Линда Чейтер - Дьявол по имени Любовь
— Ты еще задолжала мне кое-что до несчастного случая, — продолжала Триш с хитрым видом. — Я решила простить тебе долг, раз уж ты потеряла память, но ты выходишь замуж за миллионера, а это меняет дело.
— Сколько? — спросила я.
— Пятьсот.
— Согласна, — ответила я, считая это не слишком большой суммой, чтобы отделаться от Триш навсегда.
— Правда? — обрадовалась она и помолчала, что-то прикидывая в уме. — У Харли есть приятные друзья? Может, мы как-нибудь проведем вечер вчетвером?
Я слабо улыбнулась, представив, какой переполох вызвало бы появление Триш среди Уорренов и Арни, в мире Харли. Уж она бы их потешила за деньги.
— У тебя уже есть план? Ты выбрала цвета?
— Какой план? Какие цвета?
— Свадебного туалета, разумеется, и цвета платьев подружек. Мне надо это знать. — Триш бросила на меня мечтательный взгляд. — Я всегда хотела быть подружкой невесты.
— Подружкой невесты?
— Ведь ты обещала мне, Син. В голосе ее зазвучал упрек:
— Ты обещала, что я буду подружкой невесты на твоей свадьбе. Не говори, что забыла!
Я не знала, как себя вести. Каких еще обещаний Синди надавала своей подруге?
— Я должна знать, какие цвета выбрать, — продолжала Триш. — Чтобы у меня все было в тон — косметика, белье и прочее. Ты сделаешь высокую прическу или оставишь волосы как есть?
— Мы пока не строили никаких планов на этот счет, — пробормотала я. — Но я не удивилась бы, если бы цвет оказался бледно-голубым, — добавила я с улыбкой, — поскольку его, как известно, предпочитает некая компания по производству косметики.
— Голубой цвет — ведь для мальчика, да? — Смеясь, Триш многозначительно ткнула меня в бок. Лукаво посмотрев на меня, она спросила: — Ты, случайно, не залетела, а, Син? Поэтому так спешишь со свадьбой?
— Конечно, нет. — Я с ужасом осознала, что даже не думала о противозачаточных средствах. Слава Богу, что вспомнила об этом, пока не поздно. Необходимо кое-что уладить в своей жизни, прежде чем брать на себя ответственность за чужую.
— О! Черт возьми! — Триш бросила взгляд на свои часы. — Марти убьет меня, если я снова опоздаю! Что мне делать, Син? Это все ты виновата!
— Почему ты не скажешься больной?
— Не могу! — взвизгнула она. — Я «заболею» завтра и тогда пойду за покупками с Шерилин. — Она посмотрела на меня с отчаянием. — Как ты думаешь, все сойдет, если я снова скажу, что у меня умерла мать?
— Но ведь ты, кажется, навещала ее на Рождество?
— Знаю, — с несчастным видом отозвалась Триш, — ума не приложу, что буду делать, когда она и вправду откинет копыта. Я уже использовала все свои ресурсы: Марти знает, что у меня умерли все дяди, тети, бабушки и дедушки.
— Скажи ему правду, — предложила я, — и свали все на меня!
— А я и не подумала об этом! — обрадовалась Триш. — Я ведь могла бы сказать, что ты умерла! И это всегда позволит мне получить отгул!
События разворачивались с такой скоростью, какой я не ожидала. Закрыв глаза и сказав «да», я будто привела в действие механизм, который теперь нельзя было приостановить. Нельзя до тех пор, пока я не произнесу слова брачного обета: «Да, согласна… Беру в мужья…»
Заголовки статей в желтых газетах запестрели всевозможными предположениями, после того как мы появились вдвоем на вечере Кристал Келли, и казалось, все население Калифорнии, затаив дыхание, ожидает следующего шага Харли. Двумя днями позже, когда было объявлено о нашей помолвке, все уже слышали о Синди Браун, девушке из ниоткуда, пленившей самого завидного холостяка страны.
«Сказочный роман наследника компании „Лапиник“», — писала одна газета. «Харли Брайтмен женится», — вторила другая. «Прекрасный Принц находит свою Золушку», — заявляла третья.
Родственники, о существовании которых я и не подозревала, осаждали меня просьбами о деньгах. Бэбс прислала мне счет за свой последний перелет из Лос-Анджелеса. Трое мужчин написали мне, и каждый из них утверждал, что он мой давно потерянный отец. По словам Бэбс, мой настоящий отец бросил семью, когда я была еще крошкой. Целый взвод журналистов и фотографов раскинул бивуак на лестничной клетке нашего подъезда, произведя настоящий переворот в местной экономике покупкой продуктов, алкоголя, наркотиков и запчастей к подержанным машинам у предприимчивых местных жителей. К огромному огорчению Триш, Харли решил, что мне пора расстаться с моим теперешним местом жительства.
Я полагала, что переселюсь в дом Харли, но он решил сделать все, как принято, и снял для меня апартаменты в отеле «Беверли-Хиллз».
— Мы не должны уступить искушению до брачной ночи. Правда, Синди? — Он игриво улыбнулся. — Мы ждали уже так долго. Было бы ужасно все испортить в последнюю минуту.
И это он называет «долго»? Я ждала тридцать лет, чтобы кто-нибудь закончил работу, начатую Барри Томпсоном. И потому считала, что еще несколько недель ожидания не убьют меня. Оглядев роскошный номер, я заметила прекрасно оснащенный напитками бар и подумала, что перенесу все предстоящие мне страдания.
Как только был назначен день свадьбы, я оказалась втянутой в сложную сеть организационных дел и светских ритуалов, отнимавших теперь почти все мое время. Харли завалил меня подарками. Одним из них оказалась фирменная коробочка «Лапиник», до отказа набитая хрустящими пятидесятидолларовыми банкнотами.
— Немножко денег на расходы, пока я не оформлю на тебя кредитную карту, — застенчиво пояснил он.
Я с благодарностью приняла деньги и с облегчением вздохнула. Теперь я могла отдать Триш все, что задолжала ей. Радовало меня и то, что мне не надо возвращаться в заведение Марти. Я не могла бы заставить себя вернуться туда и объяснить свое исчезновение. Тем более после того, как услышала, что Марти зарабатывает на моей внезапной известности, продавая возле своего ресторана футболки с надписью «Синди Брайтмен» и наклейки на бампер с такой же надписью.
Родителей Харли уже не было на свете, но у него оказалось бесчисленное количество родственников, жаждущих взглянуть на его невесту. Мы нанесли визиты его пожилым тетушкам и троюродным кузинам, обращавшимся со мной с преувеличенной учтивостью в присутствии Харли, но с трудом скрывавшим враждебность в минуты, когда его не оказывалось рядом.
Друзья его были более терпимы, но скоро я поняла, что они не видели во мне самостоятельной личности, а воспринимали меня как приложение к Харли. Для них я была объектом, с помощью которого они могли завоевать внимание. Они вели себя дружелюбно, но в каждом разговоре со мной непременно заходила речь о каком-нибудь проекте, нуждавшемся в финансировании, или о каком-то деле, требовавшем участия Харли. Все они прозрачно намекали на то, что если я упомяну ему об этом, он сочтет меня очень умной, поскольку мне пришла в голову такая хорошая идея.
