Хилари Норман - Гонки на выживание

– Поехали домой, Андреас, – сказала Александра дрожащим голосом. Она улыбнулась сквозь слезы. – Упаковка чемоданов занимает у меня целую вечность.

Продавец в магазине покачал головой, погладил голову щенка и опустил его обратно в клетку.

22

Лето и осень 1958 года промелькнули для Андреаса и Александры ярким калейдоскопом новых впечатлений. В соревнованиях Андреаса преследовали неудачи и технические неполадки, но вне автодрома Александра заполняла его жизнь теплом и нежностью, причем действовала так умно и тонко, без единого намека на жалость, что помогла ему преодолеть невзгоды и не впасть в уныние.

Роберто Алессандро при первом же знакомстве пришел от нее в восторг. Он был очарован ее красотой, чувством юмора, умением мгновенно приспосабливаться к любой ситуации и неиссякаемой жизненной энергией. Через три дня после их первой встречи – сразу же по окончании чемпионата Германии – Александра набросала портрет Роберто в его новой городской квартире в Цюрихе и в течение нескольких секунд сумела ухватить и передать на бумаге мечтательную, донкихотскую сторону его характера, которую он сам считал давно утерянной.

– Итак, папа, что ты думаешь? – спросил Андреас однажды вечером, когда все трое сели ужинать.

– Я думаю, тебе нужно быть настороже, Анди, а не то я умыкну ее и оставлю здесь, в Швейцарии!

– Красавица, правда?

– Да! – Роберто весело подмигнул сыну. – А имя какое подходящее! Александра Алессандро, – он толкнул Андреаса локтем в бок, – просто идеально!

Александра положила вилку.

– Если вы не прекратите обсуждать меня, как будто я новый предмет мебели, я брошу вас обоих! Андреас подлил ей вина в бокал.

– Только не это! Ты внесла дыхание жизни в мой дом. Мне часто приходится заглядывать в зеркало, чтобы убедиться, что в квартире еще есть кто-то живой.

Александра порывисто взяла его за руку и крепко сжала ее.

– Андреас, – спросила она, – следующие гонки будут проходить в Португалии?

Андреас кивнул.

– В Порту. Где-то недели через три.

– Почему бы вам не поехать с нами, синьор Алессандро? Я была бы так рада компании, пока Андреас тренируется!

– Это отличная мысль, папа, – поддержал ее Андреас.

Роберто улыбнулся.

– Спасибо вам обоим за чудесное предложение, но об этом не может быть и речи. В это время года на ферме всегда много дел, если ты еще не забыл, Анди.

– Если вы не можете поехать в Порту, – настойчиво сказала Александра, – может быть, вы могли бы присоединиться к нам в Монце?

Роберто похлопал ее по руке.

– Моему сыну очень повезло. – Он поднял бокал. – За Монцу.

Поженились они только зимой, хотя не расставались с августа и путешествовали вместе до самого декабря. Их маршрут диктовался расписанием крупных гоночных соревнований: из Португалии в Италию и наконец в Марокко, где разыгрывался последний Гран-при сезона 1958 года. Потом желание увидеть новые земли повлекло их в Акапулько, в Калифорнию и в Нью-Йорк, где Андреас до этого ни разу не был.

Этот город пленил его. Манхэттен опутал его своими коварно раскинутыми чувственными щупальцами, втянул в себя и крепко сжал, задушил в объятиях, как проделывал это и раньше, в течение многих лет, с миллионами других путешественников до Андреаса. Это был город чемпионов, город победителей, населенный честолюбивыми мужчинами и женщинами. Но это был и город любовников. Андреас и Александра совершали увеселительные прогулки в Центральном парке, катались на коньках в Рокфеллер-центре, любовались панорамой со смотровой площадки Эмпайр-стейт-билдинг, обедали у «Сарди» и ездили на метро с одного конца Манхэттена на другой.

– Вот здесь мне следовало бы жить, – сказал Андреас, когда они пили кофе в спальне своего номера отеля «Плаза» и любовались видом на парк.

– Я знала, что тебе здесь понравится. Твое место здесь.

– А как насчет тебя? Тебе этот город подходит?

– Трудно сказать, – пожала она плечами. – В чем дело, дорогой? Ты что-то замышляешь?

Андреас покачал головой.

– Я и сам еще не знаю. Через пару дней мы уезжаем, а мне что-то не хочется. – Он улыбнулся. – Просто хотел узнать, что ты думаешь по этому поводу.

Сама зима остановила их, мягко, но решительно опустила с небес на землю. Им нужен был свой дом. Александре требовалась мастерская, то единственное, чего ей не хватало за время их кочевой жизни. Ну а если уж им понадобился дом, почему бы и не пожениться?

Венчание прошло в Церматте, крохотном городишке, прилепившемся у подножия Маттерхорна. Это было компромиссное решение: не будучи католичкой, Александра тем не менее хотела порадовать своего будущего свекра свадебной церемонией, устроенной в Швейцарии. Роберто, казалось, не имел иных желаний, кроме одного: чтобы они поскорее соединили свои жизни перед богом.

Когда новобрачные вышли из церкви после венчания, шел сильный снег, и даже повидавшие все на свете репортеры одобрительными возгласами встретили Александру в отделанном белым мехом плаще, когда она подняла капюшон, скрыв под ним свои темные волосы, и ослепительно улыбнулась. Андреас подхватил ее на руки и усадил в санки, засыпанные лепестками роз.

Первые семь дней своего медового месяца они провели в Церматте, затем еще неделю – в Париже и еще одну в Лондоне, что позволило Александре попрощаться с друзьями и упаковать все свои вещи, после чего они сели на океанский лайнер в Саутгемптоне и отбыли в Нью-Йорк – свой новый дом.

На Манхэттене они сняли номер люкс в «Плазе» и занялись поисками жилья. Вскоре им посчастливилось найти идеально подходящую квартиру на западной стороне Центрального парка, и Александра с головой окунулась в поиски отделочных материалов и меблировки.

Состояние законного супружества устраивало обоих ничуть не меньше, чем канувшие в прошлое месяцы свободной любви. При условии, что ей будет позволено регулярно уединяться в своей мастерской, Александра была с радостью готова сопровождать мужа с одних соревнований на другие. И хотя сердце у нее замирало всякий раз, как он забирался в кабину «Мазератти», мысль о том, что она может оказаться далеко как раз в ту минуту, когда ему понадобится помощь, была еще более невыносимой.

В первый год после свадьбы между ними существовало одно-единственное серьезное разногласие. Андреасу не терпелось завести детей: иначе зачем же было жениться? Он обожал свою жену, следовательно, хотел от нее ребенка. Александра не хотела спешить с этим; она вышла замуж за Андреаса прежде всего для того, чтобы быть ему женой, и лишь во вторую очередь – чтобы стать матерью его детей.