Владислава Мека - Одна на двоих... Наша жизнь

…Два дня спустя.

В себя я приходила долго, сознание то возвращалось, то опять пропадало. Мне было очень плохо. Ныло тело и болела голова. Но вот, наконец, я смогла разлепить глаза и посмотреть в белый потолок. Наверное, это больница. Хотя, я рассчитывала попасть в Ад, на Рай не надеюсь. Попыталась приподняться — бесполезно, сил хватило, чтобы только голову от подушки оторвать. Огляделась, обычная палата, кровать, кресла стол, капельница.

Интересно, как я тут оказалась? Богдан, ублюдок, привез сюда что ли? Не думаю, не стал бы он возвращаться после того, что устроил. Память возвращалась урывками, лучше бы вообще все забыть. Но его слова, его удары я никогда не забуду:

'-Тварь! Как ты можешь?! Ненавидишь меня? Ненавидь! Но не пытайся уйти! Слышишь, да я скорей убью тебя, чем отпущу!

Я встала с кровати, на которую Богдан швырнул меня в порыве бешенства и направилась к двери полностью игнорируя его крики. И в этом была моя ошибка. Дан подскочил ко мне и опять швырнул, только теперь уже на пол.

— Подстилка! Трах*лась с Брэнсом, потом с этим чертовым композитором! Что, сравнивала у кого больше?! Какая же ты дрянь! А теперь, значит, наскучило и решила позабавиться с кем-то еще — моей второй ошибкой стало то, что я поднявшись, замахнулась и отвесила пощечину Дану.

Брат застыл, он будто лишился возможности двигаться. Но длилось это недолго. Спустя минуту, его губы искривились в оскале, отдаленно напоминающем улыбку. Он двинулся на меня, я инстинктивно сделала шаг назад и этого хватило для моей третьей и самой серьезной ошибке. Я позволила хищнику считать себя жертвой.

Дан схватил меня и поцеловал. Хотя, поцелуй это мало напоминало. Больше походило на то, что он собирается съесть мои губы., кусая и засасывая их. Я мычала пыталась вырваться, но бесполезно. Невозможно победить того, кто заведомо сильней тебя. И только в этот момент, я поняла, что раньше брат если и причинял мне вред, то он был таким — не серьезным. Он не насиловал меня, не избивал и по настоящему не унижал. Сегодня же, Дан решил оторваться по полной. Даже в первый раз не было так больно. Как какую с*чку он поставил меня на четвереньки, схватив за шею, так что малейшее сопротивление приносило удушье. Ни о каком возбуждении и речи не шло, он с силой вошел в меня и делал все это молча. Спустя пару минут тишины и только методичных ударов голых тел друг о друга, Дан намотал мои волосы на кулак и грозя сломать мне не только позвоночник, но и шею, оттянул мою голову назад.

— Запомни, ты никуда от меня не уйдешь! Мы до самой смерти будем вместе. Поэтому не заставляй меня повторять то, что я сделаю с тобой сегодня — после этих слов он отпустил мои волосы и сильными шлепками стал осыпать мое тело, от шеи и до ягодиц, время от времени с силой сжимая мои бедра.

— Ненавижу! — прошипела я.

— Хочешь, чтобы я еще больше разозлился? — поинтересовался Дан и перевернул меня, теперь мы были лицом к лицу — обхвати меня бедрами, я это люблю.

Я отвернула от него лицо и выпрямила ноги. Пока я строила из себя невинность, Дан ударил меня по груди, я застонала от боли.

— я сказал, обхвати меня бедрами — опять потребовал он.

Я скрепя сердцем обхватила Дан бедрами и скрестила ступни у него на спине. Братец застонал, придавив меня к полу. И стал награждать ярко — бордовыми засосами всю меня. Дошел до груди, втянул сосок и прикусил его, я застонала от боли, чувствуя, что он прокусил мою кожу до крови. Он все делал нарочито грубо, больно и жестоко. Теперь я понимаю, что такое насилие…

Он бил меня и насиловал почти всю ночь, на рассвете молча оделся и ушел. А я все еще лежала на полу и с каким-то отрешением понимала, что устала, сильно устала и что пора взять тайм — аут. И в голову пришла, на тот момент, гениальная идея. Встать, правда не получилось, пришлось ползком, да и хватило меня только до трюмо, там я обрадовано улыбнулась разбитыми губами. Вот и все. Тайм — аут.

Все хорошо,

Все просто супер!

Все хорошо,

Я просто умер!

Вспомнился стишок. И я резанула себя, но кажется перестаралась и по сухожилиям тоже попала. Черт! А собственно, какая разница, если все равно умру? Посидев привалившись к стене еще минут пять я почувствовала слабость и желание поспать. Да уж, те кто говорят, что умирать больно — врут. Умирать просто и легко. Никакой боли. Больно — жить…"

По-моему все было именно так. Но наверняка, не скажу. Не помню.

В палату вошли, оказалась медсестра. Заметив, что я в сознании она мне улыбнулась.

Следом за медсестрой пришел врач, осмотрел. Сказал, что крови я потеряла много, да и повреждения телесного характера не облегчат мне выздоровления. Но организм молодой, поэтому особо волноваться не над чем. Слушала я его внимательно и понимала, что сейчас, стоит уйти этому специалисту по физическому здоровью, как придет специалист по душевному. Ведь не дура же, понимаю, что суицид — это не игрушки.

Как я и думала. Не прошло и часа в палату заглянул мужчина лет сорока пяти, уложенные волосы, аккуратная бородка, очки скрывающие истинное выражение глаз, темно — синий костюм. Одним словом лучший среди мозгоправов.

— Здравствуй Лилит — садясь в кресло рядом с постелю, поприветствовал меня он.

— И Вам не хворать — кивнула я, отчего голова заныла, сотрясение мозга у меня тоже присутствовало.

— Ты, наверное, удивлена…

— Нисколько — не дала я закончить ему фразу.

— Значит, уже знаешь кто я? — все еще ласково улыбались мне.

— Конечно, такие как вы пытаются наставить на путь истинный, таких как я. Вот только не понимаю, что это меняет? — пожала я плечами.

— Лилит, это может изменить все, даже обычной разговор со мной может принести пользу! — он попытался меня заставить.

— Какую? И кому? Чего Вы от меня хотите? Если признание, то я признаю, что пыталась покончить жизнь самоубийством, теперь Вы можете направить меня в психушку.

— Лилит, я не могу вот так сразу дать ответ. Тем более, что подобный случай…

— Постойте, какой такой случай? — удивилась я.

— Ну, ваша с братом двойная попытка самоубийства.

— Как это… двойная? — в шоке уставилась я на мужчину.

— Так, судя по тому, что ты очень удивлена, ты первая попыталась свести счеты с жизнью и не знала, что твой брат совершил тот же поступок — сделал вывод этот доктор.

— А кто тогда нас спас? — даже слово мне это не понравилось, ведь я не считала сотворенное спасением, скорей продлением адского существования.

— Ян Брэнс он представился, как ваш продюсер — Ян! Так это он… Что ж, спасибо я ему однозначно не скажу.

— Что теперь будет с нами? Нас упрячут в психушку? — чувствуя, как поднимается ком в горле, спросила я.