Ширли Конран - Кровное родство. Книга вторая
Выйдя от Элинор, она направилась в истборнскую городскую больницу. Шушу лежала на высокой железной выкрашенной черной краской кровати в тесной, как обувная коробка, палате с бледно-зелеными стенами; такие же бледно-зеленые трубы тянулись вдоль них у самого пола и под потолком, затейливо переплетаясь на нем.
При виде Миранды Шушу стащила с головы наушники радио.
– Вот молодец, что приехала навестить свою старую Шушу! Я тебя жду с самого утра. Розовая азалия! Да зачем это, сумасшедшая ты девчонка!
– А вот этот пеньюар тебе прислала Аннабел.
– Ярко-розовый! Я буду чувствовать себя в нем кинозвездой в зените славы.
– Неужели они не могли поместить тебя в более приличную палату? – спросила Миранда, мысленно сравнивая эту едва ли не нищенски обставленную каморку – лучшие апартаменты больницы – с роскошным пристанищем Элинор.
– Да Бог с ней, плевать, – прервала ее Шушу. – Скажи лучше: ты уже была у Нелл? Почему меня не соединяют с ней?
– Они говорят, что Ба все еще нужен полный покой. У нее забрали телефон после того, как она попыталась позвонить в Букингемский дворец, чтобы напрямую пожаловаться королеве.
– Да они просто пичкают ее всякой дрянью! Половину времени она вообще не соображает, что делает! Тебе следовало бы забрать Элинор оттуда, детка. Поместить ее в лондонскую клинику и посоветоваться с другими докторами.
Миранда отвела взгляд. Произнеси она только слово „паранойя", Шушу немедленно заявит, что Элинор попала в руки банды шарлатанов. Ей хорошо были известны взгляды Шушу на психиатрию: все психиатры – это просто „трюкачи", к которым нельзя относиться серьезно и которые говорят, что взрослые мужчины влюблены в собственных матерей; одним словом, неприятный народ.
– Я думаю, – мягко сказала Миранда, – что пока это наилучшее место для Ба. Нам не следует мешать ее лечению.
– Лечению! – презрительно фыркнула Шушу. Интересно было бы выяснить, с чего это обычно живущая собственным умом Миранда теперь взялась поддерживать Адама. А уж ноль скоро это тан, а не иначе, доверяться ей не стоит. То есть освобождение Элинор придется отложить до тех пор, пока сама она, Шушу, не выйдет из истборнской больницы. Хуже всего, что она не может даже написать Нелл: наверняка эта кошмарная баба – старшая медсестра – читает каждую адресованную Элинор строчку.
В роскошном зале „Савой-Грилл", обставленном в стиле тридцатых годов, Адам просматривал список дорогих вин, выбирая достойное сопровождение для колчестерских устриц, паштета из печени и портерхаузского бифштекса, заказанных его гостем, Элистером Стэйси-Криппсом, старым школьным приятелем, – теперь брокером.
Когда официант удалился, гость Адама продолжал прерванное его появлением изложение событий:
– В полдень стоимость акций составляла сорок шесть шиллингов, а всей „СЭППЛАЙКИТС" – три миллиона фунтов.
Адам кивнул:
– Мы предлагаем уже существующим держателям акций новый выпуск из расчета один к трем, на восемь процентов дешевле.
– Ты уверен, что Миранда захочет это сделать?
– Вне всяких сомнений. – Недавно трест отклонил просьбу Миранды о выделении ей средств на покупку нового самолета и расширение ее дома. Подумав об этом, Адам прибавил: – Более того, она будет просто счастлива продать эти акции.
– А ты уверен, что эта бермудская компания, находящаяся под твоим контролем, даст мне беспроцентную ссуду в полмиллиона фунтов на их покупку?
– Абсолютно уверен. А потом ты продашь их мне, заработав при этом шесть пенсов на каждой акции.
– После того как ты уведомишь об этом Миранду, – напомнил Элистер. Хотя к этому закон не обязывал, в обычной практике было принято, чтобы управляющий акционерным обществом ставил в известность президента компании, что он собирается приобрести ее акции. – Мне нужно, чтобы тут все было чисто. Сейчас в рунах у Миранды шестьдесят процентов акций, у тебя пятнадцать, и двадцать пять – у остальных акционеров. Но если мы проделаем то, что задумали, у нее останется всего сорок пять процентов, а когда ты купишь ее акции плюс те, что вы выпускаете сейчас, у тебя окажется тридцать.
Адам попробовал поданное ему вино, одобрил кивком головы, и официант аккуратно наполнил оба бокала „Шато Марго" урожая сорок пятого года.
– И тогда, – продолжал Элистер, – ты хочешь, чтобы я быстренько скупил у других держателей столько акций, сколько удастся.
Адам снова кивнул:
– Средства будут тебе предоставлены по первому требованию.
– Той же самой бермудской компанией? – поинтересовался Элистер.
Адам кивнул в третий раз.
– Но ты понимаешь, Адам, что по закону я обязан проинформировать „СЭППЛАЙКИТС" о том, что скупил эти акции?
– Если – позже – кто-нибудь спросит тебя об этом, пригласи его в свою контору и выуди из какой-нибудь папки копию своего уведомления. Это будет выглядеть так, как будто ты на самом деле посылал его. А на почте, сам знаешь, письма частенько пропадают.
– Отличный кларет, – заметил Элистер и поднял свой бокал: – Ну, за твой контрольный пакет.
Вторник, 7 мая 1968 года
Сидя в своей домашней библиотеке, Адам скрашивал ожидание небольшими глотками шотландского виски.
Наконец телефон зазвонил.
– Я купил еще шестнадцать процентов акций „СЭППЛАЙКИТС", – сообщил Элистер. – Теперь ты контролируешь сорок шесть процентов – на один больше, чем Миранда. Больше купить не смог, потому что цена резко подскочила из-за поднявшегося спроса. При закрытии торгов они шли уже по шестьдесят шиллингов, то есть стоимость „СЭППЛАЙКИТС" составила пять и одну десятую миллиона.
– Хорошо. Во что тебе обошлись акции?
– В миллион четыреста шестьдесят одну тысячу сто пятьдесят фунтов.
– Ну, ты неплохо наварил, – заметил Адам.
– А что Миранда? – не смог удержаться от вопроса Элистер. – Так ничего и не почуяла?
– Элистер, Миранда просто на седьмом небе: ее акции подскочили в цене, так что сейчас они стоят намного больше двух миллионов.
На самом деле во второй половине дня Миранду начал беспокоить стремительный взлет ее акций, и она спросила Адама, не кажется ли ему, что кто-то скупает их, с тем чтобы забрать компанию в свои руки.
Адам рассмеялся и посоветовал ей не драматизировать ситуацию. Подобное может случиться, но когда компания будет твердо стоять на ногах, а пока она еще только делает свои первые шаги, так что беспокоиться не о чем.
Как только Адам положил трубку, ему сообщили, что пришел тот, кого он дожидался. Посетитель оказался маленьким, плешивым человечком, выглядевшим по меньшей мере лет на пятнадцать старше своих тридцати пяти.
