Шон Мориарти - Удар жнеца (ЛП)

— Позволь мне позаботиться о тебе. Я не хочу причинить тебе боль.

Чейз опускает руку и хватает меня за запястье. Затем он поднимает мою руку над головой и прижимает запястье к стене.

— Не беспокойся за меня.

Его пальцы медленно двигаются вниз по щеке, затем между грудей. Они кажутся невероятно тяжелыми, когда я с трудом дышу. Соски такие упругие, такие твердые, они почти болят.

Его пальцы продолжают опускаться все ниже и ниже. Мой живот напрягается, когда кончики его пальцев слегка прикасаются к нему. Он говорит мне:

— Просто сосредоточься на том, что чувствуешь.

Его пальцы гладят все мои выпуклости, скользят по намыленному телу.

— Чейз, — задыхаясь, говорю я.

Он наклоняет голову и поглощает ртом мой следующий вздох.

Чейз целует меня, его рот, его язык терзают меня, в то время как его руки путешествуют туда-сюда. Я чувствую слабость в коленях, теперь у меня дрожат ноги. Здесь так жарко, так душно, что я едва могу дышать. У меня начинает кружиться голова, и я, потрясенная, прихожу в себя, когда его толстые пальцы вдруг проникают в меня.

Мой клитор пульсирует под его ладонью, когда он погружает пальцы глубже, все это время я не могу сдержать крик. Кажется, ему нравятся мои стоны. Глотая их с моих губ, упиваясь ими. Чем больше я кричу, тем сильнее он погружается.

Он издает животный звук, когда я дрожу.

— Это мое, — говорит он мне, прежде чем его язык встречается с моим. — Эта сладкая, мокрая киска — моя, — повторяет Чейз, покусывая мою губу.

Я чувствую, как все мое существо сжимается, плоть сокращается под его пальцами. Я так близка, уже почти. Он как будто чувствует это, как будто только и ждет, что мое тело возбудится, мои мышцы напрягутся, он вдруг начинает требовать от меня:

— Скажи это.

— Не останавливайся, — хнычу я и извиваюсь у стены. Он прижимает только одну мою руку над головой, другая ведь свободна. Я опускаю ее и обхватываю его руку пальцами, будто могу сдвинуть его с места. Я издаю стон в разочарования, потому что он даже не шевелится, он слишком сильный.

— Скажи это. Скажи мне, — повторяет он, и я чувствую, как его пальцы осторожно, как никогда раньше, двигаются внутри меня.

Я взад и вперед мотаю головой.

— Она твоя. Она твоя, — умоляющим голосом произношу я. Сжимаю бедра и свожу вместе колени.

— Что моё? — спрашивает он, наклоняя ко мне лицо, его дыхание обжигает мою шею.

Зачем он делает это со мной? Зачем он мучает меня?

— Моя киска принадлежит тебе, — со стоном произношу я и чувствую, как его пальцы извиваются.

Да, да, он собирается вознаградить меня. Он скользит зубами по горлу. Я повторяю, желая большего:

— Она твоя, она твоя.

Он вынимает пальцы очень медленно. Я ощущаю пустоту, уязвимость. Что я сделала не так? Как будто я могла удержать его внутри, сжав колени вместе.

— Скажи, что больше никогда меня не оставишь. Скажи, что всегда будешь со мной.

Как я могу уйти от него снова? Уйти от такого? Я не хочу прогонять его, я просто хочу вцепиться в него и не отпускать.

— Я никогда тебя не оставлю! — кричу я, а он глубоко погружает пальцы в меня.

— Скажи, что останешься, — требует он, вынимая пальцы.

Я скажу что угодно, сделаю что угодно, чтобы он знал, что я рядом, на этот раз навсегда. Я знаю, что значит жить без него. Что значит жить, упрямо страдая, когда ты пытаешься изменить ситуацию самостоятельно. Я устала быть одна. Дом — это дом. Не эта квартира, не эта ванная. Для меня Чейз — мой дом. Он там, где я всегда должна была быть.

— Я останусь! — обещаю я ему, ногти впиваются в его запястье. Клитор болит, пульсируя с каждым движением его ладони.

— Скажи еще раз, — требует он и полностью вынимает пальцы.

Я стону от разочарования, вращая бедрами, чувствуя необходимость быть заполненной:

— Я останусь, останусь.

— Хорошо, — бормочет он и целует меня.

Я пытаюсь поцеловать его в ответ, но затем цепенею, когда он бедрами касается меня и внезапно пронзает меня своим членом.

О, черт, думаю, я кричу ему в рот, но на самом деле я не уверена ни в чем.

Все, что я знаю, — это то, что он внутри меня, заполняет меня, растягивает меня. Он такой большой, я чувствую, будто сейчас взорвусь. Затем он медленно отстраняется от меня. Только для того, чтобы, торжествуя, жестко ринуться вперед. Я закатываю глаза и, клянусь, я вижу звезды.

Наши тела встречаются друг с другом со шлепающими звуками. Он входит так жестко, так глубоко, что мне кажется, будто он пытается полностью вторгнуться в мое лоно.

Все совсем по-другому. Мне становится теплее. Что-то в этот раз кажется более реальным. Чейз выпускает мое запястье как раз тогда, когда мои пальцы начинают неметь. И по какой-то причине я вдруг понимаю, в чем дело.

— Вот черт, ты не надел презерватив, — выпаливаю я на одном дыхании, когда он входит с такой силой, что я ударяюсь задницей о стену.

— Я знаю, — отвечает он, и его губы растягиваются в улыбке.

Я не могу удержаться и не посмотреть на пространство между нашими телами, наблюдая, как его член без презерватива входит и выходит. Он красный и набухший, блестящий от моей влаги.

— Хочешь, чтобы я остановился? — спрашивает он, а затем приподнимает меня до тех пор пока я не оказываюсь на цыпочках. — Потому что я остановлюсь, но я, правда, не хочу этого.

— Ты не хочешь? — задыхаясь, произношу я, а он входит в меня по-настоящему сильно. Боже мой, какой напор. Это так здорово.

Он со стоном произносит:

— Черт, нет.

— Даже, — выдыхаю я каждое слово. — Если. Я.

Даже не могу закончить предложение, потому что, словно действительно желая изумить меня, как будто действительно желая поразить меня, он начинает входить в меня как чертов отбойный молоток.

Он наклоняет голову вниз, и я чувствую его горячее дыхание у своего уха.

— Ты будешь выглядеть чертовски сексуально беременной моим ребенком.

Вот и все. Вот она, моя гибель.

Я не могу сдерживаться, я больше не могу сдерживать напряжение. Горячие волны удовольствия распространяются по телу. Я кричу, освобождаясь, дрожь сотрясает все мое тело, когда я достигаю наивысшей точки и взрываюсь.

Перед глазами вспыхивают цветные пятна. Я чувствую, как крепко сжимаю его, кончаю, а потом у меня возникает чувство, как будто меня заполняет горячее тягучее тепло.

— Вот черт, — напряженно произносит Чейз, и я чувствую, что он увеличивается внутри меня. — Я чертовски люблю тебя, Эйвери. О, черт, я люблю тебя.

Когда я снова начинаю дышать, я крепко обнимаю его и отвечаю:

— Я тоже тебя люблю. Я люблю тебя, черт возьми, Чейз. Мой Чейз.

У меня такое чувство, будто мой оргазм будет длиться вечно. Может быть, чувствуя, как Чейз освобождается внутри меня, я рождаюсь заново. Я не знаю. Я только знаю, что я безумна, навечно растворяясь в блаженстве, прежде чем, наконец, спускаюсь с небес.

Я начинаю приходить в себя постепенно. Все еще впиваюсь ногтями в кожу Чейза. У бедняги и без этого достаточно порезов и ссадин. Мне немного стыдно за то, что я поцарапала его. Я ослабляю объятия.

— Ты в порядке? — спрашивает Чейз хриплым и ласковым голосом. Теперь я чувствую, как он нежно целует меня в шею. Он убирает мои волосы с лица.

Я больше, чем в порядке, мне хорошо как никогда. Но мне понадобится слишком много умственных усилий и дыхания, чтобы объяснить это, поэтому я просто киваю и спрашиваю:

— А ты?

Чейз кивает и отвечает мне улыбкой.

Он крепко обнимает меня.

— Сожалеешь? — спрашивает он.

Жалею ли я, что встретила его? Что люблю его? Переезжаю к нему? Или что мы переспали, не предохраняясь?

Я поднимаюсь ему навстречу. Нежно касаясь губами его губ, честно отвечаю:

— Нисколько.

Эпилог

Чейз

Ого, с тех пор, как я в первый раз дрался с Итаном, прошло восемь месяцев. Семь месяцев и одна неделя с тех пор, как я сказал Эйвери, что влюблен в нее. Четыре месяца с тех пор, как она ответила мне тем же, прямо перед тем, как я выбил дерьмо из Итана в последний раз и ушел из спорта. Три месяца и три дня с тех пор, как мой отец дал мне обручальное кольцо моей мамы и свадебную ленту.

И три долгие секунды с того момента, как я попросил любовь всей моей жизни выйти за меня. Как, черт возьми, я на это решился?

Мы не выходили из дома целых три дня после того, как она, наконец, переехала ко мне навсегда. Я не уверен, нужно ли ей ходить на занятия, так что у нас это было что-то вроде отпуска. Она мне была просто необходима, и ее потребность во мне была просто удивительна. В течение этих трех дней ее руки не переставали меня касаться. Хотя и мои руки не отставали. Это было, как будто каждый из нас хотел убедиться, что другой реален и никуда не исчезнет.