Вероника Кузнецова - Горбун
— С детства, — ответил Ларс. — Он попал в аварию чуть ли не в младенчестве, и только чудом выжил. Родители погибли, а его, совершенно изувеченного, извлекли из-под обломков. Его вылечили, но он остался уродом.
— А кто его вырастил? — заинтересовалась я.
— Дядя по материнской линии. Англичанин.
— Значит, у него мать англичанка? — спросила я.
— Англичанка.
— А отец точно русский? — недоверчиво поинтересовалась я.
— Русский.
Я соображала.
— Если его вырастил англичанин, то откуда же он знает русский язык? — не понимала я.
— А откуда я знаю русский язык? — спросил Ларс. — Выучил, вот и знает.
Я, конечно, не стала указывать Ларсу на то, что его акцент сразу выдаёт иностранца, а Леонид говорит, как настоящий россиянин, и ему ведомы все тонкости нашего сложного языка.
Мне предоставили достаточно пищи для размышлений, и эту ночь я спала плохо, вновь и вновь переживая и общее впечатление от моего рисунка и последующие разговоры. Утром я первым делом бросилась к портрету. Теперь, когда забылся сам процесс творчества и восприятию изображения не мешали раздумья о живом лице, я уже могла попытаться понять, в чём моя ошибка. Лучше было бы подождать несколько дней, но у меня не хватало терпения. Я с опаской поглядела на рисунок и должна была признать, что прежде всего он бил по нервам слишком выразительным изображением неправильных черт лица и лишь потом читались чувства, спрятанные за этими чертами. Мне, создателю портрета, легче было проследить изгиб бровей, форму рта, взгляд, а от стороннего зрителя требовались прежде всего выдержка и терпение.
— Любуешься? — усмехнулась Ира, неслышно войдя в комнату. — Вот не ожидала, что ты его так крепко съездишь по морде! Я еле удержалась, чтобы тут же при нём не пожать тебе руку. Это было великолепно!
Я не решилась даже оправдываться. Грубая прямота Иры яснее, чем укоры Нонны, показали мне, до какой степени я обидела и без того несчастного человека.
— Хансен не звонил? — уныло спросила я, чтобы переменить тему.
Ира оживилась.
— Вот что я придумала, — деловито сказала она. — Тебе надо его увлечь!
— Такое могла придумать только ты, — заметила я.
— Но ведь он тебе нравится? Нравится? Признайся.
— Он мне нравится, но я в него не влюблена, — ответила я.
— Этого и не требуется. Главное, что он тебе не противен, а остальное приложится. Я заметила, что он считает тебя интересной девушкой, поэтому остаётся совсем малое. Ну, Жанночка, сделай это для меня!
— Что сделать?
— Пусть он в тебя влюбится.
— Мне-то к чему его любовь? — возражала я, уже воображая приятное зрелище красавца-полицейского, склонившегося к моим ногам.
— Просто так. Это будет твоей практикой. Потом, когда влюбишься сама, пустишь в ход испытанные на нём средства. Соглашайся же, а то становится скучно.
— У меня не получится, — уверенно заявила я.
— Получится. Очень даже получится. Мы вместе разработаем тактику и заставим его сгореть от любви. Мы обратим его в дым, в пепел, в горстку пылающих углей.
Мне стало весело.
— Давай попробуем, — согласилась я. — А что для этого нужно делать?
— Пленять, — объяснила Ира.
— Обворожим его и оставим в дураках, — засмеялась я.
— Займёмся туалетом. Примерь-ка вот это, а потом это…
Я примерила все многочисленные платья, юбки и блузки Иры и обнаружила, что вполне могу их носить.
— Чудесно! — одобрила Ира. — Сегодня наденешь эту блузку и вон ту юбку. Не забудь цепочку с кулоном. Душка будет в отпаде.
После этого моя причёска подверглась серьёзным изменениям, так что я с удивлением обнаружила в зеркале незнакомую и довольно симпатичную девушку.
— Без очков было бы лучше, — отметила Ира. — Но они тебя не очень портят.
— Спасибо, — поблагодарила я. — Без них я бы не видела выражения лица Душки.
— Почему бы тебе не заказать контактные линзы? — спросила Ира.
Меня даже умилила её наивность. "Почему бы тебе не заказать контактные линзы?" Просто, ясно и не поверишь, что она сама из Советского Союза. Ну, как говорить такому человеку о финансовых возможностях?
— Я им не доверяю, — сказала я. — Мне кажется, что они вредны… всё-таки постоянное давление на глаз…
— Зато не портят внешность.
— Внешность, может быть, и не портят, но я их заказывать не буду. К тому же даже королева Англии носит очки, а уж она-то может заказать самые лучшие контактные линзы.
Ссылка на королеву поколебала убеждённость Иры в достоинствах контактных линз.
— Она носит очки? — всё-таки переспросила она.
— В новостях показывали. Она должна была что-то зачитать, надела очки, зачитала и опять их сняла. И видела бы, какие очки! Даже мои лучше, хоть и… то есть, я хочу сказать, что они советские, поэтому и лучше.
Иру одолело неудержимое веселье.
— Ты стала настоящей патриоткой, — заметила она, отсмеявшись. — На тебя так подействовала заграница?
— Нет, это уже давно. То есть это врождённое. Я всегда любила Россию, но с перестройкой она словно возродилась. Какие речи звучали! Русские! Россия! Великая русская культура! Прекрасный русский народ! Знаешь, появилась какая-то гордость за то, что я русская. Представляешь: не советский человек, а русский человек. Звучит? Сейчас нас опять принижают. И работать мы не умеем, и ленивы, и привыкли кормиться с тёплой руки государства… Это наш-то народ, который обобрали до нитки!
— Хочешь, я буду покупать тебе газеты? — спросила Ира.
— Не хочу, — отказалась я. — Хочу отдохнуть от политики. Приеду через двадцать дней, а страна уже другая.
— Ты иногда смотришь новости, — возразила Ира. — Тебя врасплох не застанешь.
— Цены каждого застанут врасплох, — здраво сказала я. — Ты не хочешь вернуться?
— Не хочу, а после твоей речи, тем более не хочу. Примерь-ка этот перстень. А клипсы?.. Нет, они лишние, сними. Давно пора проколоть уши. Скромные серёжки сюда очень бы подошли. Подведи глаза… Так. А вот румяна. Чуть-чуть… Дай, я сделаю… Теперь губы. Возьми эту помаду…
Наше усердие не было напрасным, потому что полицейский заехал к нам, выпил кофе с пирожными, оставшимися от вчерашнего дня, узнал новости, то есть их отсутствие, долго пялился на меня, охотно согласился, чтобы я налила ему ещё одну чашку кофе, выложил своё отсутствие новостей, задал несколько несущественных вопросов, напомнил про обещание пригласить его на щи и уехал.
— Ну? — победоносно спросила Ира.
— Ну и что?
— Ты видела, как он на тебя смотрел?
— А как он на меня смотрел?
