Изабелла Розенталь - Святая грешница
Но доктор сообщил неожиданную для них обоих новость: отец был бесплоден. Представляете? Как она обрадовалась этому факту! Наверно ей было тяжело хранить это сокровенное счастье внутри себя одной, поэтому она и писала все в своем дневнике. Никаких подруг у нее не было, потому что она была фанатично больна своим мужем.
После докторского открытия, папа ушел в глубокую депрессию и отправился, как сообщил матери, в командировку. Его не было месяц. Где он был и что делал — не было понятно. Но она подозревала, что он, всегда сдержанный и внимательный ко всем обстоятельствам, что случались в жизни, уехал в одну частную клинику. Разумеется, он хотел вылечить свое бесплодие, которое никаким образом не укладывалось в его голове. За месяц в дневнике матери почти не было, на удивление, никаких записей. Возможно, она нашла для себя какое-то развлечение, ведь она как раз была счастлива. А может быть, она просто сильно тосковала по нему и руки не поднимались, чтобы написать хоть строчку.
Отец вернулся таким же подавленным, каким был до отъезда. Это значило, что все его попытки излечиться не оказались успешными. Оставался лишь один шанс, как ему нагадала одна уважаемая колдунья. Раскинув карты, она сказала, что свое счастье он может найти, отправившись в долгую поездку по Индии.
Мама не любила дальние путешествия и настаивала на том, чтобы остаться дома. Стоит сказать, что месяц в одиночестве пошел ей на пользу. Она стала ласковей относиться к отцу и, возможно, перестала требовать от него постоянного внимания. Он сообщил ей, что не отступится перед последней возможностью излечиться, поэтому с ней или без нее отправится в путь.
Конечно, она не решилась отпустить его одного и поехала вместе с ним. Не знаю, как так произошло, что случилось на небе или в Аду, но карты гадалки и молитвы тетки моей кровной матери услышали друг друга. И именно тогда я впервые оказалась в объятиях своего отца.
Я была завернута в атласную ткань заботливыми руками тетушки. Аккуратно сделав кроватку из травы, она положила меня в кусты под огромным деревом, а сама спряталась за ним же и долго молилась о том, чтобы кто-нибудь из добрых людей нашел меня как можно скорей и приютил. Отец, откликнувшись на мой плач, подошел к кустам, взял сверток на руки, и в тот же момент счастье окутало его с головы до ног. Вместе со мной в атласной материи, он обнаружил записку, где было написано «Так желает Господь».
Теперь не было сомнений, что все сошлось. Он был счастлив и сообщил жене, что они незамедлительно едут обратно. И едут не одни, а с дочерью!
Тетка, которая сама не имела детей, не сдержала слез и выдала себя. Ей пришлось все рассказать про свою племянницу-неудачницу, про строгие традиции в семье и на коленях стала молить о том, чтобы со мной обращались с великой любовью, потому что я особенная.
Так в семье началась борьба за любовь одного мужчины. Но я еще не умела бороться, я просто была и ничего не знала, кроме одной фразы «Так желает Господь». Ее часто повторял мой отец, когда у меня что-то не ладилось. Он всегда был готов приободрить меня веселыми рассказами, он сочинял на ходу такие невиданные истории, о которых могла мечтать только моя мать. Она, конечно, осталась без значительной доли внимания. Поэтому стала заставлять себя относиться ко мне, как к собственной дочери. А я сразу полюбила ее, она была прекрасна во всем. Грациозна, красива, умна. Она всегда имела многочисленное количество поклонников, но никогда — друзей. Наверно, поэтому и у меня нет друзей, ведь воспитывала она меня по своим правилам: быть доступной для всех на расстоянии, быть красивой, любить себя и никогда не открываться до конца…
В красивом и богатом доме царила борьба за выживание. Когда я сказала слово «папа», в доме устроили такое пиршество, словно это был день долгожданной победы. Мать не выдержала и устроила истерику на следующий день. Но отец мягко и нежно ее успокоил тем, что подарил новые часы. «Твое счастливое время зависит от тебя», — сказал он ей, надевая часы ей на руку. С тех пор она стала больше прислушиваться и к нему, и ко мне. Но желание избавиться от меня у нее наверняка не исчезло.
Потому в 4 года меня и отдали заниматься балетом. Отец был не против того, что я буду воспитываться в строгости, а глядя на свою изящную супругу, доверял ей в вопросах воспитания женственности в своей дочери. Мама утверждала, что балет закрепит во мне твердость характера, решительность и я всегда буду прекрасно выглядеть.
Как я могла знать, что она хочет избавиться от меня? Ведь со временем она стала действительно любить меня, как свою родную и желанную дочь. Но в ту ночь, когда случайно разбилась статуэтка, моя детская интуиция расставила все по своим местам. Я не отходила от отца ни на шаг, всегда желала быть рядом с ним и хотела все делать вместе. Когда приходила мама, я просто замолкала и говорила отцу, чтобы он поцеловал ее так же нежно, как и меня, потому что она красивая. Он улыбался и целовал ее. Но все равно возвращался ко мне.
О балетной школе все забыли. А я стала во всем подражать матери. Она надевала длинное платье, я тоже просила нарядить меня так же. Мне хотелось во всем соответствовать ей. Я видела, что отец любит ее, и решила быть похожей на нее во всем. Мы вместе играли, веселились, радовались.
Однажды мы возвращались с дня рождения папиного друга, и в машине маме стало плохо. «О, ты наверно выпила лишний бокал вина, не расстраивайся, к утру все пройдет», — подбадривал ее отец. Но в ее глазах я увидела страх. Она схватила меня на руки и долго гладила по рукам. «Ты должна быть всегда красивой и желанной. Запомни это навсегда. Запомни и то, что лучше твоего отца нет никого во всем мире. Слушайся его, люби его так, как я люблю его…»
Через пару месяцев она ушла от нас навсегда. Ее похоронили за домом. Как она и просила за пару дней до смерти, никаких священников и отпеваний не делали.
С тех пор мы остались с отцом вдвоем. Каждый день он разговаривал с мамой на ее могиле, спрашивая о том, какое бы платье она выбрала для меня, если нам надо отправиться в картинную галерею, в гости, просто на прогулку.
Он так был обеспокоен тем, что во мне надо воспитывать порядочную прекрасную девушку, что нанял несколько женщин, которые заботились обо мне. Одна давала мне уроки живописи, другая шила для меня одежду, с третьей мы просто беседовали. Отец погрустнел и стал винить себя в смерти мамы. Он аргументировал это тем, что не уследил за ее здоровьем, уделял мало внимания, что ее раньше следовало показать врачу. Его больше не интересовала фраза «Так желает Господь». Он с горечью однажды посмотрел на меня и сказал «Бог дал, Бог взял». И не стоит надеяться на большее.
