Телохранитель для невесты (СИ) - Коваленко Мария Александровна
… то едва касаясь, то с нажимом.
… то быстро, то мучительно медленно.
… уходя далеко от головки клитора и возвращаясь, обжигая острым наслаждением.
Как наркоман, получивший дозу, я потерялась в нежности и напоре.
Меня размыло в пену. Накрыло глухим куполом. Я не поняла даже, когда член внутри ожил и начал движение. Но почувствовав первый мощный толчок вместо трусливого «нет», со всхлипом прохрипела: «Да!».
— Еще! Быстрее! — девушка, которая выкрикивала эти слова, не могла иметь ко мне никакого отношения. Я никогда не командовала во время секса и не сходила с ума настолько, чтобы позволять трахать себя как животное и одновременно подмахивать.
Но крики срывались с искусанных губ. Внутри как огромный бутон расцветал оргазм, и о мои ягодицы со шлепками ударялись мужские бедра. Быстро. Резко. С оттяжкой и потрясающе глубоко.
Сбрендившая, чужая, абсолютно свободная, несмотря на жёсткие тиски, я отчалила в мир фейерверков и радуг так быстро, как не делала этого никогда.
Глава 4
До этой ночи я не представляла, что способна заниматься сексом часами. Я не верила, что можно получать оргазм за оргазмом и отключаться от удовольствия. У меня была скучная, серая личная жизнь. Теперь это стало ясно!
Родителей и Йорика, наверное, нужно было поблагодарить за повод все бросить и уйти в отрыв. Жаль лишь, что с рассветом пришлось собирать себя по частям, напяливать несвежее белье и, не прощаясь, уходить.
Попрощаться почему-то хотелось. Знала, что не услышу ничего тёплого в ответ, никто меня не поцелует на удачу… дурацкая потребность в уютных жестах. Её, как и радужные планы о свадьбе с Йориком, ещё предстояло оставить в прошлом. Вычеркнуть за ненадобностью. А воспоминания о сегодняшней ночи принимать как лекарство, когда станет совсем невмоготу.
До дома я добралась удивительно быстро. Шесть утра все же идеальное время для поездок на такси. Родители конечно же спали. Алиби о прощальной встрече с подружками сработало, а то, что вместо подружек у меня были гонки и ночь разнузданного секса с незнакомцем… в случае разоблачения подобное легко можно было списать на гены. К ним они не имели никакого отношения. Образ идеальных родителей остался бы чист.
Завтрак, как обычно, начался в девять. Железная традиция. До скольки бы я не корпела над конспектами во время сессий, во сколько бы ни возвращалась с подработки в адвокатском бюро, девятичасовой сбор за столом был обязателен. Как утреннее построение на плацу.
В моем случае построение из двух солдат: меня и брата — для двух генералов.
По ещё одной традиции за завтраком никто не проронил ни слова. Брат, ухмыляясь, косился на моё помятое сонное лицо. Отец с матерью интересовались содержимым исключительно своих тарелок. Только к кофе атмосфера растаяла до нормальной человеческой, и под шум новостей с канала РБК все дружно стали обсуждать планы на день и предстоящий праздник.
— Все-таки мне не нравится, что наша девочка одна полетит в Тель-Авив и там будет выходить замуж. Это какая-то дикость, — мама не выдержала, встала со своего места и обняла меня за плечи.
— Анна, ну мы же это несколько раз уже обсудили, — цокнув, ответил отец. — Израильская роспись — это формальность. Алиса подпишет брачный контракт, его передадут в банк, и потом уже в Питере через пару недель состоится настоящая свадьба.
— Но наверняка можно было все устроить здесь.
— Конечно, и специально для нас открыть филиал банка "Кармель" в Питере. Плевое дело.
Понимая, что любое возражение окажется глупостью, мама замолчала. Руки ещё сильнее сжали мои плечи, а губы коснулись виска.
— Но может, хотя бы я полечу с ней?
— Милая, — вероятно догадавшись, что строгостью спор не прекратить, отец снял очки и продолжил с грустной улыбкой, — я ведь уже рассказывал, как нам сейчас опасно привлекать к себе внимание. Если кто-то из кредиторов заранее узнает, что я договорился об инвестициях, внеочередное собрание акционеров состоится по щелчку пальцев. Что нам тогда останется? Объявить себя банкротами? Продать недвижимость, пока её не отобрали, и всем уехать из страны?
— Но мы могли бы заложить этот дом. Зачем обязательно замужество?
Для отца этот вопрос был самым сложным. Любивший мать больше тридцати лет, он так и не нашёл в себе силы раскрыть всю правду о финансовом положении компании. Если бы не предложение Давида, владельца израильского банка, он не сказал бы и мне. Но выбора не было.
Продажа всей нашей недвижимости не спасла бы строительную фирму отца. Ему нужна была гораздо большая сумма. Срочно! И чтобы до транша никто из падальщиков-кредиторов и купленных с потрохами акционеров не узнал о помощи извне.
За это он обещал Давиду больше, чем свои дома и квартиры. Гарантом он отдавал меня, владелицу со вчерашнего дня всех акций отца. «Мы договорились о семи годах. Если я не смогу вернуть долг, ты расторгнешь брак. Акции в таком случае достанутся ему. Их стоимость покроет все расходы банка с процентами. Если я смогу рассчитаться по долгам быстрее, брак расторгнет Давид, и все наши акции останутся в семье».
Хитрые юристы отца придумали, как обойти акционеров и получить кредит без гарантий от компании. Мой бывший любимый кушал свой хлебушек с икрой не просто так. Оставалось лишь мне отплатить приемным родителям добром за добро. Сыграть свою роль и на семь лет забыть о свободе. С двадцати трех лет до тридцати — всего ничего… для галапагосской черепахи. Жаль, у меня не было ни собственного панциря, ни ста пятидесяти лет в запасе.
— Родная, — после небольшой паузы отец все же решил ответить, — Давид прекрасный человек. У него огромные связи, прекрасный дом на берегу моря, идеальный возраст для создания семьи. Наша девочка за ним будет как за каменной стеной.
— Но эти договорные браки так отдают средневековьем, — мать вздохнула. — Без ухаживаний, без предварительного знакомства… я бы не смогла.
— Уверен, наш Лисенок будет как у Бога за пазухой. А если порадует Давида и своих стариков ребёнком, то забудется и договор, и волнения.
Молчавшая всю это время, я изо всех сил сжала маленькую ложечку, которой мешала сахар. Придержать язык за зубами оказалось непросто. Отец ведь не шутил. Он и правда надеялся на то, что договорной союз перерастет в настоящую семью.
Семь лет рядом с одним мужчиной, без права на порочащие отношения на стороне, вдали от родных и первой любви — расклад был прост. А ещё выгоден и красив. Требовалось лишь закрыть глаза на двадцатилетнюю разницу в возрасте и далекую от совершенства внешность мужа.
Ещё одна горькая пилюля, которую подарил мне вчерашний день. Словно сейчас не двадцать первый век, а тёмное средневековье, самые дорогие люди легко ломали мое настоящее и искренне верили, что подаренное ими будущее принесёт счастье.
— Милый, а давай мы с Лисенком изобразим, что просто поехали на море. Мертвое! Нервишки подлечить. Грязью попачкаться, — мама все не унималась. — Ну не могу я её одну отпустить. Неспокойно мне будет. А вдруг твои акционеры что-то разнюхают?
— Примерно что-то подобное я предполагал, — папа глянул на свои часы, а потом на дверь в прихожую.
— Так ты не против?
— Я не против того, чтобы Алису сопровождали. С учётом того, сколько людей сейчас жаждет моего разорения, это даже необходимо. Но никто из нас не обладает достаточной квалификацией, чтобы защитить девочку.
— Папа, ты кого-то нанял? — догадка сразила меня наповал.
— Хорошая моя, тебе совершенно не о чём беспокоиться!
— Папа, кого именно ты нанял?
— Всего лишь охрану. Из одного очень приличного агентства. Они как раз работают и здесь, и в Израиле.
Кусок пирожного, который я только что проглотила, встал в горле колом.
— Охранника? — прошипела.
— Профессионала.
— Но мне не нужен… — на языке вертелось слово «конвоир», — … никто не нужен.
— Поверь, родная, так будет спокойнее нам всем. — В дверь позвонили. — А вот это, наверное, и он. Точный как часы.
