Татьяна Герцик - Зимняя встреча
Прищурившись, скептически оценила возраст подопечного. На вид лет двадцать семь, не меньше.
Скривившись, заметила про себя, как ему повезло, что она не злодейка из мелодрамы, а простая студентка, достаточно добросердечная. А то прижала бы сейчас яремную вену, и кранты ему, а с ним и всем проблемам, свалившимся на нее этим вечером.
Укорив себя за зловещие замыслы, логично поправилась – на самом-то деле тогда бы и начались настоящие неприятности. Расследования, допросы и прочие радости полицейских будней. Вспомнив о предстоящем неминуемом допросе, снова пригорюнилась. Если эти типы действительно захотят повесить на нее свое вздорное обвинение, а ей показалось, что они говорили вполне серьезно, то ей на самом деле предстоит нешуточный переплет. Как же быть?
Ничего не придумав, решила дать отдых уставшим мозгам. Откинула голову на жестковатую спинку кресла и прикрыла глаза. На нее тут же навалилась блаженная дремота. Она испуганно вытаращила глаза, которые немедля своенравно закрылись. Чувствуя, что не в силах бороться с подступающим сном, успокоительно пробормотала:
– Никто и не говорил, что я должна бодрствовать! Мне же велено было просто посидеть рядом! Вот я и сижу. Никто же не скажет, что я бегаю…
Тут она обессилено отрубилась, не обращая внимания на неудобную позу и яркий свет.
Очнулась оттого, что кто-то настойчиво теребил ее за больное колено. Она с трудом разлепила чугунные веки, и, ничего не понимая, уставилась на руку, лежавшую у нее на колене. Рука настойчиво говорила:
– Ты кто? Ты кто?
Аня пару минут соображала, что же ей ответить настырной руке. Потом случайно подняла взгляд повыше и наткнулась на голое тело, обвешанное проводами, приподнявшееся на локте и глядящее на нее расплывчатым взглядом. Она тихонько взвизгнула, невольно рассмотрев ничем не прикрытые мужские причиндалы. Он проследил за ее взглядом, увидел собственное нагое тело и нахмурился.
– Ага, то-то я думаю, чего-то мне холодновато! Одеяла тут поблизости нет?
Аня наконец очнулась и наклонилась, чтобы поднять с пола упавшую простыню. Стараясь не слишком пялиться на чуждые гениталии, укрыла его снова, как было, до пояса, и села обратно. Он недовольно заметил, поежившись:
– И это всё?
Она сурово отрезала, не желая его баловать:
– Всё!
Он озадаченно почесал в затылке.
– Ну и медсестры пошли! Злые какие-то…
Аня злорадно заметила:
– Никакая я тебе не медсестра!
Он недоуменно посмотрел на ее зеленый казенный халат.
– А кто тогда?
Ей ужасно захотелось скорчить зверскую рожу, растопырить пальцы и зловеще прокаркать: «смерть твоя!», но, благоразумно отказавшись от этого дурацкого намерения, явно вызванного недосыпом, кисло призналась:
– Я – Анна Терентьева! – И мрачно уточнила: – Та, из-за которой ты попал под машину. Хотя я считаю, что это целиком твоя вина!
Сморщившись, как печеное яблоко и соображая с большим трудом, Антон старательно потер лоб, будто это примитивное движение могло стимулировать мозговую деятельность. Раздраженно прошипел:
– Ничего не помню! Голова просто раскалывается!
Аня, вспомнив наконец о своих обязанностях, радостно вскочила, надеясь, что сейчас ее освободят от взваленных на нее крайне обременительных обязанностей:
– Я сейчас! – и понеслась к дежурному врачу.
Сероватого цвета уставшая врачиха вяло читала толстый детектив, клюя носом на каждом слове. Услышав, что больной очнулся, она уравновешенно пробормотала:
– А ничего другого я и не ждала! – но послушно двинулась вслед за девушкой взглянуть на свершившееся чудо.
Проверив зрачки пострадавшего и пощупав пульс, удивленно констатировала:
– Сделаем завтра томографию, но, похоже, сотрясения мозга нет. Везунчик! После такого удара! Видно, шапка на тебе была хорошая.
Антон непритворно возмутился:
– Как это нет сотрясения, если голова так зверски болит! Вы давайте от меня ничего не скрывайте! Если болеть, так уж на все сто!
Врачиха с осуждением взглянула на рьяного больного.
– Надо же, обычно пациенты болеть не любят. Но вы, как видно, из другой породы. Вы всё стараетесь делать на всю катушку.
Антон призадумался.
– Да нет, болеть я не люблю. Я просто хочу, чтобы голова прошла. И без последствий.
Кивнув, врачиха пообещала прислать медсестру с обезболивающим и встала с кровати, собираясь уходить.
Насупясь, Антон сердито заявил, не понимая, почему медперсонал сам не в состоянии подумать о таких простейших вещах. Можно подумать, они не обычные люди.
– Мне, вообще-то, в туалет нужно!
Аня оторопела от подобной бесцеремонности, а врач спокойно укорила больного:
– Ну, а чего ж молчите! Вам терпеть нельзя!
Парень возмутился:
– Ну, а делать что? Мне же не добежать!
Врач недоуменно пожала плечами.
– С вами же рядом сиделка сидит. Ваша, персональная. Вот и сказали бы ей.
Аня сначала побледнела, потом покраснела. Но, вспомнив, что она лейтенант медицинской службы, пусть и запаса, хмуро спросила:
– А судно где?
Врачиха махнула рукой в угол комнаты, где стояли принадлежности лежачих больных, и торопливо вышла из комнаты, намереваясь разбудить медсестру, не одной же ей, в конце-то концов, страдать!
Аня уныло взяла верхнюю утку, сняла с нее полиэтиленовую пленку и подошла к пациенту. Он замер, тупо уставясь на нее. Она остановилась около него с уткой наизготовку и бодро спросила:
– Ну как? По-большому или по-маленькому?
Он ехидно определил:
– По-мокренькому. Пожурчим слегка. А то я пива вечером несколько перепил. Тяжеловато что-то.
Она деловито нагнулась за концом простыни, намереваясь максимально облегчить больному его страдания. Но он испуганно вцепился в ненадежное укрытие и прохрипел, слегка зарумянясь:
– Цыц! Не позволю!
Аня отдернула руку и недоуменно заметила:
– Ты же только что передо мной голый валялся! И ничего, не волновался!
Он сконфужено уточнил:
– Это я просто не в себе был! А так я очень скромный. Застенчивый даже!
Аня скептически заметила:
– Ну надо же! А я-то, глупая, не поняла!
Антон ловко выдернул из ее рук маячащий перед его носом вожделенный предмет и сурово потребовал:
– А ну, отойди и отвернись, а то счас лопну, а отвечать за это будешь ты!
Аня отошла подальше и стала демонстративно рассматривать устройство странного ящичка у другой кровати. Он довольно долго возился, устраиваясь поудобнее, но наконец раздалось звонкое журчание. Оно длилось, длилось и длилось. Аня начала паниковать, уверенная, что предоставленной емкости будет недостаточно. На всякий случай потянулась за следующей уткой, собираясь менять первую, но тут журчание наконец прекратилось.
