хищников.

Не будет трагедией, если я умру именно так.

Но, стоит сказать, я собирался бороться.

Как только моя милая надзирательница появится снова.

Глава 3

Эван

Я захлопнула дверь в подвал, поднимаясь по узкой, изношенной временем лестнице, переступая по две ступеньки за раз. Мои каблуки издавали отчаянный стук, я нуждалась подняться над землёй, нуждалась в воздухе, который не был затхлым, нуждалась в паре минут, чтобы взять себя в руки.

Не то чтобы там я сорвалась.

На самом деле, я гордилась тем, как хорошо держалась.

Похищения не были моей сильной стороной.

Яды? Ну, этому я научилась на коленях у отца. Двадцать с лишним лет изучения того, какой что делает. Я была ходячей энциклопедией ядов. Стоит сказать, я не занималась отравлением людей, как мой отец; я просто знала факты.

Конечно, я знала, что делаю, но всегда имелись факторы, которые могли испортить исход. Например, ранее существующие условия, уровень паники и последующий адреналин, который может почувствовать человек, иногда влияло даже то, какую еду они ели (или не ели) в тот день. От возможных вариантов моё сердце колотилось в груди, с момента введения яда и до того, как эффект наконец начал проходить, в подвале.

Поднявшись наверх, я вырвалась прямо за боковую дверь, прижимаясь спиной к стене здания и делая долгий, медленный вдох, достаточно глубокий, чтобы почувствовать в груди жжение.

Я пыталась сказать себе, что тяжёлая часть позади.

В смысле, я наблюдала за ним неделями, прячась в этих богом забытых, наполненных медведями лесах, пытаясь разобраться в его движениях, когда может быть лучше напасть на него. Затем мне пришлось стукнуть его по голове и накачать наркотиком. А затем, что доказывала кричащая боль мышц моей руки, пришлось тащить его в лес, где была припаркована машина. Затем нужно было снова вытащить его из машины и вниз по лестнице, в подвал.

Но невозможно было убедить себя, что отсюда всё покатится вниз.

Потому что теперь мне нужно было его допросить.

А затем убить.

Так что, да.

Я была на этом моменте.

Поэтому сердце в моей груди трепетало как крылья колибри. Поэтому всё моё тело было покрыто холодным потом. Поэтому мне нужно было на какое-то время убраться подальше от этого пресловутого Люка.

Не знаю, чего я ожидала, когда наконец присмотрелась к нему поближе.

Видите ли, пока я преследовала его, он был твёрдо предан своим чёрным худи, с практически всегда надетым капюшоном. Я уловила только мелкие проблески его черт. Даже недостаточно, чтобы разглядеть его со своего расположения.

Я ожидала лицо такое же уродливое, как его душа.

Полагаю, зачастую так и не работает.

Большинство серийных убийц выглядели хорошо.

Люк был не исключением.

У него были тёмные волосы, тёмные глаза и удивительно точёная, острая линия челюсти, тёмные брови, тонны ресниц и едва заметная ямочка на подбородке.