(не)любимый препод (СИ) - Блэк Дана

— Это не то, что вы подумали, — распутница резво вскакивает на ноги, будто я ее ошпарил, а не себя. Она ставит кофе на лавку — ага, пить расхотелось. Торопливо толкает планшет в висящую на локте сумку.

— Ну что вы, Абрамова, это ваше личное дело, — тоже встаю, достаю из нагрудного кармана платок и тру брюки. — Хоть до знакомства, хоть после, занимайтесь чем хотите. Я по другому вопросу подошел.

Она топчется на месте, с горящим лицом. Закуток у автомата освещается слабо, лампа над нами дает отблески, и ее глаза похожи на конфеты с вишней. И зачем ей нужны сомнительные чаты с извращенцами, неужто в реале не с кем перепихнуться? Абсурд, невероятно.

— Вы правы, Александр Александрович, мое дело, — она задирает подбородок. — И совать нос в чужие переписки некрасиво по меньшей мере.

— Ну простите, — прячу улыбку за глотком кофе. — Предположил, что вам стыдно за лекцию и вы просматриваете учебный материал. Собственно, это и хотел сказать. Если вам интересно получить зачет, то к следующему семинару подготовьте презентацию. Не по фильму. Разработайте свою собственную манипулятивную стратегию. Убедительную, чтобы я поверил.

Она моргает. Встряхивает волосами. Уточняет:

— Вы шутите?

— Разумеется, нет.

— За неделю я не успею.

— Успеете, если захотите, — убираю смятый платок в брюки. — Если будете работать. А не заниматься тем непотребством, в которое я сунул нос, — подкол вылетает сам собой.

Не глядя на нее больше, поднимаюсь наверх.

Налажал. Хуже нет ада — когда в тебе видят школьного учителя с дурацкими присказками "накраситься не забыла, а учишься на двойки". Фу. У нас тут совсем другая политика, воспитывать чужих детей нафиг не уперлось, но сударыня огорчила второй раз за день. А казалась таким одуваном — дунь и полетел белый пух.

В аудитории пока никого нет. Запираюсь. Дверь отрезает беспокойный гул коридора и в уши загружается доза тишины, о, бесподобно. Основные занятия идут утром и днем, а щас половина малолетних придурков мажут лыжи до дома. Прощайте, друзья.

Сажусь за стол, отпиваю кофе, морщусь — невкусно, звоню Маше.

— Аллоу, — после напряженных гудков тянется ее голос в динамике. Моя музыка. — Саш, ты? Давай кратко, мне некогда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты поговорила с Егором на счет моего предложения? — верчусь в кресле.

— Да. Он не хочет.

— И все? — усмехаюсь. — Весь твой ответ?

Толкаю палец между пластинами жалюзи и выглядываю в окно. На улице снежно-темно, снег валит с черного неба и пляшет в оранжевом свете фонарей, дворник скребет лопатой, расчищая дорожки. Красота, как на открытке.

И тут какой-то болван, дрифтуя, стартует с парковки.

Ох, как же они меня бесят.

— А что еще? — недовольно переспрашивает Маша. — Я спросила, он ответил. Я предложила подумать, он отказался.

— Ты сама не хочешь, чтобы он со мной ехал, да, дорогая? — ладонь потеет, перехватываю телефон другой рукой. — Так и продолжаешь сына против меня настраивать?

— Милый, у тебя опять паранойя, — по интонации представляю, как она закатывает глаза. — Просто Егор умный парень, и его твои заскоки заколебали.

— Понял, — вернусь еще к этому. — Может, увидимся завтра? — меняю тему. — У меня два выходных.

— Зачем?

— Соскучился.

— Саш, — она делает паузу. А у меня мотор долбит быстрее. Она вздыхает. У меня выступает пот на лбу. Она говорит, — Полгода. Полгода, как мы развелись, ты зря надеешься. Извини, мне пора. Пока.

Она сбрасывает. Сжимаю сотку до треска чехла. Гнев сходит лавиной, на сверхскорости и хана рассудку, готов прыгнуть в тачку, приехать и задушить и ее, и Егора, а после мыло и веревку, и следом за ними.

Никаких больше уступок, я всё. Злой и страшный серый волк, ну-ка, отойди в сторонку, покури.

За дверью смех и ор, ручка громко щелкает, ходит вверх-вниз.

Торопливо шарю по карманам, достаю пузырек. Руки трясутся, тремор, словно я древний старик с Паркинсоном. Выщелкиваю капсулу в рот. Грызу таблетку, горько, аж передергивает, заливаю следом кофе, и пока коктейль смешивается в крови, меня клинит.

Тихо, тихо, черт подери, ти-и-хо-о. Давай, волшебное снадобье, в темпе, действуй уже.

Звенит звонок на пару. К Паркинсону добавилась порализованность, не встаю. Жду, пока закрученные пружинами нервы прекратят трёпку. Хватит, я и так в клочья.

Еще минута, и выползаю из-за стола. Студенты вваливаются в зал, я красуюсь лицом цвета асфальта.

По третьему кругу пускаю "Плутовство".

Игнорирую вопросы. Молокососы не лезут по причине "иногда этот чувак не в себе, он у вас на парах тоже виснет?", сам слышал, как кучка м-м-мудрецов трепались в туалете. Что только добавляет мне рейтинга, интрига. Они хотят постичь тайну.

А я хочу десять часов вечера.

Закидываюсь еще одной таблеткой. Захожу на сайт клуба и прошу администратора выслать мне список гостей-женщин. Василина говорила, что новенькую взяли, любопытно глянуть, но на аватарке маячит медийная корреспондентка.

Она не отвечает. Я дергаю бороду, смотрю на часы, заученно твержу студентам медиа-истины, в параллель просматриваю сайт.

Жду пять минут. Десять.

Вот это нахальство. Ник "Хозяин" ей ни о чем не говорит? И что за погоняло: Кристиан Аманпур? Линда, Памела, Анфиса Чехова — девочки хотя бы ближе к теме берут имена, с уклоном в специфику. Кристиан — кого возбуждают ассоциации с британской телеведущей-пенсионеркой?

Сообщение от бабушки приходит через пятнадцать минут. Спринтерская скорость, победила голубиную почту. Гонщица Царевна.

Файл с гостями не открываю, печатаю:

Почему так долго отвечаете, Кристиан? Вы на работе?

Извините, еще нет. У меня были неотложные дела, — заявляет. — Но я уже еду.

Какие дела, можно узнать? Вели эфир на Си Эн Эн?

Увы, нет. Личное.

И как часто вы отлучаетесь по личному в рабочее время?

Бывает, но это не отражается на продуктивности нашего сотрудничества.

Почему вы так думаете? Что отражается, а что нет, решать мне. А ваше дело качественно выполнять работу, за которую я плачу.

Она молчит.

Правильно, вот и молчи. Дура. Понаберут по объявлению. Зря клуб забросил.

Пролистываю полученный текст. Много знакомых, с кем летом отжигали. Те ночи в дыму фрагментами всплывают в мозгах, и я гоню мысли, слишком рано для эрекции, лежать дружок, жди.

Завершаем учебную мутотень в половину восьмого.

На улице вдыхаю свежий морозный воздух, поднимаю воротник пальто. Подхожу к машине и заливаю в замок литры силиконовой смазки.

Синий культовый родстер ягуар "и-тайп" с откидным верхом в сезон сугробов и метели смотрится летающей тарелкой. Плевать, в Санкт-Мориц в Швейцарии проводят ежегодные зимние ралли винтажных автомобилей, так и мы в Росии тоже могём.

Справившись с замками морожу зад внутри.

В салоне скребок для льда, плед, лопата с телескопической ручкой и вазелин для оконных и дверных уплотнителей — стандратный набор вроде аптечки.

Фломастером отчеркиваю на сигарете отметку. Щелкаю зажигалкой.

По пути, как обычно, у водил глаза на лбу. Кажусь чокнутым психопатом-убийцей, медленно-медленно растягиваю смерть иконы британской автомобильной индустрии.

Мужики, я наносил слой защитного покрытия, но не канает, это не изи-пизи, лемон сквизи. Ржавчина на крыше, коррозия кузова — моему коняшке плохо, он болеет и умирает, я все вижу, но не могу отправить его в госпиталь. На реставрацию, наверное, уйдет еще больше бабла, чем стоимость самого яги, а у меня пока нет средств.

Напрягает эта тема до одури. Но выгода гнева в его ликвидусе, он горяч, как солнце, спасибо ярости я жив, хотя она же и раскатала в лепёху мою семью. Парадокс тянет на трехкратное ура.

Паркуюсь в подземном гараже, дальше через тамбур в коридор, и вуаля, мой еще один дом.