Ольга Арсентьева - Влюбленный Дед Мороз
Лилия перевела взгляд с брюнета в длинном черном пальто на держателя коробки.
Тот отступил на шаг и, дернув круглой головой, представился сам:
— Оперуполномоченный старший лейтенант полиции Петров.
Внезапно лицо его изменилось. В маленьких, глубоко посаженных серых глазах мелькнуло изумление и страх. Он поспешно отступил еще на шаг, споткнулся и едва не упал со ступенек.
Лилия Бенедиктовна обернулась. За ее спиной стоял Александр Васильевич и, приподняв бровь, смотрел на старшего лейтенанта полиции холодно и неприязненно.
Лейтенант протянул коробку перед собой, словно хотел загородиться ею, и умоляюще глянул на Лилию. Облизнул мгновенно пересохшие губы. Хотел что-то сказать, но из горла у него вырвалось лишь неразборчивое хрипение.
— Екатерина Сергеевна, Олег Павлович, заходите, — произнес Александр Васильевич прежним, ровным, доброжелательным тоном.
Олег пожал плечами, взял Катю за руку и вошел в Клуб.
— Вы тоже идите, Лилия. Возвращайтесь к гостям, — сказал Александр Васильевич, не сводя взгляда с застывшего на пороге полицейского.
Лилия почувствовала сильное, совершенно несвойственное ей ранее желание слушаться и без лишних слов направилась в гостиную, в теплый полумрак, где уже слышались звуки откупориваемых бутылок шампанского.
Но все же, прежде чем скрыться в гостиной, она спросила:
— А как же… господин Петров?
— С господином Петровым я разберусь сам, — отрезал Александр Васильевич. И значительно мягче добавил: — Не беспокойтесь, это не займет много времени. Через несколько минут я присоединюсь к вам, и мы вместе встретим Новый год.
* * *— Я, это… Я задержал этого гражданина, у него не было документов. А он сказал, что здесь могут подтвердить его личность…
Александр Васильевич шагнул к Петрову.
Тому, чтобы не упасть, пришлось сойти на ступеньку вниз.
— Я подтверждаю его личность. Его действительно зовут Олег Павлович Строганов. А теперь, старший лейтенант, можете быть свободны!
Петров, которого в этот момент охватило сильное желание бросить все, развернуться и бежать куда глаза глядят, все же сопротивлялся. Возможно, сопротивлению помогала коробка, которую он держал перед собой на манер щита.
— А может, вам, Владимир, нужны и мои документы?
— Александр Васильевич! — умоляюще произнес Петров. — Позвольте мне поговорить с Ниной! Я ведь не знал, даже понятия не имел, что у нее родился сын!
— Нет.
— Александр Васильевич!..
Александр Васильевич спустился еще на шаг и одной рукой небрежно взял Петрова за отвороты куртки.
— Я четырнадцать лет потратил на то, чтобы моя дочь забыла о твоем существовании. И я не позволю тебе тревожить и расстраивать ее — теперь, когда она наконец готова начать новую жизнь и познакомиться с достойным ее и подходящим ей мужчиной…
— Александр Васильевич! — взвыл Петров. — Да вы же ничего не знаете! Я тогда исчез не по своей воле — меня сразу же, прямо из дома, забрали в армию! А из армии я писал ей письма, а она мне не отвечала! А потом — помните, потом, когда через два года я пришел к вам, вы сказали, что Нина уехала в другой город, и отказались дать мне ее адрес! И даже не сказали, что Нина была беременна от меня! И вообще не пожелали меня слушать!
— Я и сейчас не желаю тебя слушать, — спокойно, даже буднично возразил Александр Васильевич, спихивая Петрова со ступенек. — Сам исчезнешь или тебе помочь?
* * *— Катя, я очень рада за тебя, — сказала Лилия Кате, когда они вдвоем зашли в ванную попудрить носики и привести в порядок прически. — Твой Олег производит весьма приятное впечатление.
— Ах, Лилия Бенедиктовна, вы не представляете себе…
— Почему же не представляю? — усмехнулась Лилия, тонким черным карандашиком поправляя поплывший контур правого глаза. — Разве я не женщина? Разве я не могу испытывать таких чувств?
Катя всплеснула руками и пристально посмотрела на Лилию. Глаза ее округлились.
— Вы?!.. Значит, вы тоже?
Та опустила ресницы и томно, загадочно улыбнулась.
— А кто он? Это, должно быть, совершенно необыкновенный человек! — улыбнулась Катя.
— Ты его знаешь…
Катя нахмурилась и прикусила нижнюю губу.
— Это Александр Васильевич, отец Нины? — спросила она после паузы.
Лилия, всегда считавшая Катю не то чтобы недалекой, но и не слишком сообразительной, была поражена.
— Это так заметно?
— Нет, не заметно. Но когда я пришла к вам рассказать про спектакль и упомянула про Александра Васильевича, вы очень оживились и сказали, что и дальше будете мне помогать… Разве вы не помните?
«Да, было такое, — подумала Лилия. — Надо же, совсем из головы вылетело! А ведь прошло всего… дайте подумать… меньше двух дней!
Хотя это как посмотреть. Если верить моим внутренним часам, прошло не меньше месяца. Очень уж многое вместилось в эти два дня».
И Лилия, мило улыбнувшись Кате, ловко перевела разговор на другую тему.
— А что это за испуганный полицейский пришел с вами и зачем ему понадобилась Нина?
— Ах да. — Лицо Кати мгновенно приняло озабоченное и почему-то несколько виноватое выражение. — Знаете, это такая история… Начать с того, что благодаря этому испуганному, как вы говорите, полицейскому Олег наконец понял, что… Но, может, мы с вами перейдем в какое-нибудь другое место?
— Пошли, — немедленно согласилась Лилия.
— Только не в кабинет и не в столовую, там танцуют гости. В остальных комнатах тоже кто-то может быть. А! Придумала! В прихожую! Там прохладно, зато точно никого нет. К тому же, через окно мы сможем подсмотреть, а через дверь подслушать, о чем они там говорят, этот ваш Петров с нашим Александром Васильевичем…
* * *— …Вот, Лилия Бенедиктовна, теперь вы видите, чем и как я обязана этому Петрову… Неужели ничем, совершенно ничем нельзя ему помочь? Ой, смотрите, кажется, Александр Васильевич собирается его прогнать… совсем. Бедняга даже уронил свою коробку…
— Ну, ему виднее. В конце концов, Нина — его дочь.
— А кто-нибудь поинтересовался мнением самой Нины? Разве правильно, что кто-то, пусть даже ее отец, решает за нее ее судьбу?
— Ты не знаешь, о чем говоришь. Наверняка у Александра Васильевича есть серьезные основания так поступать. И вообще, не надо лезть в чужую жизнь!
Все слова, которые ровным, успокоительным голосом произносила Лилия, были верными и правильными. В другое время и при других обстоятельствах Катя охотно и с готовностью подписалась бы под каждым таким словом. Но сейчас вместо голоса логики в ней звучал голос сердца.
