Френсис Дэвис - Возлюби соседа своего
Она поедет обратно и дождется Шеа. Она скажет ему, что шарада разгадана. Теперь все конечно. Злость хотя и заглушала боль, но лишь немного. Ей понадобится много злости, чтобы пройти через это.
Когда Нелл подъехала к коттеджу, Шеа уже пришел. Она не замечала времени и не осознавала, который может быть теперь час. Камин дымил, а Шеа ел из жаровни рыбу с картофелем. Он услышал звук мотора и вышел встретить ее.
Прежде чем она успела что-нибудь сказать, он уже обнял ее и уткнулся лицом ей в плечо. Нелл почувствовала скручивавшую ее боль. Он прошептал:
— Прости. Это было ошибкой: подумать, что тебе здесь понравится. Где ты была?
Нелл оттолкнула его:
— Мне надо было обдумать кое-что, Шеа. — Она сделала глоток воздуху и — как в воду бросилась. — Скажи, Шеа, ты ведь известен в журналистских кругах как большой мастер расследований и разоблачений?
— Пожалуй, так можно было сказать… много лет тому назад. — Он отвернулся. — Тогда, когда я еще работал репортером. Репутации трудно умирают.
— И ты сказал как-то, что Гэллэрд отдает предпочтение «Трибюн» перед твоей газетой — поэтому ты веришь в возможность отмщения.
— Разве я говорил такое?
— Кто такая Дульси Смолл?
От его лица отлила вся кровь.
— Как ты узнала?
Он повернулся и пошел в комнату, чтобы подложить бревно в камин.
— Днем я разговаривала по телефону с Люси. — Нелл шла за ним. — Похоже, что твоя агентша оценила благородство наших методов. Но зато теперь она ушла от нас. С почти готовой статьей. Так кто такая Дульси Смолл и что будет в этой статье?
Шеа облокотился на камни и разговаривал с Нелл через плечо:
— Я не могу сказать тебе этого, Нелл.
— Отчего же?
— Прости, но это информация, не подлежащая разглашению.
— Ты что, держишь там за спиной список шифров и кодов?
— Нелл, я не имею права компрометировать другое издание.
— Другое? Разве она работает не на тебя?
— Нет.
— Ну что ж, очень правдоподобно.
Шеа не глядел на нее:
— Поверь, я даже ничего не знал о Смолл вплоть до той пятницы, когда прилетел из Нью-Йорка.
Нелл горько рассмеялась. Он принимает ее за дурочку!
— Может быть, ты станешь уверять, что начал встречаться со мной не для того, чтобы собрать информацию, а с какой-то другой целью? Хватит, Шеа, я не идиотка.
Он покачал головой, но промолчал.
— Я не могу, конечно, пожаловаться, что ты не предупреждал меня.
Предупреждали и другие: Смит, который сказал, что ты опасен. Он еще добавил тогда, что в тебе больше колец, чем в змее. А ведь он твой друг. Гарри сказал, что ты сделал свою репутацию журналиста на расследованиях. И…
Шеа резко обернулся:
— Гарри? Кто такой Гарри?
— Мой приятель из «Таймс». Ты настолько падок на лесть и так уверен в своих кельтских чарах, что теряешь ощущение реальности. Я, кажется, догадываюсь, что означают твои инициалы: Секретный Фанат Шеа.
— Фанат не может хранить секреты.
— Мне все равно. — Выдохшаяся, опустошенная, Нелл села в кресло.
Шеа налил себе бокал тоника и уселся в другое кресло. Он залпом выпил его и поставил на пол.
— Нелл, я всю эту поездку старался отыскать какую-нибудь уловку, чтобы рассказать тебе о Дульси Смолл, и не смог. Журналистский кодекс чести не позволяет мне этого сделать. Да, я понимал и понимаю, что для тебя страшный удар — выяснить, что твои подчиненные работают против тебя, что те, которым ты доверяла…
Как же он слеп, думала Нелл. Он не понимает до сих пор, что дело не в Дульси, а в нем!
— Беспокоиться о моем доверии Дульси тебе не было нужды. Я все это знала более месяца назад. И я… я начала встречаться с тобой не потому, что ты так очаровал меня, а потому, что это было требование Одри. — Как только она произнесла последние слова, она сразу же пожалела о них. У него было такое выражение лица, будто она дала ему пощечину.
— Значит… это было что-то вроде задачи «залезть в шкуру врага»? — медленно, с усилием проговорил он.
— Да, что-то вроде. Но это было только частью плана.
— А почему я должен был попасться на вашу удочку? Вам было известно, что Смолл работала на «Джорнэл»?
— Нам не было это известно доподлинно. Именно это мы и хотели выяснить.
— Значит, ты свое собственное расследование проводила в постели?
— Шеа! Шеа, подожди!
Его глаза сверкнули голубым огнем:
— Черт побери всех баб! Это ты — агентша и шпионка. Это ты вытягивала из меня информацию, не гнушаясь методами. Может быть, во мне говорит сейчас неприязнь к другому социальному кругу, но там, где ты вращаешься, нет и не может быть понятия о чести. А в журналистский кодекс чести я верю твердо и следую ему.
— Ложь и дутое самомнение! Если ты так привержен понятию чести, то как ты мог обмануть меня? Если все так, как ты говоришь, ты должен был изыскать возможность предупредить меня в ту же пятницу, когда узнал о Смолл. Скорее всего, вся эта затея с рыбой и удочками была частью того же большого обмана — как только ты понял, что скоро все всплывет на поверхность.
— История еще не закончена. У нас есть возможность во всем разобраться. — Лицо его горело.
— Ха! — Она тряхнула головой.
Шеа отвернулся:
— Я пойду спать.
— Прямо сейчас? Но я еще не закончила разговор.
— Ты наговорила гораздо больше того, чем планировала, я полагаю.
И он ушел в спальню.
