Барбара Брэдфорд - Помни
В субботу вечером Анна давала званый ужин, на который были приглашены несколько соседских супружеских пар; вечер удался на славу. И снова Чарльз усердно ухаживал за ней и, казалось, совершенно не обращал внимания на гостей, приглашенных матерью. Ники тоже общалась только с ним, хотя держала себя немного прохладнее, чем он, так как постоянно чувствовала на себе взгляд отца.
Отправляясь спать, она ликовала, плыла по воздуху от счастья. Раздевшись, она села на диванчик у окна и стала мечтательно оглядывать залитые лунным светом окрестности. Она думала о Чарльзе. Неожиданно раздался легкий стук в дверь. Она открыла и совсем не удивилась, увидев на пороге Чарльза. Не говоря ни слова, он быстро вошел в комнату, закрыл за собой дверь и прислонился к ней.
— Прошу простить за вторжение в столь поздний час, — сказал он. — Я не мог заснуть. Мне необходимо было увидеть вас хоть на миг.
Он шагнул вперед, взял ее за руку и притянул к себе.
— У меня возникло совершенно неодолимое, отчаянное желание поцеловать вас и пожелать доброй ночи. — Он посмотрел на нее в упор и молча улыбнулся. Затем жадно поцеловал в губы. Ее руки обвили его шею, и он тут же привлек ее к себе еще ближе. Немного погодя он ослабил объятия и прошептал, не отрывая губ от ее волос:
— Я хочу любить тебя, Ники. Позволь мне остаться с тобой в эту ночь, не прогоняй меня.
Она молчала.
Он поцеловал ее снова, еще более страстно, чем прежде, и ей ничего не оставалось, как ответить на поцелуй и прижаться к нему.
— Дорогая моя, — сказал он и провел губами по ее щеке. — Позволь мне остаться.
— Ведь я тебя совсем не знаю, — начала было Ники, но замолкла в нерешительности. Она была обескуражена и испугана. Чарльз Деверо возымел над ней власть. Он ошеломлял ее, и Ники вдруг поняла, что он легко может опустошить и уничтожить ее.
Чарльз взял ее лицо в свои ладони и заглянул в самую глубину ее глаз.
— О, Ники, Ники, — ласково прошептал он. — Хватит играть в эти глупые игры. Мы взрослые, вполне зрелые, разумные люди. — Его губы вновь тронула легкая улыбка, и он добавил: — Скажи честно, ведь не думаешь же ты, что узнаешь меня лучше день спустя? Какая разница, станем ли мы любовниками этой ночью или же подождем до понедельника? — Губы его приблизились, и он поцеловал Ники долго и крепко, а потом отпустил, оставив стоять на середине комнаты.
Повернувшись, он подошел к двери и запер ее. На обратном пути снял с себя шелковый халат и кинул его на кресло, а затем стал расстегивать пижаму. Стоя перед ней, он произнес низким, чувственным голосом:
— Ты прекрасно знаешь, Ники, что хочешь меня так же, как я хочу тебя. У тебя все на лице написано. — И, не смущаясь ее молчанием, уверенный в себе, полный самообладания, он взял ее за руку и повел к кровати под балдахином.
Сидя на скамейке, Ники выпрямилась и вытащила из кармана очки от солнца. Надевая их, она почувствовала, что ее щеки влажны, и вздрогнула при мысли, что плачет. Не хватит ли ей лить слезы по Чарльзу Деверо? Разве не выплакала она их несколько лет назад?
Она встала и пошла по дорожке между клумбами, стараясь освободиться от тяжкого бремени воспоминаний. Поднявшись по лесенке, она повернула ручку старинной двери и вышла из сада.
Вскоре показался Пулленбрук. В который раз она подумала, как же прекрасно выглядит этот дом в лучах полуденного солнца. Старый серый камень стен казался теплым, окна сияли и сверкали, отчего он и вправду был похож на живое существо. Когда они говорили о доме накануне, Анна сказала сущую правду: она и в самом деле влюбилась в Пулленбрук с первого взгляда.
«В ту злосчастную пятницу, — подумала она, глядя на огромный особняк, весь пропитанный историей Англии и рода Клиффордов, — я была покорена мужчиной, его матерью и величественным родовым поместьем». Да, она влюбилась в них всех. В мгновение ока. И она все еще любит Анну и дом. Что же касается Чарльза, то ее любовь к нему умерла три года назад.
Большой зал, куда она вошла несколько минут спустя, был пугающе тих и полон бледного солнечного света. Взгляд Ники упал на семейные портреты над камином, и она остановилась, задумчиво разглядывая их. Потом, двигаясь вдоль стен огромного зала, осмотрела и остальные.
Вдруг она подумала: Чарльз Адриан Клиффорд Деверо происходил из славного аристократического семейства землевладельцев и рыцарей, служивших английской короне. Он был истинный аристократ в лучшем смысле этого слова. Достоинство и знатность передались ему от многих поколений; понятия справедливости и честной игры внушались ему сызмальства. Он действительно был хорошим, порядочным человеком. И она не смогла бы полюбить его, будь он другим. Конечно же, она не смогла бы полюбить человека, способного на низость, на хладнокровную имитацию своей смерти из эгоистических соображений; способного безжалостно обречь на боль и страдания женщину, которую он любил, и собственную мать. Она бы никогда не захотела выйти замуж за такого человека. Нет. Никогда.
Заслышав шаги, Ники обернулась.
К ней шла встревоженная Анна. Подойдя, она взяла Ники под руку.
— Что с тобой, дорогая?
Ники только помотала головой и попыталась улыбнуться.
— Ты так стремительно исчезла, что я начала беспокоиться. Надеюсь, ты не сердишься на нас с Филипом?
— Вовсе нет. Как раз напротив. — Ники кашлянула и продолжила: — Я думала о Чарльзе, вспоминала его и пришла к одной мысли. Вы правы, Анна, я тоже уверена, что он не инсценировал собственную смерть. Конечно же, он не был способен на двуличие. Сейчас я признаю это. Я согласна с вами и с Филипом, что человек, попавший в кадр в Риме, удивительно похож на Чарльза, и не более того.
Анна изумилась, но быстро взяла себя в руки и сказала:
— Вот так поворот — надеюсь, ты говоришь, что согласна с нами, не потому, что хочешь успокоить меня?
— Конечно же, нет. Вы меня знаете. Я дочь своих родителей и такой же правдоискатель, как они. Не только в работе, но и в личной жизни. Во всем, если честно.
Ничего не ответив, Анна направилась к двери, ведущей в личные покои. Ники догнала ее, взяла под руку и сказала:
— Мне ужасно, ужасно жаль, что я так огорчила вас. Я вовсе не собиралась причинять вам боль своим приездом, своим рассказом и этими фотографиями.
— Знаю, Ники, ты сделала это только под давлением обстоятельств.
— А еще я не хотела выкладывать все именно сегодня. — Ники покачала головой. — Правда, не хотела. Я думала поговорить с вами завтра, чтобы не портить вам помолвку. Но я так ужасно себя чувствовала после беспокойной ночи, что слова как-то сами вылетели, помимо моей воли.
— Нет-нет, ничего дурного ты не совершила, и я рада, что ты набралась смелости приехать… — Анна улыбнулась. Ее лицо светилось любовью. — Так или иначе, но ты вновь вернулась в мою жизнь, Ники.
— Да, это правда.
— Я абсолютно уверена, что Чарльз совершил самоубийство. Почему он это сделал, мы никогда не узнаем, так как видимых причин для этого не было. В последние годы я стала подумывать о том, что он, должно быть, был болен. Я имею в виду физически, болен какой-нибудь смертельной болезнью, раком, опухолью мозга, белокровием или чем-то ужасным вроде этого, о чем он, конечно, никому из нас не рассказывал. Я. думаю, что он решил оставить этот мир, чтобы уберечь нас от переживаний по поводу его страданий и скорой гибели. Для меня это единственно возможное объяснение.
— Смерть Чарльза навсегда останется тайной, — пробормотала Ники себе под нос.
После того как Ники поднялась наверх отдохнуть перед ужином, Анна вернулась в большой зал и заперла парадную дверь. Затем она удалилась в свои покои.
Перед этим они с Филипом пили чай, и, уходя на поиски Ники, она оставила его в гостиной. Заглянув в дверь, она увидела, что Филипа там уже нет.
«Быть может, он отправился к себе в комнату отдохнуть», — подумала она и пошла по коридору в библиотеку, собираясь отложить журнальные приложения к воскресным газетам, прежде чем Инес их выбросит.
Дверь была открыта, и она услышала плохо различимый голос Филипа. Он, видимо, разговаривал по телефону, и она ускорила шаг, торопясь рассказать ему о внезапной перемене в настроении Ники.
Войдя в библиотеку, Анна увидела Филипа, сидевшего на краешке стола к ней спиной. Прежде чем она смогла заявить о своем присутствии, она услышала, как он сказал:
— …и просто ни в какую. Как собака с костью… — Он на секунду замолчал, слушая собеседника, потом воскликнул: — Да нет же, нет! В Риме!
— Филип, я хотела тебе что-то сказать, — окликнула его Анна.
Вздрогнув от неожиданности, он повернулся, и по выражению его лица стало ясно, что его застали врасплох.
