Анатолий Чупринский - Мир Кристины
Все это Кристина выпалила прямо в лицо этому сытому самодовольному типу. И с чувством выполненного долга резко повернулась к нему спиной. Не оборачиваясь, она перешла узкую улочку, ступила на тротуар и направилась в сторону Садового кольца.
«ДТП — не повод для знакомства!» — мелькнуло в голове Майка.
«Динь-динь-динь! Динь-динь-динь!
Колокольчик поет…» — доносилось с тротуара.
Майк решительно рванул вслед за девушкой, через секунду нагнал, остановился на ее пути и обаятельно улыбнувшись, раскинув руки в стороны, загородил дорогу. Майк тут же пустил в ход на полную катушку свое испытанное оружие. Очень заело, что эта юная особа никак не реагирует на его неотразимое обаяние.
Девушка, молча, стояла перед ним.
Майк Кустофф, разумеется, не избегал девушек. Наоборот. С ними отношения всегда развивались по отработанной схеме. По сценариям, написанным лихими парнями где-то в Голливуде. Точнее, по одному единственному сценарию, в который были втиснуты все реплики, жесты и поступки из множества других сценариев, похожих один на другой, как две пачки сигарет. Девиц, с которыми Майк общался в последние годы, это устраивало. Они назубок знали свои роли, поскольку с детства смотрели только американские фильмы по подобным сценариям. Знали как себя вести в стандартных ситуациях. Как улыбаться, как отвечать, как молчать, как задавать вопросы. И никогда не выбивались из схемы.
С этой юной особой с самого начала все пошло как-то… враскосец. Она не соблюдала никаких правил, никаких мизансцен. Может, просто не смотрела американских фильмов? И не знала, как следует себя вести. Как отвечать, как улыбаться, как конфликтовать.
В свои тридцать лет Майк относился к инвалидам с легкой брезгливостью. Понимал, это нехорошо, не по-христиански, надо испытывать сострадание, милосердие и все такое. Но ничего не мог с собой поделать. Разумеется, никогда не высказывал это вслух, но преодолеть это поганое чувство в себе не мог. А эта юная особа…
Лицом девушка менее всего походила на инвалидку. В ее больших выразительных глазищах не было и тени ущербности. Скорее наоборот. Какое-то снисходительное сочувствие к окружающим. С таким, слегка ироничным пониманием взрослые умудренные наставницы смотрят на неразумных воспитанников.
Просто какая-то «Неизвестная» Крамского. Собственной персоной. Гордо вскинутая голова, прямая спина. Если бы не легкая хромата, красотка, одно слово. Слегка прибарахлить, подкрасить, подмазать, мужики табунами будут бегать.
С первой же секунды это стало Майка дико раздражать. Он и сам не понимал, почему? Не успев, как следует подумать, пошел в наступление. По привычке. Обаятельно улыбнулся и, заговорщески понизив голос, спросил:
— Послушайте! Как вас зовут?
Она вздрогнула и резко вскинулась. В ее глазах пульсировало неподдельное изумление.
— Что-о!?
— Как вас зовут? — неотразимо улыбаясь, повторил Майк.
— Господибогмой! Зачем это вам? — еще больше изумилась девушка.
— Ну.…Как-то, вроде, якобы, так принято. Когда люди между собой, типа, общаются…
— Кристина! — машинально ответила она. Но, спохватившись, тут же добавила, — И забудьте навеки мое имя!
Она еще раз одернула юбку, поправила волосы, переложила в другую руку помятый полиэтиленовый пакет и, сильно выдохнув, заявила:
— Вы никогда более не увидите моего лица!
«Вона-а… как!» — пронеслось в голове Майка.
Девушка разговаривала каким-то вычурным образом. Так выражались выпускницы Смольного института исключительно в романах девятнадцатого века. В представлении Майка, разумеется. Поскольку романов девятнадцатого века он не читал.
— «Никогда не говори — никогда!» — автоматически брякнул Майк.
— Что-о!?
— Фильм такой был. Американский. Не видели?
— Не хожу в кино. И не стойте, пожалуйста, на моем пути истуканом!
Самое неприятное для Кристины заключалось в том, что этот наглый самодовольный тип был чем-то неуловимо похож на великого Карла Брюллова. Не до конца, конечно, отдаленно, но все-таки! Бывают же такие нелепые игры судьбы!
«Господибогмой! Просто возмутительно! Какая-то дикая пародия! Наверняка этот тип даже не догадывается об этом!» — мысленно негодовала она.
Кристина обошла Майка как столб, неожиданно возникший на ее пути, и, не оборачиваясь, поспешила в сторону Самотечной эстакады.
Майк стоял на тротуаре и смотрел ей вслед.
— Зря вы обидели свою жену! — неожиданно услышал он за спиной.
Майк вздрогнул и резко повернулся. Перед ним стояла старуха с мешками через плечо и, улыбаясь беззубым ртом, сверлила его абсолютно безумными белесыми глазами. Майку впервые за долгие годы стало не по себе. Он даже передернул плечами.
«Жену-у!?» — вихрем пронеслось у него в голове.
— Она достойна лучшего мужчины! — верещала она.
«Какого черта!? С какого перепуга старая ведьма решила, что эта прихрамывающая невзрачная девчонка, уходящая вдаль переулка, моя жена?».
Майк еще долго стоял на тротуаре в оцепенении. То смотрел вслед девушке, то переводил взгляд на бомжиху. Тогда он так и не понял, что именно случилось.
А случилось то, что перевернуло всю его жизнь.
Он стоял и смотрел. Девушка быстро уходила все дальше. Но Майку казалось, она двигается как в рапиде, как в замедленной съемке. Потом она скрылась за углом переулка.
И вдруг… внезапно по его спине волной пробежали мурашки. Почему-то вспомнилась одна из последних поездок на натуру в вологодскую область. От Вологды до Светлогорска надо было добираться по воде «Ракетой». Потом до заброшенных деревень на попутках.
На причале случилось неприятное происшествие. На выходе из «Ракеты» Майк оказался первым из пассажиров. Он поставил сумку на палубе к ноге, закинул за спину этюдник и начал вглядываться в серые невзрачные дома на берегу. Вахтенный матрос как-то неудачно кидал канат. Только с третьего раза попал петлей на причальную тумбу. Потом долго, как бы, нехотя тянул сквозь круглое отверстие в борту «Ракеты» канат на себя.
Майк решил не дожидаться конца этой сложнейшей операции и шагнул одной ногой на доски причала. Другой ногой остался стоять на самом краю борта катера. В тот момент, когда он потянулся рукой за сумкой, узкая темная полоса между катером и причалом внезапно начала увеличиваться.
Майк не среагировал, упустил всего какую-то долю секунды, не успел шагнуть второй ногой на причал. Так и остался стоять враскоряку. Одной ногой на причале, другой на краю борта катера. Черная полоса холодной воды внизу между ногами медленно и неотвратимо увеличивалась. Майк бестолково топтался, перебирал ногами, не решаясь двинуться ни туда, ни сюда. По его спине волнами забегали мурашки.
