Ложь (ЛП) - Ромиг Алеата

Как получилось, что мне поставили капельницу, чтобы вымыть наркотики?

Когда перестала пить, я снова спросила:

— Кто вы?

Мои глаза блуждали по комнате. Я была в спальне, а не в больнице или клинике. Ни одно медицинское учреждение не было таким роскошным.

Я в пентхаусе Стерлинга?

Ладонь руки, которую я могла двигать — та, что не была подключена к капельнице — пробежала по одеялу, согревавшему меня, впитывая восхитительную мягкость и качество. Окна были занавешены шторами, их светло-бежевый цвет контрастировал с шоколадным цветом стен, поскольку солнечный свет просачивался через края. Был уже день. Я просто не знала, который час и какой день. Кровать, на которой я лежала, тоже не была больничной. Ее основа была сделана из темного тяжелого дерева. Светлый потолок и темные стены были окаймлены белой резной лепниной, цвет которой соответствовал дереву плинтусов, книжных полок и дверей.

Как я поняла, что это его дом — Стерлинг как-то сказал мне, что его мать живет в замке. Судя по тому, что я видела, он построил такой же в своем пентхаусе, только значительно более величественный, чем хижина, где мы были.

— Меня зовут Ренита, — ответила она. — Ренита Диксон. Я врач, кардиолог, и я с вами со вчерашнего вечера.

Мои глаза широко раскрылись при ее словах.

— Кардиолог? Боже. — Моя свободная рука потянулась к груди. — Что случилось? Зачем мне нужен кардиолог?

Ее усмешка стала шире.

— Нет, вам не нужен кардиолог. С вашим сердцем все в порядке.

— Тогда почему?

— Вам нужна была медицинская помощь, и давайте просто скажем, что мистер Спарроу позвонил, а я ответила.

Вот и подтверждение. Это дом Стерлинга.

Я наклонила голову в сторону капельницы, прозрачная трубка тянулась от моей руки к ёмкости, закрепленной на серебристой стойке.

— Мне это все еще нужно? Я проснулась, и это так… неудобно.

Доктор Диксон соскочила с кровати и наклонилась.

— Я бы хотела, чтобы вам поступило немного больше жидкости, прежде чем снимать капельницу.

Боже. Мускулы живота сократились.

Есть ли у меня катетер?

Есть.

Я глубоко вздохнула и откинулась на подушки, закрыв глаза.

— Я знаю, что нахожусь в квартире Стер… мистера Спарроу. Вы сказали, он здесь?

Хотела ли я, чтобы он увидел меня такой?

— Да, — ответила доктор. — Мистер Спарроу находился с вами большую часть ночи.

Мои глаза открылись.

— Да?

— Да, он говорил с вами, называл ваше имя. Честно говоря, не думаю, что он вообще спал. Вы заставили нас всех поволноваться.

— Всех? — спросила я.

Доктор Диксон кивнула.

— За все годы, что я их знаю, я не припомню, чтобы мистер Келли или мистер и миссис Мюррей нервничали. — Она кивнула. — Как я уже сказала, вы всех нас обеспокоили.

— Келли? Мюррей?

— Патрика Келли и Рида Мюррея и его жену тоже. Мистер Келли и мистер Мюррей с мистером Спарроу, столько сколько я себя помню.

Ну-ну, разве это не чудо?

Я решил не упоминать о том, что она сказала Стерлингу. Воспоминания продолжали захлестывать меня, как через прорванную плотину, и я вспомнила кое-что о том, что он не хотел, чтобы я разговаривала с людьми. Это было одной из причин, почему я была расстроена.

Включало ли это правило доктора, которого он оставил наедине со мной?

Здравый смысл сказал бы «нет», но я также запомнила достаточно, чтобы понимать, что Стерлинга Спарроу нельзя отождествлять со здравым смыслом.

— Что со мной случилось? — спросила я, подавшись вперед, так как мое тело болело. — О, у меня все болит, везде. Доктор Диксон, я не употребляю наркотики. Я не понимаю.

— Боль — это нормально. Ваше тело пережило травму. — Она улыбнулась так, что я поняла: она привыкла к трудным терпеливым дискуссиям. — Я думаю, мистер Спарроу хочет сам вам всё рассказать.

Вздохнув, я хотела спросить о привилегии сохранения врачебной тайны или, может быть, о правилах HIPAA (закон по обеспечению доступности и подотчётности в медицинском страховании), но не стала этого делать.

За то короткое время, что я провела со Стерлингом Спарроу, стало совершенно ясно, что если он решит стать моим единственным источником информации, то я мало что смогу сделать, чтобы изменить это. Мой язык метнулся к все еще сухим губам.

— Тогда не могли бы вы сказать ему, что я проснулась? И можно мне еще воды? — У меня заурчало в животе. — И можно мне что-нибудь поесть?

— Да, на всё. Еда и вода также помогут с удалением и разбавлением химических веществ.

Доктор сделала шаг к двери. Как только она потянула ту внутрь, раздались громкие голоса.

Ее широко раскрытые глаза метнулись ко мне, когда она вернула дверь на место.

— Может, нам стоит немного подождать?

Я пыталась расслышать, пока дверь не закрылась полностью.

— Это Стерлинг и женщина?

Что за женщина была здесь с ним? И почему она кричит на него?

Наверняка Патрик и этот загадочный парень Рид были где-то рядом. Разве она не нарушила его правило?

— Мисс МакКри…

— Зовите меня Аранией, пожалуйста. — Я прищурилась. — Что вы знаете?

Доктор Диксон покачала головой.

— Ничего особенного. Мистера Спарроу вызвали потому, что кто-то хотел его видеть.

— Доктор Диксон, пожалуйста, скажите мне, кто это, — попросила я.

— Его мать.

Женевьева Спарроу.

Глава 3

Стерлинг

Сидя на кожаной мягкой оттоманке в гостиной, которой я редко пользовался, расставив ноги, крепко сжав кулак одной руки и стиснув зубы, я снова напомнил себе, что эта сумасшедшая передо мной — моя мать — и она заслуживает хотя бы подобия уважения. Это было все, что она заслуживала — видимость этого — и она теряла эту право с каждой секундой.

Размахивая тощими руками и хлопая себя по бокам, она едва успевала перевести дух от болтовни с тех пор, как ворвалась без приглашения в мой дом. Мало кто имел такую привилегию. Ее придется отозвать.

Было только начало одиннадцатого утра, и она выглядела так, словно провела три часа в кресле салона красоты. Наверное, после личного тренера, освежающего душа и плотного завтрака с фруктами и овсянкой у нее все было хорошо.

Уделять ей внимание, когда на самом деле я хотел вернуться наверх, не значилось в списке моих приоритетов.

— Мама, иди домой.

— Я… я просто не понимаю, как ты мог так поступить со мной.

Я покачал головой.

— Я гарантирую, что ничего из того, что я сделал с Аранией, ни в малейшей степени не касалось тебя. Кроме одной-двух фраз, ты даже не приходила мне в голову.

— Стерлинг, вчера вечером у меня зазвонил телефон. Вечером! Звонки продолжались до глубокой ночи, и каждый спрашивал меня, верны ли слухи, что мой сын… — Она покачала головой. — Ну, само собой разумеется, мой график сна бесповоротно сбился.

Разжав пальцы, я провел обеими руками по волосам и глубоко вдохнул. Когда сладость ее всепоглощающего аромата наполнила мои чувства, я пожалел о своем выборе дышать. Это были те же самые духи, которые она всегда носила, ее визитная карточка. Запах предшествовал ее появлению и оставался после того, как она ушла.

Каблуки ее туфель стучали по полу каждый раз, когда она ступала с ковра на мрамор. Я был готов сказать ей, чтобы она опустила свою тощую задницу или, по крайней мере, оставалась на гребаном ковре. Между «тук-тук-тук», ее тошнотворно сладким ароматом, ее неумолкающим ртом и моим недосыпанием у меня стучало в голове.

— Посмотри на себя, — сказала она, указывая в мою сторону. — Ты не одет.

Я был одет в спортивные штаны и футболку. Если бы доктор Диксон не была с Аранией, на мне было бы меньше одежды. Всю ночь мне хотелось забраться к ней в постель и обнимать ее, пока она не проснется. Она казалась такой маленькой и хрупкой, лежа посреди этой огромной кровати с проклятыми трубками.

— Ты даже не в офисе, — продолжала мама. — Неужели ты не понимаешь, какой сигнал посылаешь? Ты хочешь, чтобы люди думали, что ты прячешься после того, как пропал на прошлой неделе? Ты хочешь, чтобы они думали, что тебе неловко быть замеченным с этой… этой…