Волшебный вкус любви (СИ) - Лакомка Ната
— Меня этим не удивить, — отмахнулась я, — видела бы ты моих прежних коллег…
— О! Правда, что Лёлик нашел тебя в какой-то забегаловке?
— Правда, — смущенно признала я. — Я чуть в обморок не упала, когда какой-то дядька сказал, что я могу пройти стажировку у Богосавеца. Алексей Аркадьевич решил, что у меня есть потенциал. Я приготовила говядину в слоеном тесте по рецепту Богосавеца, Алексей Аркадьевич попробовал и впечатлился.
— Удивительно, с чего это он стал обедать по забегаловкам, — сказала Елена словно самой себе, а потом поправилась: — То есть дешевым кафе. Без обид. Обычно Лёлик очень щепетилен в этом плане, — и пояснила, таинственно понизив голос: — Мы за глаза зовем его Лёликом, но в глаза — ни-ни. Все очень официально.
— Без обид, — ответила я, — там и в самом деле забегаловка. Мы обслуживаем за день около двухсот человек, из них сто пятьдесят — в обеденный перерыв. Только успевай поворачиваться.
— Этот опыт тебе пригодится, — заверила меня Елена. — Когда будешь мыть посуду и натирать ножи и вилки. Идем, я совсем с тобой заболталась, — и она быстрым шагом направилась в кухню.
— Но я умею готовить, — запротестовала я. — И умею разделывать мясо и рыбу.
— Подожди хвастаться, — бросила она через плечо.
В кухне уже полным ходом шла работа. Мы, стажеры, сбились в кучу, пока Елена представляла нам персонал: су-шеф Милан Бранкович, главный помощник Богосавеца, первый ротиссёр Ян Гудель, а по совместительству мастер гриля и фритюра, пуассонье — мастер по рыбе Йован Дуляй, смуглый ворчун Петар Костич — овощной мастер, готовящий салаты, закуски и гарниры, Сречко Любурич — повар выпечки и десертов, и повар первых блюд — Ринат Мигаязов. В большинстве своем повара были сербы, и переговариваться между собой предпочитали на своем языке, а не на русском.
— Надо привыкнуть, — сказала Елена, наблюдая за нами. — Русский знают все, но в запале чаще всего переходишь на родной язык. Повара не могут менять своих привычек, так что вам придется подстроиться под них. Приводите себя в порядок и занимайте рабочие места.
Мы вымыли руки, потуже завязали платки и банданы, и приступили к первому дню работы в элитном ресторане.
Оказалось, что наша работа была совсем не узкой направленности. Те, кто резал мясо, таскали еще и ящики с продуктами, а мы с Вероникой, хотя нам полагалось стоять у мойки, носились по кухне, как девочки с пропеллерами — надо было собрать грязную посуду, ухитрившись не налететь на поваров, не попасть под нож, горелку или рукой в кастрюльку с соусом, не подвернуться никому под ноги, протереть плиты и столы.
Почти сразу же я поняла, как мне повезло, что Богосавец не поставил меня на разделку мяса или рыбы. В кафе, где я работала прежде, не разделывали каре ягненка и палтуса.
Пока не началась запарка, я краем глаза поглядывала, как Стас Поклевский с хирургической точностью срезает с мяса жир, зачищает кости, а потом полирует их до блеска. На разделке мяса стояли трое, на разделке рыбы — одна Дюймовочка. Ее работа больше походила на жонглирование ножом, и я следила, раскрыв рот. Нужно было видеть, как хрупкая девушка с размаху шлепает на доску огромную рыбину, длиной чуть ли не метр, потом аккуратно и четко — и за считанные секунды! — разделывает рыбную тушу на четыре филе, а потом точным круговым движением извлекает самый деликатесный кусочек палтусовой плоти — щеку, похожую цветом на жемчужную устрицу.
Дюймовочка напоминала мне экранного Богосавеца — своей манерой двигаться на кухне так же изящно, как танцевать.
Про себя я позавидовала ее мастерству, и поняла, как верно шеф нас распределил — предоставив каждому проявить свои сильные стороны. Это было круто, но в то же время обижало. Получается, что мы с Вероникой были самыми слабыми звеньями, раз нам не доверили разделку дорогих ингредиентов. Мы и еще Матвей, которого посадили на овощи.
Сдвинув почти на макушку поварской колпак, он чистил горы лука и моркови. Картофель полагалось чистить непосредственно после заказа, и едва они начались, Номер Пятый пропал под шквалом картофельных очисток.
На моей прежней работе мы чистили картофель заранее и опускали в воду, чтобы не потемнел. И чистили, стараясь срезать кожуру потоньше, чтобы было меньше отходов. В «Белой рубашке» все оказалось иначе. Толщину очищенной кожуры никто не проверял, и опускать картофель в воду строго воспрещалось. Почистили — в готовку!.. Почистили — в готовку!..
Но не успела я подумать, что Матвей очень даже неплох, строгая овощи, как вдруг он метнулся в кладовую и притащил несколько странных зеленых блинов. Он нес их на полотенце и положил с осторожностью. Я вытянула шею, чтобы лучше разглядеть это чудо.
Кактус! Это был кактус!
Плоские листья кактуса, ощетинившиеся иголками, как ежи!
Матвей перехватил мой удивленный взгляд и хитро подмигнул. Придерживая лист плотенцем, он срезал жесткие основание и края листа, поскоблил с одной и другой стороны, избавляясь от иголок.
— Ты что так вытаращилась? — сердито толкнула меня локтем в бок Вероника. — Начищай ложки! Опунции не видела, что ли?
Опунция…
Конечно, я видела это растение — в горшке, на окошке, в нашей районной поликлинике. Но вот как их готовят, наблюдала впервые, и даже не думала, что подобные ингредиенты можно раздобыть у нас. А Матвей, судя по всему, был давно с ней знаком.
Подготовленные ингредиенты отправлялись или на лед, или сразу в кухню, где уже повара колдовали над жарко разогретыми плитами.
К обеду я уже едва стояла на ногах, а ведь ресторан еще и не открылся! Зато когда главные двери «Белой рубашки» распахнулись — я поняла, что все, что было до этого, это было цветочками.
— Номер Семь! — орал ворчун Петар. — Зелень, шампиньоны! Подай быстро!
Матвей как раз убежал в кладовку, чтобы принести очередную партию овощей, и я, оставив ящики с натертыми до блеска вилками и ложками, бросилась к его столу, чтобы подхватить вымытую и высушенную петрушку, и таз с шампиньонами.
— Долго! Долго! — надсажался Петар, пока я летела к нему, лавируя между ротиссёров и пуассонье. — Шевелись, Номер Семь!
Он вырвал у меня пучок петрушки и принялся нарезать зелень, орудуя ножом с ошеломляющей скоростью. Я поставила шампиньоны и позволила себе тридцать секунд смотреть в руки повару, подмечая, как он шинкует, сберегая силы и экономя время — действует ножом, как рычагом, почти не отрывая кончик ножа от стола, приподнимая только рукоятку.
Чак-чак-чак! — лезвие сочно врубалось в зеленые стебли, и я словно улетела на другую планету, позабыв обо всем.
Чудовищный звон, раздавшийся у мойки, заставил вздрогнуть только меня. Остальные повара даже не подняли головы, напряженно вглядываясь в сковородки, кастрюльки или затачивая ножи. Ни у кого не было времени отвлекаться от работы.
Только су-шеф Милан поднял голову, от тарелки с пробной порцией супа, и коротко приказал мне:
— Номер Семь! Быстро подобрать и перемыть!
Я вернулась к своему рабочему месту на подгибающихся ногах. Только что вымытые и натертые до блеска вилки для рыбы, десертные ложки и ножи валялись на полу, перемешавшись и весело поблескивая, словно издеваясь надо мной.
Как же так?!.
— Быстро! — последовал новый окрик Милана, и я встала на колени, торопливо подбирая и фасуя столовые предметы.
Как они могли упасть? Наверное, кто-то пробегал мимо и впопыхах задел ящики. Задел все три ящика?
Но раздумывать над этим не было времени, как и не было больше времени глазеть по сторонам. Рядом с космической скоростью перемывала тарелки Вероника, и я, встав у второй раковины, принялась перемывать ложки, стараясь не отставать в скорости.
Работа в кухне не прекращалась ни на секунду. Нам, стажерам, предоставили по два перерыва на двадцать минут — немного отдохнуть и поесть. Уходить на обед полагалось не всем сразу, а по графику, и мне выпало обедать с Матвеем.
Устроившись в поварской столовой, мы достали из холодильника сыр, нарезали хлеб и быстро вскипятили чай, после чего рухнули на стулья, давая отдых ногам. Жуя бутерброд, я похвалила умения Матвея, и он довольно промычал в ответ.
