Лесли Мэримонт - Чертог мечтаний
Несчастье случилось в последний год пребывания Мэгги в университете. Однажды они поздно возвращались с танцевальной вечеринки домой. Было четыре утра, и Кевин, как обычно, вел машину, превышая скорость. Мэгги пыталась урезонить его, но он лишь смеялся в ответ. Она смотрела себе под ноги, потому что видеть несущиеся навстречу машины у нее не хватало смелости.
— Я продолжала смотреть вниз, когда мы проскочили на красный свет и врезались в какую-то машину, — объяснила она Гордону. — Я ударилась головой о щиток и потеряла сознание. Придя в себя, я обнаружила, что сижу на месте водителя, сжимая в руках руль. Кевина и дух простыл. Женщина, которая вела другую машину, была мертва…
Гордон включил настольную лампу у кровати, и Мэгги с опаской посмотрела на него. Однако он выглядел потрясенным — ни следа скепсиса.
— Ночь я провела в больнице — сотрясение мозга. Выпустили меня утром, — осторожно продолжила она. — И тут же арестовали.
Гордон нахмурился.
— Какие тебе предъявили обвинения?
— Обвинения? — мрачно переспросила Мэгги. — Превышение скорости, приведшее к аварии, непреднамеренное убийство и хранение наркотических средств. Кевин постарался от души, все собственные запасы кокаина оставил под сиденьем, — с горечью сказала она.
— Господи!
— Понимаешь, других свидетелей не было. Машина моя. Кевин, должно быть, ушел пешком. Мы были не очень далеко от дома его родителей. В полиции он сообщил, что я отвезла его сначала домой. Глубокой ночью не так уж много свидетелей могли подтвердить или опровергнуть его показания.
— Вот мерзавец! Бедненькая моя, надеюсь, у тебя был хороший адвокат? Судя по твоему рассказу, тебе он был очень нужен.
Мэгги напряженно всматривалась в его лицо.
— Ты веришь мне?
— Конечно, верю. Трудно выдумать подобный кошмар. Кроме того, ты чиста, как стеклышко. Это ясно даже такому закоренелому цинику, как я.
У Мэгги защипало глаза, слезы побежали по щекам.
— Эй! — мягко позвал он, нежно вытирая ее слезы пальцами. — Это что еще такое? — Внезапно пальцы замерли, он заглянул ей в глаза. — Проклятие, Мэгги, неужели во всем обвинили тебя? Тот мерзавец отправил тебя в тюрьму за собственное преступление?
— Да, — задыхаясь, ответила она. — Меня приговорили к восьми годам. Я отсидела четыре. Вышла полгода назад.
— О, моя милая бедняжка. Но что же это за подлец! Тебе известно, что стало с ним? Надеюсь, он перебрал наркотика и отправился на тот свет, ублюдок.
— Не знаю, что случилось с Кевином, он меня больше и не интересует.
Как ни странно, так оно и было.
— Тебе до него дела нет? Ты столько страдала по его вине, а он даже не наказан за свои преступления! Да я бы задушил его голыми руками. Его место в аду.
— Гордон, люди, подобные Кевину, находят свой ад на земле.
— Но ты же сама не веришь в это!
— Нет, верю. Возьмем твою Этель. Ты знаешь, она несчастлива. С возрастом ее красота поблекнет, и жизнь для нее превратится в мучение. Никто не будет любить ее, никому она не будет нужна.
— Я ждал десять лет, — сухо заметил Гордон, — но пока возмездие не свершилось. Бог с ней, мне бы не хотелось говорить об этой стерве. Вернемся к тебе. Должно быть, ты была совершенно убита горем, когда тебя арестовали?
— Я думала, что погибла. Отец отказался нанять для меня опытного адвоката. Я должна была довольствоваться назначенным властями, но тот, видимо, не мог смириться с мыслью, что дочь миллионера пользуется бесплатной юридической помощью. По этой же причине против меня были настроены и судья, и присяжные. Мое дело преподносили как пример справедливого суда — богатую, порочную девицу упекли за решетку за аморальные проступки и эгоизм. Восемь лет — довольно суровый приговор.
— О, Мэгги… Я страшно тебе сочувствую… По сравнению с тем, через что пришлось пройти тебе, мои несчастья — сущая безделица. Ты побывала в аду, а я… — Он внезапно умолк. Черные брови сошлись на переносице. Гордон задумался. — Подожди-ка! А что это за история о богатом покровителе и драгоценностях, полученных от него в подарок? — Гордон снова замолчал, вперив в нее вопрошающий взгляд. — Ты рассказывала о своем отце, не так ли? Ты не договаривала тогда, верно? Кевин был твоим единственным любовником, а твое заграничное путешествие оплатил твой отец. Как и твои жемчуга. Ничего себе, добренький старенький покровитель! — фыркнул Гордон. — Всего-навсего твой настоящий отец!
Мэгги внимательно посмотрела на него.
— Ты сердишься на меня?
— Мне бы следовало бушевать от гнева. Но вместо этого я лишь диву даюсь, какой дерзкой, маленькой озорницей способна быть иногда наша мисс Причард!
— Пойми, ты был такого низкого мнения о моей персоне… Мне было на руку, чтобы оно не менялось и помогало удерживать тебя в рамках приличий. Ну, вот… На самом деле мне ужасно хотелось, чтобы ты занялся любовью со мной. Я кричать была готова об этом.
— Тебе не удалось бы вечно держать меня в рамках, поверь мне, — сказал Гордон сдавленным голосом. — Я почти дошел до последней точки: еще немного, и последовал бы взрыв.
— Зато теперь нам не надо больше скрывать свои чувства, верно? — прошептала она, прижав голову к его обнаженной груди.
— Больше никогда.
— Я несказанно рада, Гордон, что ты мне веришь.
— А я невероятно рад, что ты мне все рассказала. Никогда, любовь моя, не бойся сказать мне, что у тебя на душе.
Сердце Мэгги зашлось от восторга. Он назвал ее «любовь моя», и она ему верит. Гордон любит ее! Он еще просто не готов сказать об этом.
— И ты тоже не бойся поведать мне обо всем, — сонным голосом пробормотала она.
Если бы Мэгги не задремала, она почувствовала бы, как внезапно замерла ласкавшая ее рука. Она заволновалась бы, оттого, что не услышала его ответа.
15
Площадка для игры в гольф выглядела как картинка. Свежая зеленая трава, по краям такие же сосны. Видимо, засуха не достигла здешних мест.
— Кто с кем играет? — спросил Фрэнк, когда обе пары встретились днем за чаем.
— Мне все равно, — сказал Гордон и улыбнулся Мэгги.
Она ответила ему радостной улыбкой. День начался прекрасно. Проснувшись, вспомнила минувшую ночь и как будто камень свалился у нее с души — она поведала Гордону правду! Таким же облегчением было видеть, как Гордон за завтраком и потом после утренних лекций, за ланчем, игнорировал все наглые заигрывания Этель. Та была просто ошеломлена, что он не обращает на нее ровно никакого внимания, и смерила Мэгги самым яростным взглядом из возможных.
— Но если Мэгги играет в гольф так же, как в теннис, — предупредила Эдна, — то можно выступить девочкам против мальчиков.
