А маме не скажем - Екатерина Аверина
Ошалело оглядываюсь по сторонам, но за толпой сонных зевак ни хрена не вижу. Но тут мой воспаленный мозг выхватывает небольшую тень, которая, пошатываясь, двигается в сторону одного из подъездов. Это верно она… или он? Нужно срочно подойти. Может, помощь нужна? Я ведь могу помочь. Надо позвонить… С этим потоком мыслей в ушибленной башке я проталкиваюсь сквозь толпу к девушке.
Насквозь мокрая, грязная, потерянная. Почему-то сразу понял, что это она.
– Живая, – выдыхаю с облегчением, но тут же включается праведный гнев. – Ты дура?! – ору на нее.
Девчонка остановилась, обхватила себя руками за плечи и непонимающе на меня уставилась.
– Какого хера ты лезешь под колеса?! Отскочить не могла?! Жить надоело?! – бешеный адреналин стал выходить сквозь все клетки моего тела, отдавая дрожью в конечностях и плохо контролируемой злостью. Голова дико болит от удара и выпитого за прошедший вечер алкоголя. Снова поругался с отцом. Достало!
– Сам дурак! – гордо вздернув подбородок, заявляет эта ненормальная мокрая курица. Ее тоже колотит так, что слышен стук зубов.
– Идиотка! – выплевываю в ответ, стискивая зубы.
– Псих! – парирует она, разворачивается и идет к подъезду, обиженно ворча себе под нос: – Что сегодня за день? Один пристает, другой убить пытается, – ее приятный, хоть и севший сейчас от холода и страха голос дрогнул.
Девушка вошла в подъезд, и все, что я смог разглядеть в свете мигалок подъехавшей скорой, это длинные, необычные красно-рыжие волосы.
Меня резко повело. Кто-то удержал от падения. Медики стали светить в глаза фонариком. Попытался оттолкнуть руку надоедливого врача, но сил не хватило. Снова мутит. На кой хер я столько пил? Машину жалко. Опустил голову, позволяя людям делать все, что они хотят. А они захотели меня куда-то увезти.
– Ладно, – говорю им, хотя меня никто и не спрашивал. – Только там, это… – язык не слушается, мне вкололи лекарство и веки тяжелеют ежесекундно. – Доки в тач-ке, клю-чи…
Да что ж такое… И темнота, спасительная, уютная темнота обволокла меня с головы до ног. Давно бы так.
И так мне в ней было хорошо, пока злой и до боли знакомый голос не вырвал из неги лечебного сна.
– Я вижу, что ты проснулся, – строго говорит отец.
Прямо как в детстве, когда мы с Крисом ругались. Я люблю брата, но иногда складывается ощущение, что я просто менее удачная копия его. Вроде и выкинуть жалко, свое же, но и тащить тяжело. Вот и сейчас отец, бросив все свои важные дела, примчался выручать непутевого сына.
– Я уже взрослый, па, – отвечаю, даже не пытаясь открыть глаза, ощущая, что кровать подо мной слегка шатается.
– Иногда я в этом сомневаюсь, – тон родителя стал мягче. – Как ты себя чувствуешь?
– Что с машиной? – задаю встречный вопрос вместо ответа.
Отец только тяжело вздохнул.
– Ты понимаешь, как тебе повело, Стэф? Ты мог погибнуть этой ночью.
– Будто ты сильно расстроишься, – усмехаюсь и тут же получаю по больной голове. – Ладно, ладно. Извини, – вмиг стал серьезным.
Угу. Я умею иногда. Просто мне не надо. Для этого у них есть Кристиан.
– Дурак, – усмехнувшись, сжал мою руку отец, а я увидел видение: Дрожащую девушку с длинными, необычного цвета волосами.
Помотал головой и меня вывернуло, едва успел склониться с кровати. Хорошо, что предусмотрительный медперсонал поставил там тазик.
– У тебя легкое сотрясение. Врачи сказали, будешь паинькой, можно будет отлежаться дома. Ты вообще очень легко отделался, Стэфан! Ты будешь наказан!
– Па, напоминаю, я большой мальчик. Ты даже на карманные расходы меня наказать не можешь, – усмехаюсь, вспоминая себя подростком. – Я давно зарабатываю сам.
– Ничего, – довольно улыбается предок, и мне это совершенно не нравится. – Я найду, как тебя наказать… побольнее. Чтобы запомнил!
Глава 4
Стэфан
Не успел я «обрадоваться» словам заботливого папочки, как в палату вошли двое.
– Ну вот, – тяжело вздохнул. – Пришли моя совесть и еще один гондон.
– Тоже рад тебя видеть, – усмехается Герман.
Брат же стоит и сверлит меня злым взглядом. Крис, как всегда, с иголочки. В начищенных туфлях, идеально выглаженных брюках и темно-серой рубашке с рукавом чуть ниже локтя. Герка же в простых, если не знать их ценник, белых джинсах и такой же футболке, контрастирующей с загорелой кожей молодого мужчины. Он немного младше нас с братом, но это не помешало нам найти общий язык. Ведь близкие друзья обосновались в нескольких сотнях километров от столицы, а с родителями Германа тесно общается наша семья. Дружба и взаимовыгодное сотрудничество в одном лице. Его отец – владелец банка и нескольких дочерних точек. Сам же Гер неплохо преуспел в семейном бизнесе, чем его родители до жути гордятся. И все бы ничего, но этот гаденыш, еще будучи восемнадцатилетним пацаном, стал собирать крайне занимательную коллекцию – девственниц. Трахнуть он может любую, но вот к этой касте подход имеет особый, словно чуя их за километр.
Отец пожал парням руки, попрощался и бросил брату:
– Кристиан, его отпустили домой на условиях постельного режима. Отвези Стэфана к нам. Мама будет рада понянчить сыночка, – усмехается родитель и сваливает в закат.
Парни ржут, а я бессильно откидываюсь на подушку.
– Только попробуй! – зло смотрю на свою копию. – Я к себе поеду.
– Угу, сейчас! – отвечает брат, усаживаясь на край кровати у меня в ногах. – Как тебя угораздило? Отец по телефону сказал, ты пьяный был. Зачем, Стэф? Ты мог остаться там! В той искореженной тачке! Я видел ее. Это… Это… У меня слов нет!
– Это пиздец, – помогаю брату сказать то, что у него не вышло. – Называй вещи своими именами, отца тут нет.
– Да я и без него тебя прибью! – огрызается он.
Герман делает вид, что его тут нет, разглядывая местный пейзаж из окна.
– Что за детский сад, брат? Нам давно не по восемнадцать лет. Пора взрослеть!
– Мне и так комфортно, – отвернулся. Не могу смотреть на него. Мне перед отцом не так стыдно, как перед Крисом.
Брат крепко сжал мою руку и участливо, без пафоса и