Спорим, мы поженимся ? (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

Я вскинула голову, как непослушная коза бабки Тани, и зашагала в указанном направлении, не дожидаясь, пока о-о-очень занятой бизнесмен, не дай бог, предложит мне локоть.

Действительно, кофейня оказалась в двух шагах от бизнес-центра, на первом этаже стеклянного небоскрёба. Украшена она была огромными вьющимися лианами, оплетающими всё помещение по периметру. Кое-где в кадках тянулись к потолку пальмы и фикусы, а в одном из углов виноградная лоза образовала нечто наподобие беседки. Именно туда, под сень самых настоящих листьев, пахнущих летом, увлек меня Г оша, оставив самокат у входа.

Мы сели, я взяла меню, чтобы заказать пару пирожных к кофе, и подняла удивлённые глаза на своего спутника:

— Простите, пожалуйста, будьте любезны объяснить, куда вы меня привели?

— В кофейню, — спокойно ответил Гоша и обратился к официантке: — Пожалуйста, саган-дайля и морковные сырники.

— Это что? — ткнула я в карту. — Авокадо? Безглютеновый хлеб? Сырники без творога и без яиц? А в чае есть чай?

— Не во всяком. Рекомендую попробовать фруктовый, например, облепиховый. Очень полезно!

— А вы едите и пьёте только то, что полезно?

Мне отчего-то стало смешно. А ведь мне говорили, что есть такие прикольные люди на самокатах и с бородой, которые питаются фалафелем и пьют черничные смузи! Я не верила. А вот он — прямо передо мной, правда, борода ещё не отросла. Но при таком питании обязательно скоро отрастёт. По пояс.

— Мы — то, что мы едим, Яна. Скажи мне, почему ты не хочешь работать на меня?

Я подняла брови и со смехом спросила:

— Назовите мне хотя бы одну причину работать на вас!

— Хорошая зарплата и полный соцпакет.

Он оглядел меня, докуда достал взглядом, и добавил серьёзно:

— Ты ведь приезжая, у тебя есть регистрация?

— Есть.

— Лучше работы ты не найдёшь.

— Вот ещё! Конечно, найду. Главное — хорошо искать.

Он покачал головой:

— Очень сильно сомневаюсь. Да и кому нужны ВСЕ твои языки? Максимум английский плюс ещё один. А вот я собираюсь ехать во Францию и в Италию на международные салоны. И китайцы намерены сотрудничать с нашей фирмой...

Он смотрел так пристально, что я невольно смутилась. Предложение, конечно, шикарное. Получи я его в тот момент, когда беседовала с эйчаром, прыгала бы до потолка. А сейчас. Поздно, батенька, поздно! Печень вырезали, говорить не о чем.

Я переждала, пока официантка расставляла заказ на столике, и ответила Г оше — твёрдо и почти сердито:

— Знаете что? А я вас понимаю. Хотите сэкономить? Это правильно! Пришлось бы нанимать двух-трёх переводчиков, а тут такая возможность! Но я вам скажу прямо в который раз: меня не интересует ваше предложение, не интересует ваша зарплата и ни в коем случае не интересует ваш полный соцпакет! А всё потому, что работать с таким резким, невоспитанным и сухим типом, как вы, перевешивает чашу весов. Так что оставляю вас с чаем без чая и ужасно полезными морковными сырниками, и всего хорошего!

Захлопнув меню, чтобы получилось громко, будто точку поставив, я встала и, не оборачиваясь, вышла из кафе.

Потом я, конечно, пожалею об этом.

Но пока что, в этот самый момент, я чувствовала себя неотразимой, победительницей, валькирией! Как я его припечатала! Как я его сделала!

Пожалела я почти сразу, как только вошла в квартиру. Снимала я всего одну комнату и право пользования общей кухней и ванной с туалетом. Во второй комнате жила хозяйка, а в третьей — ещё одна девушка, Галка из Серпухова. Она была здесь дольше, чем я, всё знала, поменяла несколько мест работы и теперь хотела устроить меня в своё агентство по подбору домашнего персонала. Но, к сожалению, не агентом, а домашним персоналом. Сама Галка работала приходящей домработницей в трёх семьях и постоянно показывала безделушки, которые ей дарили хозяева. А денег, денег. В общем, не будь у меня амбиций, давно бы работала поломойкой.

А вот сегодня мне очень захотелось наступить на горло своим амбициям.

Моя полка в холодильнике словно говорила с упрёком: «Э, дева, положи хоть сосиску, а то тоска зелёная, и даже мышь не может повеситься, потому что я стеклянная!» А денег осталось совсем немного. Нет, еды-то я куплю. Кофе тоже. А потом? Ведь я почти месяц ищу работу переводчика. И ничего. Дура я была, что не приняла предложение Гоши, то

есть, Георгия Аслановича, так сказать, Возникова, хоть он и неприятный тип. А обратного пути нет, точка-то вышла звонкой!

Я скинула туфли и села на табуретку. Надо в магазин сбегать... Или ну его нафиг сегодня? Завтра схожу. Откинув голову к стене, закрыла глаза. Прав был папа. Ничего у меня не выйдет.

Мама орала, плакала, заклинала никуда не ехать. Но мама у меня всегда отличалась излишней эмоциональностью, и рассказываемые ужасы столичной жизни смело можно было делить на два, а то и на четыре. А вот папа тогда не выдержал и рявкнул на неё: «Пусть едет! Пусть!» и уже тише добавил: «Ещё вернётся, когда хвост прищемит в Москве, прибежит к мамке с папкой обратно». Вот как вернуться после таких обидных слов? Как? Это себя не уважать. Но признать всё равно надо, что придуманных мною золотых гор и отдельной квартиры со всеми удобствами, а также престижной работы в «Москва-сити» пока не видать. А вот когда деньги совсем кончатся, у меня будет два пути: либо жить под мостом, либо хвост поджавши возвращаться домой.

Дверной замок щёлкнул, в коридоре раздалось два шлепка — Галка сбросила кроссовки,

— и я услышала её голос:

— Янка? Ты дома?

— Дома, — протянула, не открывая глаз.

— О, работу нашла? Судя по тону — нет!

— Ведьма, — беззлобно отозвалась.

— Коза ты алтайская! — весело обругала меня Галка, входя и бросив сумку на стол: — Устала я сегодня, как собака!

— И ты уговариваешь меня работать, как ты, на износ!

— Э! А вот это вот?

Она открыла кошелёк и выхватила купюру в пятьсот рублей:

— Видела? Бонус! За то, что я собачку вычесала!

— Боже ты мой, — я поддержала её триумфальный тон. — Пятьсот рублей собачка, триста — котик, а если тапочки принесёшь — получишь соточку?

— Издеваешься? Ну, издевайся. А я думала, что мы с тобой купим бутылочку винца, тортик и посидим вдвоём, покалякаем за жизнь.

Галка демонстративно встала, помахивая купюрой, и я махнула рукой:

— Ладно, не фырчи, как раненый тюлень. Купим, посидим. Тем более, винцо мне сейчас жизненно необходимо.

Не приняли? — сочувственно спросила Галка.

— Не приняли. Сначала. А потом... А нафиг! Что там с твоей работой? Ты уверена, что меня возьмут?

Галка села, хлопнув ладонью с пятисоткой по столу:

— Решилась наконец?! Отлично! Завтра пойдём в агентство, представлю тебя, и получишь работу, как няшка!

— Вот и хорошо, — пробормотала я на выдохе. Как будто только что утопила свою мечту, как слепого кутёнка, в ведре с водой. Поднявшись, протянула руку: — Давай свои денежки, пойду куплю вина, а ты сиди и отдыхай, золушка моя!

Ничего, поработаю пока руками, а там будет видно.

С утра мы с Галкой вместе поехали в агентство. В свете последних событий я была твёрдо намерена получить работу, хоть и временную. Потолкавшись в метро с час, оказались на шумной улице. Подружка ободряюще сказала:

— Ну вот, отсюда пятьсот метров пешочком, и мы на месте.

— Слушай, а там рекомендации не нужны? — вдруг засомневалась я. — Вдруг спросят, а я ни у кого ещё не работала.

— Не ссы, прорвёмся! Я уже год у них работаю! Ты же умеешь пыль вытирать и полы мыть? Ну и всё!

Галка вообще неисправимая оптимистка. Её любимая фраза «не ссы, прорвёмся» скоро мне сниться будет. А пыль вытирать и полы мыть я, конечно, умею. Готовить тоже, но никаких изысков. Зато домашнее. И блинчики, ах какие я пеку блинчики! Тоненькие, мякенькие, с дырочками!

Перед зданием, где располагалось агентство, я остановилась, тормознув и Галку, попыталась отдышаться. На недовольный возглас подруги буркнула:

— Погоди, волосы приглажу!