Александра Орлова - Золото для Агаты
— А твоему деду понравилось бы твое пение! — Выдохнул он мне в ухо. — Разве ты не хочешь порадовать маму?
— Что спеть? — Сквозь зубы прошипела я.
— На твое усмотрение, но не очень современное. Рояль ждет тебя, Агата.
Я готова была придушить всех, кто окажется рядом со мной в этот момент. Отец как раз растолкал всех и объявил о моей (!) инициативе спеть для мамы в этот день. Я фыркнула и с вежливой улыбкой прошла к роялю. Что ж, посмотрим! Я уселась и поймала благодарный взгляд матери, мне вдруг стало жаль ее. Она хотела тихого семейного праздника, а ее заставляют торчать среди толпы странных людей в костюмах. Разумов в костюме меня просто приколол. Медвежонок. А мама стояла в красивом платье и ждала. На шее блестел мой кулон.
— Я хочу, чтобы твоя жизнь была спокойной, и для тебя эта колыбельная.
Слегка аккомпанируя себя, я запела колыбельную из Призрака Оперы «Музыка ночи». С каждым словом, я втягивалась, она успокаивала и меня саму. Я засыпала под нее года три подряд. А какое удовольствие было петь представляемому мужчине, чтобы не боялся этого сладкого отравления, чтобы тронул меня, поверил… Я видела, как прикрывает глаза от удовольствия мама, как улыбается Белла, как усмехается отец. Биохимик же почти рот открыл. Приятно. Жаль тут нет человека, которому я пела колыбельную мысленно. Это был призыв не бояться и почувствовать песню темноты именно для него. Последние строчки «Дать мне крылья можешь только ты, Помоги мне сделать песню темноты» я допевала уже в полу трансе, прикрывая глаза.
Живые аплодисменты вырвали меня из этого транса. Я вспомнила, что сейчас не в подвале старой парижской оперы с анатомом моей мечты, а всего лишь дома, окруженной толпой гостей. Я улыбалась и благодарила всех, даже Кравчук, явно не доверительно отнесшаяся к моему наряду, благосклонно мне кивнула.
— Это было потрясающе! — Вот уж от кого я никогда не хочу слышать эту фразу в любом контексте!
— Спасибо, Александр Сергеевич.
— Давно вы поете? — Он протянул мне бокал шампанского, я бездумно приняла его.
— С детства. Меня воспитывали в старых традициях и новых устоях.
— Ваш отец постарался на славу!
Я сделала глоток, и разговор сам собой разошелся. Мы начали хохотать над какой-то ерундой, обсуждать студентов и мед. Краем глаза я заметила, как нечто подобное происходит и с Беллой. Она тоже мило общалась. Правда, объектом ее чар стал мой отец. Что ж, по крайней мере, он не достает меня.
— Вы нравитесь Белле. — Ляпнула я.
— А почему это говорите мне вы, а не Белла?
— Это неправильно.
— А палить подружку правильно? — На самом деле, Разумов отпускал язвительные замечания каждые двадцать секунд, но сегодня, успокоенная колыбельной, я их не замечала.
— Может, вы станете лояльнее к ней относиться. Пойдете на встречу.
— Это неправильно. — Опа! Еще один борец за справедливость! — Хоть она и красивая девушка.
Он задумчиво смотрел на занятую разговором с отцом Беллу. А я молилась, чтобы вечер, наконец, закончился, потому что не могла больше спокойно себя вести. Волнение, усыпленное колыбельной, возвращалось. Одним приемом все не кончится…
Глава 16. Принцип Локхарда
Никогда так не ждала учебной недели! Хотя нет, ждала и сейчас жду, ведь есть Золотко. Жаль, сегодня мне не удастся его увидеть. Я собирала сумку, пытаясь сделать в ней четвертое измерение, почему-то ничего не влезало. Студент-медик вообще выглядит по-особенному.
Объясню на примере девочки, так как сама таковой являюсь. В первую очередь нужно иметь с собой резинку для волос, все-таки волосы у всех в основном длинные, а значит, их можно опустить в пробирку с кислотой и незапланированно помилироваться, или собрать формалин. Золотухин называет наши волосы «адсорбентом». Далее, даже если у вас собраны волосы, на голове должна быть шапка. С анатомии без нее вас выгонят. Естественно, халат, который с вечера обязательно гладят, и он мнется по пути в академию. Приезжаешь, и словно через всю пищеварительную систему его пропихнул. Сменка. Но это пункт лишь для практики. Бабульки же считают своим долгом поспорить с тобой относительно необходимости бахил — у них же чистая обувь! Всегда хотелось врезать. Типичным спутником студента медика является огромная сумка. В ней лежат куча конспектов, неподъемные учебники формата А4 толщиной с фолиант, альбомы для рисования (биология, гистология) и куча пенальчиков. Потому что в одной ручки, в другом — набор цветных карандашей. А без чего не мыслим врач? Без фонендоскопа? Ну да! Без карандашей! Так же оборудование: скальпели, пинцеты и проволоки, чтобы тыкать в дырки черепа; бахилы, месячный набор перчаток. Вроде ничего не забыла.
В академию я приехала рано, и ничуть не удивилась, когда Белла явилась только к третьей паре, а узнав, что у нас история медицины тихо и злобно застонала. Злость ее была скорее от усталости, потому что я видела странное свечение. Она то и дело бросала взгляд куда-то в сторону и пыталась не улыбаться. Так вела себя я поначалу, когда только влюбилась в Золотко.
— Беллз, ты чего сияешь, как начищенный пятак?
— Вспоминаю твое вчерашнее платье. Разумов был в восторге!
— И не говори, надо было выйти в джинсах и толстовке.
— Да ладно, — пожала плечами Белла, — правильная тактика, может, зачет поставит… — она прикусила нижнюю губу, глядя куда-то вдаль и потряхивая ногой с поднятым носком.
— Фу! А ты вчера мило с моим папашкой пообщалась.
— Он серьезный деловой человек с троллящим юмором.
— Ты сейчас о ком? — Не поняла я. Определения подходили как под отца, так и под Разумова.
Белла блеснула глазками в сторону. Отвечать она не торопилась, подогревая интригу к подробностям своей личной жизни. Я терпеливо ждала, подруга ждала расспросов, которые отнимали слишком много сил.
— Белла, Белла! — по лестнице, почти спотыкаясь, бежала Полина, судя по ее выражению лица — озабоченно-удивленному, у нее были новости. И весьма необычные. — Новости есть…
Она отмахнулась, но Полина правильно растолковала ее театральный жест:
— Антон. — Подруга тут же изменилась в лице, немного побледнела и внимательно уставилась на Поли. — Красавкина наконец напрямую отшила нашего забродю. — Белла тут же протянула руку с пятеркой, я отбила. — Рано радуешься. Психанув, он пнул чью-то машину, не из дешевых тачка. А тут парочка амбалов. Ну, они его и поучили жизни. — С акцентом на последней фразе закончила Полина.
Белла замерла, она пыталась переварить полученную информацию и пока не могла понять, злорадствовать ей или бежать жалеть бывшего ухажера. В конце концов, она просто сменила позу и ухмыльнулась. Кажется, злость была сильнее забывающегося чувства.