Елена Усачева - Игра по чужим правилам
Вчера вечером пришлось объяснять, почему Ирин праздник так быстро закончился, почему гости почти ничего не съели. А главное – куда делись бабочки и почему Ира сидит зареванная. Сестра, конечно, с радостью ела салат, потом ополовинила торт. Мать беззвучной тенью бродила вокруг, перед этим робко сунув в руку Ире крупную купюру: «Сама что-нибудь себе купишь». Отец открыл бутылку вина. Ира сидеть за столом отказалась. Хватит с нее и поздравлений, и пожеланий, да и кусок в горло не лез. Не скоро она снова решится отмечать дни рождения. Этот праздник у нее теперь всегда будет ассоциироваться с кислым запахом шампанского, визгом собаки и размазанной пыльцой с крыльев бабочек на полу.
На следующий день сестра с удовольствием поминала минувший праздник. Ирина подготовка вызвала у нее особый восторг. Чтобы больше не привлекать к себе внимание, Ира стала быстрее все класть обратно. Чай летел вперемешку с сапогами.
– А это что за лопоухий на столе появился?
Фотография! Вчера перед сном все смотрела на этот снимок, все пыталась понять – Саша это правда или нет. Вот и досмотрелась, забыла на столе.
– Отдай!
– Откуда такой красавец взялся? Вроде в классе у вас все приличные, без уродов.
– Посмотрела? Насладилась? Теперь дай понаслаждаться другим!
– Растешь, мелкая! – резвилась сестра. – На мальчиков потянуло. Стоило пятнадцать отметить. Когда с родственниками знакомить будешь?
– Фотографию верни!
Но с сестрой ничего нельзя было сделать. Она стояла около стола, уперев руки в бока, и наслаждалась превосходством.
– И голос-то у тебя, я смотрю, из цыплячьего в орлиный перековался.
Ира замолчала. Как она ненавидела собственную беспомощность. Когда ничего и никак не в состоянии сделать. Можно кидаться, можно бить. Но все это уже проходили. Ни крик, ни слезы не помогут. Голова мутилась от ярости, от ненависти. Кинуться… Да, сейчас. Как же хочется отомстить за то, что вчерашний праздник не удался. Как это прекрасно – отомстить!
Ира зажмурилась и кинулась на сестру. Молотила кулаками, куда дотянется, куда попадет. Но сестра отбросила ее в сторону. Ира запнулась за рюкзак и повалилась между кроватью и столом, ударилась грудью о спинку.
– Не сопи, не паровоз, – съязвила сестра, наблюдая, как Ира пытается сдержать слезы. Больно-то как! – Извини, вчера забыла сделать подарок. Ну, дык, лучше поздно, чем никогда!
Она взмахнула рукой, и на пол полетели мелкие кусочки бумаги. Одна сторона белая, другая разноцветная. Все-таки порвала. Что и следовало ожидать.
Сестра дунула на пролетающий мимо крошечный бумажный огрызок.
Не поленилась изорвать в мелкую крупу.
– Бывай, походница. Утонешь – домой не приходи.
Демонстративно пройдя по разбросанным вещам, сестра удалилась в сторону кухни.
– Сама не утони… в ванной, – прошептала Ира, выбираясь из угла.
– Злая я, да? – Сестра возникла неожиданно.
– Обыкновенная.
– Зато ты у нас – чудо расчудесное! Проснись, спящая красавица! Какие тебе кавалеры, если ты чуть что – в слезы. Ты со своей Сергеенко совсем мозгов лишилась? Та сумасшедшая, теперь ты!
– Посмотрите на нормальную, пока в лес не убежала! – шептала. Споры утомили.
– От тебя не только в лес убежишь! Думаешь, всем нравится, как ты себя ведешь? Да с тобой никто связываться просто не хочет. Тебе слово – а ты с крыши спрыгнешь. А одежда? Как тебя только в школе терпят!
Ударила по больному. Ире давно казалось, что в школе она стала лишней, никому не нужной. К ней если и обращались, то лишь для того, чтобы домашнюю работу списать или ответ на контрольной сверить.
– Не плачь! – Сестра смотрела на нее с жалостью. – Подарю я тебе подарок! Только тебе уже пятнадцать! Сколько можно жить в сказке. И кончай ты свои романы писать. Живи реальностью!
– Не нужна мне ваша реальность, – Ира собрала горсть обрывков. Вот и вся ее любовь – в этой кучке изорванного счастья.
Странное чувство чего-то уходящего наполнило душу. Словно все вокруг – и квартира, и вечный пейзаж с березой за окном, и далекая шестнадцатиэтажка, и вся ее жизнь, в которой еще ничего не было, кроме ощущения постоянной потери, будто каждая минута последняя, и больше уже ничего не будет – все это огромным куском айсберга откололось от материка и, покачиваясь на легких волнах, поплыло к горизонту. Теперь все будет по-другому. Она останется та же, но уже без этих пятнадцати прожитых лет. Правда, что ли, дома остаться? Чего она в Катиной компании не видела? Перестанет дергаться из-за других. Займется собой. В магазин сходит. Умеют же йоги жить, отрешившись от внешнего мира.
Сестра сходила на кухню, вернулась с чашкой чая и тарелкой бутербродов, фыркнула в сторону Ириного рюкзака. Включила телевизор. Ира забралась в постель, накрылась одеялом с головой, отвернулась к стене. Еще немного, осталось пробежать всего один круг – и все пройдет. Расколотый мир соберется обратно, она потуже перевяжет его веревкой, чтобы не рассыпался. В конце концов вернется прежняя жизнь. У нее снова все будет не как у других. И такая первая влюбленность – это же прекрасно! Кто бы ей сказал в сентябре, что она примирится с этим – не поверила бы! А ведь такой, как сейчас, ей уже не быть. Она даже не такая, какой была, когда в гимназическом парке напрасно кого-то там ждала. Она чувствовала этот мир, но он ей виделся картонным, ненастоящим. Вся жизнь переместилась внутрь ее. Она прислушивалась к тому, как нечто болезненно-большое зрело в душе, словно опухоль. И как любая опухоль, норовило вот-вот разорваться. И тогда она начинала бояться, что не доживет до завтрашнего дня. Сердце испуганно стучало. А может, она просто забыла? Уже все случилось. Они встретились. Вчера. Да, вчера. Иначе как можно объяснить, что Ира так хорошо его знает? Как он улыбается, как ходит, что говорит. Она не сомневается, что он скажет при встрече. Скажет: «Привет! Давно не виделись!» Еще как давно. Целый день. Им даже молчать будет хорошо.
И вновь сердце стучало, и уже было невмоготу, хотелось встать и идти. Часы на столе показывали три. Экран телевизора призрачно светился остывающим прямоугольником, шуршали тени по углам. Ира поворачивалась на другой бок, и время останавливалось. Все было как-то не так.
Пять часов. Черные стрелки циферблата резали поле с делениями.
Наверное, она что-то не взяла. Кеды! Точно. Чтобы удобней взбираться по каменным уступам. Она пыталась встать, но тело становилось непослушным. Она раскачивала себя, заставляя спустить ноги на пол, но при этом все еще оставалась на кровати. Одеяло давило.
Звонок будильника вырвал ее из кошмарного полубреда, и первые несколько секунд Ира действительно не могла шевельнуться. Тело словно затекло. На минутку закрыла глаза. Сейчас, сейчас, она успокоится и встанет.
