Эйлин Гудж - Снова с тобой
Через полтора часа, когда Эмме надоело играть в принесенные Ноэль карты, она принялась причесывать длинные белокурые волосы Барби. С головой, сплошь утыканной заколками-бабочками, кукла напоминала пациентку, подготовленную для компьютерной томографии.
– Мама, а когда мы поедем домой, к бабушке? – вдруг спросила Эмма.
У Ноэль сжалось горло.
– О, милая… боюсь, не скоро. Во всяком случае, не сегодня.
Эмма вскинула голову, и ее чистые доверчивые голубые глаза затуманились.
– Почему?
«Потому, что твой отец – чудовище». Ноэль заморгала и принужденно улыбнулась. Ей показалось, что эту улыбку вырезали у нее на лице осколком стекла.
– Помнишь, как мы перебрались к бабушке сразу после того, как она вернулась из больницы?
Эмма живо закивала.
– Мы заботились о ней, потому что она была у доктора и ей сделали… рацию.
– Правильно, операцию. Но была и другая причина. Помнишь, я объясняла тебе, что мы с папой больше не можем жить вместе?
– Угу. – Похоже, Эмма воспринимала как само собой разумеющееся тот факт, что папы и мамы не всегда живут вместе. Примета времени, вздохнула Ноэль. В начальной школе Монтессори, где училась Эмма, почти у трети ее одноклассников родители были в разводе. – Папа сказал, что теперь все будет по-другому.
Ноэль с трудом сглотнула.
– А что еще говорил тебе папа? – Ей стоило немалых усилий говорить спокойным тоном.
– Что я побуду с ним, пока ты не вернешься домой. – Личико Эммы сморщилось так, что у Ноэль заныло сердце. – Мама, а когда ты вернешься?
– О, детка… – Со сдавленным возгласом Ноэль притянула дочь к себе и крепко обняла. – Ты помнишь, как бабушке было трудно самой ходить в ванную и мне пришлось помогать ей?
– Как когда ты мыла меня?
Ноэль пригладила ей волосы.
– Не совсем, но отчасти да. Вот и теперь бабушке не обойтись без моей помощи.
– А я умею помогать. Я сама буду мыть бабушку.
– Ты у меня помощница, – согласилась Ноэль, изнемогая от боли в сердце.
– Как в тот раз, когда я нашла бабушкино лекарство под кроватью. Она дала мне целый доллар и сказала, что я ищу вещи лучше всех.
– Ты во всем самая лучшая. – У Ноэль дрогнул голос. – Мы по-прежнему будем видеться. Как можно чаще.
– Знаю. – Эмма сползла с ее коленей и снова принялась расчесывать волосы Барби, что-то довольно мурлыкая себе под нос. Но едва Ноэль облегченно вздохнула – Господи, как отрадно было по крайней мере знать, что она сумела успокоить дочь! – Эмма снова спросила: – А может, поедем прямо сейчас, мама?
– Ты хочешь сказать – к папе?
Эмма решительно покачала головкой.
– Я хочу к тебе. – В ее голосе послышались капризные нотки.
– Прости, милая, это невозможно. Но я приеду за тобой, как только бабушке станет лучше.
Ноэль вспомнила предостережение Лейси. В то время ей казалось, что нет ничего труднее, чем удержаться и не броситься за дочерью. Но теперь она знала, что еще труднее уходить от собственного ребенка.
– Я хочу с тобой сейчас! – Эмма заплакала.
Тихие всхлипы быстро переросли в рыдания. Держа на руках маленькое отяжелевшее тельце дочери, раскачиваясь из стороны в сторону в тщетной попытке успокоить ее, Ноэль была уверена в том, что ее сердце не вынесет такой боли.
Прошло несколько часов, а она все сидела на скамье в городском сквере. Целый день пролетел незамеченным. Ноэль смутно помнила, как вышла из здания суда и решила немного отдохнуть, зная, что иначе ей не довести машину до дома. Она не сразу заметила, что дети, играющие на площадке, разошлись по домам. Тени начали выползать из-под лестниц и горок, скользить по недостроенным башням из песка. Соседние скамейки опустели.
Увидев, что из здания суда выходят секретари и прочие сотрудники, Ноэль взглянула на часы и увидела, что уже шестой час.
«Понимают ли они, что делают? – с тупой болью в сердце размышляла она. – Они подшивают документы, скрепляют их, ставят печати и штампы, снимают по нескольку копий, рассовывают их по папкам и конвертам, но имеют ли они хоть малейшее представление о том, как меняют эти бумаги человеческую жизнь?»
Наверное, нет. Мужчины и женщины, проходящие мимо, были поглощены одной мыслью – поскорее вернуться домой. Никому из них не было дела до девочки по имени Эмма. И пока они размышляли о том, что приготовить на ужин и что им покажут по телевизору – новую серию или повтор, Ноэль медленно умирала, предвидя, что следующая встреча с дочерью кончится, как сегодняшняя, что Эмму выхватят из ее рук. Миссис Шефферт, которая поначалу казалась такой любезной, укоризненно посмотрела на Ноэль поверх головы Эммы, как будто только Ноэль виновата во всем.
Ноэль казалось, что у нее вырвали сердце. Ее желание было совершенно естественным и простым, но безжалостная судьба отказывала ей, словно кривое зеркало, показывающее дверь там, где ее никогда и не было. Ноэль хотела, чтобы ей вернули дочь, – не больше и не меньше. Хотела снова оказаться в числе матерей, которые сейчас стояли на верандах и звали детей домой, приложив ладони рупором ко рту. Хотела шагать по тротуару, ведя дочь за теплую ручонку. Хотела…
– Можно присесть?
Ноэль вздрогнула и подняла голову. Перед ней стоял мужчина, на его лицо падала тень. Ноэль не сразу узнала его. В полотняных брюках и рубашке с короткими рукавами, без белого халата, Хэнк Рейнолдс выглядел самым обычным прохожим, шатеном среднего роста, с мускулистыми благодаря регулярным тренировкам руками. Только его глаза притягивали взгляд – они имели оттенок темно-янтарного чая, сдобренного бренди.
– Боюсь, сейчас я не в состоянии поддержать разговор, – предупредила Ноэль.
Хэнк дружески улыбнулся.
– И все-таки я попытаю удачу.
Под мышкой он нес свернутую газету, к груди прижимал бумажный пакет с покупками. Пакет он поставил на траву у своих ног.
– Обычно я возвращаюсь домой короткой дорогой, но в такой чудесный день решил прогуляться по скверу. – Он кивнул в сторону ноги Ноэль. – Выглядит гораздо лучше, чем в прошлый раз. Не беспокоит?
Ноэль пожала плечами.
– Могу сказать только, что это самая незначительная из причин для беспокойства.
Минуту Хэнк сидел молча, глядя на газон, где два мальчишки-подростка перебрасывались пластмассовым диском.
– Если хотите поделиться со мной, я готов вас выслушать, – наконец произнес он. – Если нет, давайте просто посидим. Я никуда не спешу.
– Как видите, я тоже. – Ее голос дрогнул, и она вдруг поняла, что сейчас расплачется.
Хэнк обеспокоенно взглянул на нее.
– Неужели все так плохо?
– Вам лучше об этом не знать.
Хэнк коснулся ее руки.
– А вы все-таки расскажите.
