Галина Артемьева - Колодезь с черной водой
– Думаю об этом, – ответил Сеня, – они-то меня и держат.
– И хорошо, что держат. И правильно, что держат! Борька – он не безнадежный! Он выкарабкается. А Юрка… Если у тебя действительно есть на него серьезные доказательства, давай посадим его. Трудно, но можно. У меня есть знакомый следователь. Вполне приличный мужик. Я его в деле видел. Можем к нему обратиться, за советом хотя бы. Посмотрит, что у тебя на Юрку накопано. Ведь если там серьезные доказательства, лучше его посадить. Пусть сядет. И на тебе греха не будет, пойми.
– А если не сядет?
Сеня опять сжал кулаки, и Иван увидел красно-синие прожилки на его руках, и пожалел друга, и подумал, что обязательно заставит его обследоваться.
– А если не сядет, не горюй. Его ждет наказание. И такое, что тебе и не приснится. Месть – не человеческое дело. Нарушил законы жизни – обязательно будешь наказан. Есть высшая сила, она срок знает. Тебе о другом надо думать. Не о смерти какой-то гниды. О жизни. На тебе семья.
– Да прав ты! Прав! – прорычал Сеня. – Что тут скажешь? Знаешь… Никому не говорил и говорить не собирался. Но тебе сейчас скажу. Потому что ты прав во всем, а я… Ведь в Гришкиной смерти больше всех я сам и виноват. Послушай, как было. Вот жили мы такие все счастливые-рассчастливые, дом полная чаша и все такое. А я заскучал. Мне стало обидно: как так – неужели это все, что в моей жизни есть? И ничего больше мне не положено? Только тянуть эту лямку до гробовой доски – и все? Нет, я, конечно, ничего кардинально менять не собирался. Но на приключения потянуло. И – приключилось. Появилась одна дэвушка… Активная такая. Обрадовалась, что я на нее глаз положил, и ну меня эсэмэсками забрасывать. Такие эсэмэски… «Я сегодня самая счастливая девушка». И я понимаю, о чем она. А так – не подкопаешься, в общем-то. Ну и все в том же духе. А жена однажды эсэмэску возьми да и прочитай! Я ж раньше от нее не таился. И тут она видит: телефон пропищал, взяла, при мне, не таясь, читает вслух: «Какой чудесный день был! И сколько еще будет!» Ну, она так и побелела после этого, жена. «Это кто?» – спрашивает. «Да дура одна, не бери в голову».
Она, естественно, не верит. Пошли расспросы: что за дура, откуда дура, что это за чудесный день был.... И я ей вру, как барон Мюнхгаузен. Буквально за волосы сам себя тащу, чтоб из этой ситуации вывернуться. А сообщения эти можно и так, и так понять – в меру собственного желания. Жена-то понимает все правильно. А я ей толкую, что все показалось и зря, мол, она горячится. Это якобы девушка одного моего друга. И она мне (с какой стати?) рассказывает об их отношениях, делится, так сказать. Жена не верит. Ну – ни в какую. Я убеждаю, как могу. Она, как скала, держится, стоит на своем. И я струсил. Прямо духом пал. Испугался, что дожмет она меня. Не ровен час, сознаюсь. И что потом? И тут Гришка из комнаты выполз, водички попить на кухню зашел. А я и говорю: «Гришкой клянусь, что правду тебе говорю!» И что ты думаешь? Она тут же поверила! И даже прощения у меня попросила. Ну, а потом… Видишь, что случилось у нас. Она молчит. Но мне кажется, помнит все это и винит меня. Да, главное, я себя виню. Вернуть бы тот день! Никак… Ничего не повторить, ничего не исправить…
– Не думай об этом, гони от себя эти мысли, – посоветовал Иван.
Ему было жутко от услышанного. Он помнил, как прадедка ему повторял: «Никогда не клянись ни своим, ни чужим здоровьем. Никогда! Даже если говоришь правду! Не ставь на кон жизнь человека! Жизнь слишком дорога, чтобы прикрываться ею в споре».
Сейчас он узнал, насколько прав был прадед. И ужаснулся страшной и роковой силе слова.
– И все же, – обратился Иван к другу. – Все же давай я тебя на обследование свожу. Ну хоть с утра поедем, а? Самое основное посмотрим. Тебе же держаться надо? Надо! Ты их не предавай, своих-то. Поедем, а?
– Поедем, – согласился неожиданно Сеня. – И – спасибо тебе, Ваня. Ты – человек. И помог мне сегодня очень.
– Ничем не помог. Хотел бы, а видишь, как… Не получается помочь. – Иван тоже сжал кулаки, как Семен недавно.
– Помог. Словами помог. Прояснил многое. И – безумие мое развеял. Я ж от бессилия рыпаюсь. Принять не могу то, что произошло. Все кажется: сделаю что-то – и все вернется, все пойдет по-прежнему. Надо учиться жить другой жизнью.
– И завтра начнем новую жизнь в клинике. Договорились? – обнял друга Иван.
– Все! Заметано!
Они проговорили остаток ночи. Сеня расспрашивал о семье. Иван говорил, говорил. И о найденном ребенке, и о трупе его матери, и о чудом спасенной маленькой жизни…
Уже под утро Сеня задал еще один вопрос:
– А что та? Что там?
Иван знал, что вопрос этот возникнет. Куда ж без него. Да и время прошло, сердце перестало отзываться на него болью…
– Там – не знаю что, Сень. Там – глухо, как в танке. Тишина. И лучше мне забыть. Не думать.
У него уже вполне получалось не думать о том, что прошло давным-давно. Почти получалось.
* * *Вздремнули они на часок.
Было еще темно, когда Сеня привел сына завтракать. Иван пил чай с лимоном, ел глазунью, мастерски приготовленную другом, и жалел, что оставил дома мобильник. Вот игры детские! Сейчас бы он обо всем уже договорился в клинике… Ладно… Главное, что упрямый Семен согласился все-таки с ним поехать. Ничего.
– А вы еще приедете? – спросил Боря, обращаясь к Ивану.
– Приеду. Обещаю. А ты – давай держись! Будь человеком.
Иван пожал худую мальчишескую руку. Подросток ответил на удивление крепким рукопожатием.
– Я очень постараюсь!
И снова тяжкая сцена у запираемой двери. И голос:
– Пока, пап!
– Я скоро вернусь, сын. Вот только Ивана отвезу.
Тяжко… Тяжко все это. Но – не тяжелее того, что уже случилось в их жизни.
Что – там?
Выехали рано, до пробок. До города добрались быстро. Всегда бы так! Иван радовался, что день его ждет свободный: можно будет отоспаться. Сеню он сдал с рук на руки своим коллегам в клинике, которые пообещали держать Ивана в курсе состояния здоровья его боевого друга.
– Не прощаемся, – сказал Иван Сене. – Видеться теперь будем.
– Да ты и Борьке обещал. Не забудь, – обнял его друг.
– А ты обещал здоровье беречь. Я прослежу!
Иван заторопился домой, благо клиника его находилась от дома неподалеку. Он думал, что вполне может еще успеть выгулять Парня и детей в школу-сад подбросить, но столкнулся со всей шумной компанией прямо в дверях подъезда.
– Ты?! – Люша просияла.
Парень принялся интенсивно наскакивать на хозяина, демонстрируя безграничную радость долгожданной встречи. Дети визжали, удивляясь высоте прыжков собаки. То есть – жизнь сразу забила ключом. Даже спать расхотелось.
– Освободился раньше, чем предполагал, – пояснил Иван, когда Парень слегка поостыл в проявлениях своего огромного счастья. – А вы что так рано сегодня? Я думал, успею сам…
