Салли Боумен - Любовники и лжецы. Книга 1
Паскаль взглянул на часы.
– Разумеется, нагрянет, в том-то все и дело. Сиди спокойно. Мы должны ждать.
– Может, прикажешь и вести себя как ни в чем не бывало?
– Было бы неплохо.
– Ты понимаешь хоть, как бросаешься здесь всем в глаза? Под два метра ростом и говоришь с безобразным французским акцентом.
– Отвергаю это обвинение. Мое произношение безупречно.
– Да тебя любой запомнит, черт побери! Ты торчишь над всеми. Тебя консьерж опознает, вот эта самая официантка Они и меня запомнят.
– Ну и что из того! У меня преступного прошлого нет, так что мне бояться нечего. А у тебя как с этим?
– Это просто чудо какое-то, что ты с твоими фокусами до сих пор не обзавелся преступным прошлым! Ползком на брюхе проникаешь в частные владения, скачешь там по кустам, вламываешься в чужие квартиры… – Она умолкла. Паскаль не обращал на ее скороговорку ни малейшего внимания. – В таком случае, – продолжила Джини, наклоняясь над столом, – тебя, возможно, заинтересует тот факт, что мы далеко не первые, кто вознамерился залезть в квартиру Макмаллена? На этой неделе сигнализация в его квартире срабатывает уже второй раз.
– Ты уверена? Откуда тебе об этом известно?
– Консьерж сказал. При осмотре они не обнаружили видимых следов взлома. Консьерж списывает все на механические неполадки. Он, похоже, ни капли не беспокоится на этот счет.
– Tais-toi.[25] – Паскаль накрыл своими руками ее ладони. – Смотри лучше. А вот и полиция.
Во двор въехала белая машина, и из нее выбрались два констебля в форме. Судя по всему, они не считали свое задание делом первостепенной срочности, поскольку направились в ворота почти прогулочным шагом.
– Пять минут, – сказал Паскаль. – Через десять минут выйдут. Подождем.
Его предположение оказалось правильным. Через каких-то десять минут полицейские отбыли восвояси. Еще через пять Паскаль поднялся на ноги.
Он взял Джини за руку, расплатился за кофе, одарил официантку парочкой любезностей и вывел свою спутницу наружу. Там он снова подтащил ее к Темзе, оценивающе посмотрел на уровень воды, который заметно поднялся по сравнению с прошлым разом, и остановился у пожарной лестницы.
– Отлично. Теперь – наверх. Быстро. Авось повезет. Если все сработает, в нашем распоряжении – самое большее полчаса, чтобы покопаться в квартире Макмаллена.
– Всего полчаса?
– Оставаться дольше не позволит прилив. Вода поднимается на полтора метра в минуту – слишком быстро. И это опасно. Если не управимся, придется сидеть на этой пожарной лестнице в ожидании отлива, а такая перспектива меня, признаться, не радует. Ну давай, ты первая, – галантно кивнул ей Паскаль. – Надеюсь, высоты не боишься?
Джини быстро полезла вверх по лестнице, Паскаль – за ней. Она старалась не думать о видеомониторах в вестибюле и об окнах, по которым сейчас поднималась.
Когда они были на половине пути, внезапно пошел дождь, причем очень сильный. Паскаль начал ругаться. Они промокли насквозь, пока добрались до окон Макмаллена, по их лицам стекала вода.
Впрочем, силы природы не могли остановить Паскаля. Повиснув на лестнице рядом с Джини, он достал из кармана тяжелый складной нож.
– Итак, – сказал он, – либо мы взламываем окно, и ничего не происходит, либо мы взламываем окно, и срабатывает сигнализация. Это рулетка.
– А каковы шансы?
– Пятьдесят на пятьдесят. Обычно после того, как эти сигнализации срабатывают один раз, их нужно налаживать заново…
– А как ты заставил ее сработать?
– Проще простого. Смотри, – указал он на две крохотные черные коробочки, установленные изнутри на оконной раме. – Это контакты охранной системы. Если сильно ударить по раме, они сработают. К счастью, эта сигнализация сверхчувствительная, не мешало бы ее как следует отрегулировать. Иногда приходится бить по-настоящему сильно, а тут все оказалось гораздо проще. Я едва прикоснулся к окну… – Паскаль хитро ухмыльнулся.
– Объясняешь весьма компетентно, – откликнулась Джини. – Судя по всему, тебе приходилось заниматься этим и раньше?
– А как же, – ответил он, засовывая лезвие ножа в щель оконной рамы. – Система средненькая – и по качеству, и по цене. Я имел дело с лучшими. И с худшими тоже.
Он замычал и поднатужился, засовывая лезвие ножа поглубже. Внутренняя задвижка отскочила, и Паскаль облегченно вздохнул. Подняв раму вверх, он протянул руку, чтобы помочь Джини.
Не обращая внимание на протянутую руку, она подтянулась, уцепившись за подоконник, и, перевалившись через него, оказалась в огромной комнате.
– А где же все эти «волшебные глаза»? Консьерж говорил, что они тут повсюду.
Паскаль сделал нетерпеливый жест.
– Лучше меня слушай. Говорил же я тебе: все будет в порядке. Система выключена. Если бы она была в действии, то сработала бы в ту же секунду, как я засунул нож между створками. После того, как система сработала, ее должен вновь привести в рабочее состояние специалист. Конечно, существует возможность того, что коды для перезагрузки охранной системы есть и у консьержа, но это крайне маловероятно – на это вряд ли пойдут из соображений безопасности. Сейчас он внизу и звонит со своего поста в компанию, установившую эту сигнализацию, чтобы сообщить им, что и он, и полиция проверили квартиру, но следов взлома не обнаружили, так что система, видимо, сработала из-за какого-то внутреннего сбоя. Они пришлют своих людей, чтобы снова наладить систему, но, я надеюсь, не сразу, а после обеда. У нас же до прилива остается полчаса, так что давай двигаться поживее.
– Уголовник, да и только! – Джини взглянула на Паскаля с возмущением и восхищением одновременно. – Я работаю с уголовником. Потрясающе!
– Пошевеливайся, – приказал тот голосом, полным обаяния. – Я беру на себя спальню, ты проверь письменный стол.
– Что я должна искать?
– Все что угодно. Дневник, записную книжку, письма, телефонные послания – все, что помогло бы нам понять, куда запропастился Макмаллен.
Впервые Джини увидела лондонскую квартиру, которая до такой степени напоминала ей роскошные апартаменты на верхних этажах нью-йоркских небоскребов. Гостиная была поистине неимоверных размеров, потолки здесь были вдвое выше обычного. Оглядевшись, Джини пришлось признать, что ее первоначальные представления о Макмаллене, видимо, не соответствовали действительности. Раньше ей не приходило в голову, что «бродяга» Макмаллен может быть богат.
Однако он, без сомнения, был очень богатым человеком. Он мог позволить себе иметь апартаменты, по сравнению с которыми любая другая лондонская квартира выглядела просто чуланом, мог позволить себе – пусть даже в качестве наследника – быть обладателем изящных предметов антиквариата. Комната могла многое рассказать о своем хозяине. Он одинаково любил и старинную, и современную мебель. При этом Макмаллен не просто покупал дорогие вещи. Он, несомненно, обладал вкусом. Ему нравилась музыка, о чем свидетельствовала обширная коллекция лазерных дисков, преимущественно Моцарт. Он любил читать: одна стена сверху донизу была занята книжными полками. Тут было, наверное, не менее двух тысяч томов: множество исторических трудов, книги на иностранных языках, неизвестных Джини. Задумчиво нахмурившись, она озирала все это и вновь пересматривала свое представление о человеке, которого они искали. «Ведь он ученый из Оксфорда», – напомнила она себе. Девушка вошла на кухню, которая была буквально напичкана бытовой техникой, заглянула в пустой холодильник и после этого направилась к письменному столу.
