Анна Дэвис - Званый ужин
— Что? — Алекс был в бешенстве от ее реакции — или отсутствия реакции.
— Ты кому-нибудь о нас рассказывал?
— Нет, конечно! Как ты могла подумать? Э-э-э… а ты?
— Нет. — Сетка разглядывала свои ногти. — Вернее… только Джуди.
Алекс пришел в такой ужас, что ужаснулась даже его задница, немедленно соскользнувшая с подоконника.
Клэрри вспомнила немигающий третий глаз и красно-винную улыбку. Снова вспомнила Круэллу с Тильдой в ванной комнате. Представила Круэллу в другой ванной — уже с Сеткой. Представила бесконечный ряд ванных комнат, и в каждой по Круэлле за закрытой дверью, с пакетиком порошка и подругой со страшной тайной.
Сетка заняла оборону:
— А почему бы мне не поделиться с Джуди? С кем и делиться, если не с лучшей подругой. — Но, судя по вниманию Сетки к своим ногтям, она понимала, что не права.
— Почему бы не поделиться с Джуди?! Боже, дай мне силы! — Алекс опять уставился в окно, словно опасаясь, что лопнет от злости, если будет смотреть на Сетку.
— Не бойся, она не расскажет Тильде. Джуди не такая, — без особой убежденности заверила его Сетка. — Она никому не расскажет. Я знаю Джуди.
— Угу. Я тоже. — К Алексу вернулась напыщенность.
Не зная, куда девать руки, Сетка взяла со стола автоматическую шариковую ручку и принялась щелкать кнопкой. Щелчок — стержень выпрыгнул. Щелчок — пропал. Клэрри эта забава здорово действовала на нервы. Вот бы выскочить из шкафа и конфисковать игрушку…
— А даже если она и расскажет Тильде — тебе-то что? — Сетке удалось взять себя в руки. — Минуту назад ты утверждал, что ради меня готов все бросить. Помнишь?
Клэрри проникалась симпатией к Сетке. Как она ловко изворачивается!
— М-да.
«М-да» Алекса было из тех бессодержательных «м-да», которые никуда не ведут.
— Алекс, дело не в том, что я тебя не люблю. — В голосе Сетки зазвучала усталость вперемешку со скукой.
Клэрри поняла, что эта тема всплывала в их спорах многократно.
— А в том, что ты не настолько меня любишь, верно? — перебил ее Алекс. — Не настолько, чтобы связать со мной жизнь. О нет, ты предпочитаешь остаться с мужем-кретином, который к тому же, позволь тебе заметить, не совсем тот, за кого ты его держишь.
— И что это значит? — Сетка заметно напряглась: разговор круто повернул в неведомую ей сторону.
У Клэрри давно чесалось между лопатками, а дотянуться никак не выходило. Нет, она не хотела проблем для Алекса с Тильдой, но за неимением иного выхода все же уповала на то, что кто-нибудь откроет дверь и прервет затянувшийся тет-а-тет. А у Алекса, похоже, чесался язык — сообщить Сетке что-то секретное о ее муже.
— Ты не слышал? Я спросила — что это значит?
— Ничего. Забудь. Он придурок, только и всего. Придурок, который слишком много на себя берет. А я из-за него вынужден валандаться с психопаткой, в которой сексапила не больше, чем в соседской кошке.
— Прекрати, Алекс. Нехорошо так отзываться о Тильде, — с фальшивым возмущением воскликнула откровенно довольная Сетка.
Алекс наконец отлепился от подоконника, подошел к ней и взял ее лицо в обе ладони, чтобы заглянуть в глаза. В этом жесте не было и намека на нежность: его пальцы натянули щеки Сетки на скулы, придав ей, увы, очевидное сходство с хомяком.
— Прекрати со мной играть, Хайди, — прошипел Алекс, не заботясь о том, что брызжет ей в лицо слюной. — И не изображай из себя святошу. Тебе насрать на Тильду — иначе ты не запрыгнула бы в постель со мной!
Сетка замычала, но, не сумев выдавить ничего членораздельного, умолкла.
Клэрри, не подозревавшей в Алексе подобного деспотизма, стало страшно за Сетку.
— Я больше не могу, поняла? — Алекс с трудом удерживался от крика. — Отвечай — Джуди Маршалл уже запустила свой телеграф сплетен? Еще не вся округа в курсе, я тебя спрашиваю?
Хомяк промычал что-то отдаленно напоминающее «нет».
— Хорошо вам, бабам. Раздвинули ноги — и готово. Никаких усилий. В худшем случае не понравится — ну и ладно.
Еще один невнятный звук.
— У меня не встает, понятно? На нее, по крайней мере.
Клэрри не видела глаз Сетки, но в них наверняка читалась неловкость, потому что Алекс вдруг отпрянул от нее и рухнул в кресло, стиснув теперь уже собственное лицо в ладонях. Он молчал, но дышал глубоко и часто.
Сетка провела рукой по лицу — Алекс, должно быть, причинил ей боль.
— М-да.
Еще одно из тех же «м-да». Второе за несколько минут. Сколько их придется услышать Клэрри до тех пор, пока она выберется отсюда и сможет наконец почесать между лопатками? Клэрри приняла решение, нечто вроде законного акта: как только прозвучат еще три «м-да» — она немедленно вылезает из шкафа. И никаких отговорок, закон есть закон. Согласие она подтвердила рукопожатием со своим невидимым двойником.
— И еще одно. — Алекс оторвал лицо от ладоней. — Ты уверена, что Макс не мой сын?
— Да, — без колебаний ответила Сетка. — Тебе бы этого хотелось, но это не так.
Сетка потрогала свои горящие щеки и улыбнулась. Разрушив надежды Алекса на отцовство, она совершенно успокоилась.
— В одном ты прав, Алекс, — сказала она, опустившись на корточки у его ног. — Я не настолько тебя люблю, чтобы бросить Клайва. И заметь, я живу с ним не только ради Макса. Если твой брак, как ты считаешь, мертв, то мой очень даже жив. Нам с Клайвом хорошо вместе. Мы понимаем друг друга, мы подходим друг другу в постели, а сейчас подумываем о втором ребенке. Зачем же мне от всего отказываться?
— М-да.
Раз! Первое из трех намеченных «м-да». Еще два — и Клэрри на свободе. К счастью, она не видела лица Алекса и обиды, стоявшей за этим «м-да».
Сетка понизила голос, подбавив в него интимности:
— Но я все равно тебя люблю, Алекс, я по тебе скучаю. Ты позволишь тебе помочь?
— Помочь? — переспросил он недоуменно.
— Ну да — помочь.
Клэрри предложение не понравилось. Настолько не понравилось, что ее замутило. А один из пиджаков, висевших у нее за спиной, странным образом усиливал тошноту. Аллергия, решила Клэрри. У меня аллергия на ткань, из которой сшит пиджак.
Сетке пришлось разжевывать свою мысль.
— Я хочу тебе помочь. Ну, ты понимаешь. С этой твоей… проблемой.
— Боже!
— Наверняка ничего серьезного, Алекс. Со мной все получится.
Алекс потер шею. В жар бросает, подумала Клэрри. Надо же, какое подходящее выражение. В жар бросает. Ее и саму, кстати говоря, бросает в жар — и не только от духоты.
— Не надо мне твоих одолжений. Я не калека.
Обиделся, подумала Клэрри.
