Людмила Леонидова - Отыскать любовь среди холода

— У меня не было выбора, — отозвалась я, с беспокойством приглядываясь к посетителям.

В таких местах мне бывать не приходилось. Казалось, опасность исходила отовсюду. Наконец-то глаза попривыкли к подвальной темноте, и я смогла различать силуэты за столиками. Ничего привлекательного. Я поежилась.

— Да не бойся ты, никто тебя не укусит! — почувствовав, что я нервничаю, успокоила меня Алена. — Обычный молодежный тусняк.

— Откуда ты знаешь, что здесь и как?

— Посмотри на цены. И вообще вокруг. Почти дискотека!

— А бояться нужно, где цены высокие?

— Конечно, — пояснила Алена. — Там, где машину негде припарковать, там, где бугаи-охранники в кожанках на крыльце гогочут.

— Почему на крыльце?

— Хозяев своих охраняют.

— А еще?

— А еще там, где каждое блюдо от пятидесяти долларов.

— Почему?

— Потому что там разборки серьезные, иногда стрельба. А здесь… — Она махнула рукой.

И я, чуть успокоившись, принялась глазеть по сторонам. Однако Алена, выпив рюмку текилы и поморщившись, заерзала на кресле. Привыкла жить стремительно, поэтому потеря времени в такой дыре ее раздражала.

— Где он, твой сводник? — Подруга покрутила головой.

Гарик появился внезапно, будто из-под земли. Выглядел он совсем по-иному, чем дома. Преобразился, не узнать. Из вчерашнего алкоголика и бомжа с трясущимися руками он превратился в гламурного молодого человека, почти плейбоя с обложки молодежного журнала, разодетого в супермодные джинсы с изображением Че Гевары. Вымытые и уложенные волосы спадали длинными, красиво уложенными прядями на лоб, аккуратно выбритая дорожка на подбородке. Полные жизни глаза горели каким-то радостным светом. Теперь я понимала, за что он мог нравиться женщинам. Музыкант был в ударе, а оттого расцвел. Это еще раз подтверждало мою мысль о состоянии души.

— Добрый вечер. — Гарик галантно поклонился и поцеловал мне руку. Следующей была Алена. Гарик застыл. Конечно же, она женщина не его класса, не его возраста, но красота ошеломила музыканта настолько, что он так и остался стоять в позе согнувшись, не сводя глаз. Алена гипнотизировала всех без исключения мужчин.

— Отомрите, молодой человек, — привыкшая к обожанию, посоветовала она Гарику. — Покажите нам вашего типа, и мы пойдем отсюда.

— Он еще не пришел, но будет обязательно, я ему перезванивал, — продолжая пялиться на Алену, пообещал Игорь.

Алена недовольно фыркнула:

— Тогда присядьте.

Гарик послушно сел.

— Может быть, я для вас что-нибудь сыграю, хотите? — предложил он, кивнув на сцену.

— Хотим, — быстро согласилась я.

Алена пожала плечами.

— Только без грохота, — скривилась она.

— Грохота не будет, — вскочил с места Гарик. — Сейчас договорюсь с ребятами. Надеюсь, вам понравится, — явно желая угодить моей красивой подруге, пообещал музыкант.

Алена скептически улыбнулась.

Гарик прошел на сцену и, пошептавшись с музыкантами, продолжавшими наяривать так, что у нас на столе позвякивали рюмки, взял в руки гитару. Громкая музыка оборвалась. Публика, перестав дрыгаться и подпевать, замолкла в ожидании.

После первых аккордов Алена подняла голову. Музыкант запел приятным бархатным голосом:

Незнакомая женщина,

Не-зна-ко-мая женщина!

Покорили вы сердце мое.

Вы такая холодная,

Неприступная, том-на-я,

Вы прервали мое забытье.

Мое пьяное за-бы-тье!

Последняя строчка куплета прозвучала надрывно. Гарик нашел глазами Алену. Их взгляды встретились. Зал загикал и разразился аплодисментами.

Алена с удивлением повела бровью и, опрокинув очередную рюмку текилы, приготовилась внимать музыканту.

— Ну вот наконец тебе угодили, кажется.

— Играет неплохо и поэт сносный, — похвалила она.

— Понравился? — Я двусмысленно улыбнулась.

— С ума сошла! — не так уверенно, как ей бы хотелось, отозвалась подруга. — Он же моложе меня насколько, и вообще!

— Но он хороший музыкант, потомственный. У него и отец, и дедушка были музыкантами. Я видела портрет его дедушки-скрипача, написанный самим Сальвадором Дали!

В глазах Алены я заметила неподдельный интерес.

Уловив мелодию, включились остальные музыканты, однако Игорь продолжал солировать. Девчонки завизжали, полезли на сцену, пытаясь ухватить его за джинсы. Кто-то закричал:

— Это же Гарик, тяните его к нам!

Но Гарик, закончив песню, ловко переключил внимание публики на другого исполнителя, а сам исчез за кулисами. Перед нами он появился спустя несколько минут, в темноте зала не замеченный поклонницами.

— Спасибо, мне понравилось, — честно призналась Алена, — только все равно больше ждать не будем. Проводите меня в туалет, — обратилась она к Игорю, — а ты допивай и пойдем.

Он с удовольствием подхватил Алену под руку, и они исчезли.

Привыкнув, я уже освоилась в этом неприглядном заведении. Не страшась растрепанных подростков, глазела по сторонам.

Вдруг на пороге зала, на значительном расстоянии от меня, появилась весьма знакомая мне личность. Взрослый мужчина в приличном костюме резко выделялся среди джинсовой молодежи. Я, как наша отмороженная официантка, замерла и раскрыла рот! Это был мой родственник Анатоль, подчиненный Сережи и муж его сестры, бывший комсомольский вожак. Его глаза, не привыкшие к темноте, высматривали кого-то в зале. Заметив Гарика с Аленой, вернувшихся к столику, он встретился со мной взглядом, резко развернулся и пошел прочь.

— Это о-он? — Мой голос перекрикивал громкий звук тяжелого рока. — Это он познакомил Сергея с Дашей?

— Да, — с удивлением отозвался Гарик. — А вы что, его знаете?

— Знаем, — хором ответили мы с Аленой.

Глава девятнадцатая

— Ты должна сообщить об Анатоле в полицию, — уговаривал меня по телефону Джек.

— Я должна сначала с ним поговорить, все выяснить. Ты что, не понимаешь, он муж Сережиной сестры! — горячо сопротивлялась я. — Кроме того, он работал у Сережи.

— Тем более, — убеждал Джек. — Полиция во всем разберется. Мне не нравится, что ты занимаешься самостоятельно серьезным расследованием. Это небезопасно.

— То же самое я говорила, когда ты прилетел в Москву и стал искать Костю, — напомнила я.

— Ты оказалась права. Я последовал твоему совету, рассказал обо всем опытному криминалисту и, когда он обрисовал мне картину возможного преступления…

— Какого преступления? Ты мне ничего не говорил ни о каком преступлении.

— Я тебе многое объяснил.