Шпилькой по хамству (СИ) - Морриган Лана

— До скорой встречи, Мария.

Хорошо смеется тот, кто смеется последним, господин Смирнов. Надо узнать откуда он и кто, никогда его раньше не встречала. Интересно, может, он чей-то клиент. Что ему подходит? Агентство недвижимости? Решил все- таки продать машину и купить квартиру? Нет, номера столичные, да и внешность, такая представительная, зачем ему у нас квартира. А, может, продать бабушкино наследство?

— Доброе утро, Мария Викторовна, — вырвала из мыслей Татьяна. — Доброе утро, Ярослав Витальевич.

— Доброе утро, — произносим одновременно и расходимся в противоположных направлениях.

Следует быть внимательнее. Даже не заметила, что шли рядом.

Как только добралась до рабочего места, на меня нахлынула лавина накопившихся дел за четырехдневное отсутствие. Думать о планах мести времени не было. В час решила, что стоит отвлечься, сбегать в магазин, купить все что нужно к выходным и желательно успеть перекусить. Добежала до ближайшего сетевого магазина, покидала в корзину продукты и оплатила. Надкусив свежую булочку с маком вышла на улицу, неторопливо прогуливаясь под весенним солнцем. В глаза бросается припаркованный автомобиль с объявлением о продаже на заднем стекле, выполненным канцелярским корректором.

А это, вариант! Наносится легко, смывается- вреда машине не нанесу, но по самолюбию владельца ударю. Осталось придумать надпись. Вспомнилась нетленка из Собачьего сердца: “Две судимости, алкоголизм, хам и свинья”. Это слишком громоздко, могу и не успеть дописать, и решаю сократить до “Хам и свинья”,- лаконично и по существу.

Довольная собой шагаю на работу. Решаю нанести удар сразу после обеденного перерыва, не стоит откладывать до вечера, все же пятница, и многие захотят уйти пораньше, а свидетели мне не нужны.

Добираюсь до своего кабинета, беру корректор, и пока не передумала делать глупости, спешу исполнить свой план:

— Вадим, можно тебя на минуту?

Лишние уши в лице Татьяны заинтересованно прислушиваются, охранник подходит ко мне.

— Да, Мария Викторовна, что-то случилось?

— Нет, — отвечаю вполголоса, — у меня к тебе личная просьба, отключи камеру на стоянке. Буквально на две минуты. Я тебе обещаю, что ничего страшного не случится.

— Но, я не могу. Вы же знаете, что запрещено.

— Конечно, знаю. Но за удобный график на следующий месяц, может же произойти сбой?

— Но…

— Хорошо, два месяца и два отгула?! М-м-м, подумай, впереди лето, не хочешь же ты все выходные проводить на работе?

Вадим заулыбался предвкушая радости летнего отдыха:

— А знаете, Мария Викторовна, камера над стоянкой последнее время барахлит, — заговорчески подмигнув, доложил Вадим.

— Надеюсь, через пару минут ты сможешь все исправить.

Охранник проходит на свое место, производит нехитрые манипуляции и едва заметно дает мне отмашку.

Пора браться за дело!

На стоянке ни души. Я старательно вывожу буквы на заднем стекле. Пишу не слишком крупно, но читабельно. Периодически кидая взгляд на входную верь, удача ко мне была благосклонна не долго, заканчивается корректор. На стекле красуется надпись “Хам и сви”. И так сойдет, рискованно идти в кабинет за другим тюбиком. Довольная собой, возвращаюсь в здание:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Вадим, с камерами все хорошо? Никаких проблем?

— Я все исправил.

— Отлично, спасибо.

Остаток дня протекает мирно. Хотя, каждый раз когда кто-то проходит мимо моего кабинета, вздрагиваю и поднимаю глаза на дверь в ожидании расправы. Все чаще и чаще смотрю на часы, а минуты, издеваясь надо мной, идут все медленнее и медленнее.

Сама себя успокаиваю тем, что никаких следов указывающих на меня нет. От этих мыслей становится легче, но ненадолго, начинаю корить себя за импульсивность и глупость. Но не бежать же и не отмывать свои художества. В половине пятого звонит Андрей:

— Кроха, я скоро буду, ты сможешь выйти раньше, минут на десять?

— Сам ты Кроха, — знает же, что не люблю когда дразнит. — Смогу, начальник еще час назад уехал, не думаю, что вернется. А ты не мог бы зайти ко мне в кабинет, тут пакеты с продуктами?

— Понял, жди.

Двадцать минут пролетают незаметно. Андрей врывается в кабинет, как ураган, приветственно сгребает меня в охапку, выхватывает пакет с продуктами из рук и подталкивает меня к выходу:

— Давай быстрей, Кроха. Еще за Леркой в садик. Наши уже шашлыки начали жарить. Будешь так долго копаться, я из-за тебя голодным останусь.

— Ты всегда голодный, сколько не корми.

— И в кого ты такая злая? — смеясь, спрашивает брат.

— С тобой нельзя быть доброй. Иначе, и меня съешь, а так, быть может, хоть подавишься.

— Тобой- то?! Это точно, одни кости.

Началось, извечная тема “Маша, ты слишком худая”, “ Надо больше кушать” и “ Подержаться не за что”.

Андрей галантно распахивает дверцу автомобиля, я плюхаюсь на сиденье и замечаю Смирнова, который с остервенением трет стекло. Жаль, что так быстро заметил, была надежда, что покатается пару дней с надписью.

Не все так просто, господин Смирнов, тут без растворителя не обойтись.

— Эй, Марусь!

— А?

— Что, а? Говорю, зачем весь этот цирк с пакетом? Там килограмм яблок и кукурузные палочки, ты бы их сама смогла донести.

Вот же проницательный какой.

— Может я хотела лишний раз похвалиться своим красавцем братом?!

— Ну, конечно…Ты что-то натворила? Это не из-за того ли пижона со злым лицом, который бегает вокруг машины?

— Тебе бы следователем работать, а не хирургом.

— Ну- ка, поехали посмотрим, что ты там ему изобразила.

— Нет, пожалуйста! Не нужно проезжать мимо! Давай, ты тут развернешься!

Сколько себя помню никогда не могла переубедить Андрея, на него действовали только слезы, но за пять секунд не выдавить из себя, подводит уровень актерского мастерства.

Он нарочито медленно проезжает мимо внедорожника. Чуть ли не останавливается, чтобы прочесть, я же максимально вжимаюсь в сиденье и стараюсь мимикрировать под обивку салона.

Смирнов смотрит на меня так, что хочется выбежать из машины и бухнуться на колени с извинениями, а после с тряпкой оттирать писанину.

— Аха-ха, “хам и свинья”. Ты смотри, “нья” уже успел оттереть. Я бы на его месте начал с “хама”. За что ты его так?

— Не успел, это я не дописала, корректор кончился. Он мою “девочку” ведром с болтами обозвал.

— Так она и есть ведро с болтами. Сколько мы уже тебе говорим: продай, а лучше сдай на металлолом. На ней опасно ездить.

— Не могу я ее предать.

Брат закатил глаза.

— Смотри, как бы она тебя не предала. Кстати, коллега хочет машину менять, очень хороший вариант, я и скидочку по дружески выпрошу.

— Я подумаю, — действительно, надо уже задуматься о смене авто, хватит упрямиться. — Ты со мной не ходи, я сама Леру заберу, воспитательница явно на тебя глаз положила.

Всегда завидовала такой напористости, сколько уже ни намекала, что Андрей женат и расписывала, как он любит жену и сынишку, ничем Марину Евгеньевну не пронять. Буквально на шее висит, стоит брату появиться на территории садика. А тот и рад стараться, не упустит возможность покрасоваться перед молоденькой воспитательницей.

— Эй, я с тобой!

— Вике все расскажу, что ходишь тут павлином и про сигареты под сиденьем намекну!

— Говорю же злая, давай тогда быстро.

— Я не меньше тебя хочу шашлыка, — показываю язык несостоявшемуся Казанове и бегу за дочкой.

Дети как раз сейчас гуляют на площадке. Здороваюсь с Мариной Евгеньевной, но быстро уйти не получается. Первым делом воспитательница рассказывает, какая Лера непоседливая и балованная, опять не захотела спать днем и весь тихий час донимала соседей по кроваткам. После, Лера ведет меня знакомить с новым другом, тем самым Ваней, который недавно упал с качелей. Через пятнадцать минут у Андрея заканчивается терпение и он начинает усердно давить на клаксон, намекая, не сколько мне, а больше Марине Евгеньевне, что мы торопимся.