Разводимся! Моя на тридцать дней (СИ) - Лесневская Вероника
- Тогда Матвей Андреевич пустит меня на фарш для котлет и накормит ими посетителей, - подтверждает мои догадки метрдотель. Несмотря на шутливый тон, он заметно нервничает, смахивая испарину со лба.
- О нет, обойдутся эти снобы без деликатеса, - иронично смеюсь, и он мгновенно расслабляется. – Ведите! – по-хозяйски приказываю.
Послушно иду следом за ним, а сама томлюсь в предвкушении встречи с собственным мужем. Очередное свидание? В последнее время не везет нам с романтикой.
Червячок сомнения точит душу, когда я остаюсь одна в небольшом помещении. Боюсь, что опять пойдет что-нибудь не так. Сажусь за столик, полностью заставленный блюдами, закрытыми непроницаемыми колпаками. По краям приютились свечи в декоративных подставках, на достаточном расстоянии, чтобы я не зацепила их случайно рукой.
Покорно складываю руки перед собой. Основной свет гаснет, и зал погружается в мягкий полумрак. Гнетущая тишина сменяется ненавязчивой мелодией, но она неспособна заглушить шум шагов за моей спиной, осторожных и крадущихся, от которых сердце сжимается, а губы расплываются в улыбке.
Импульсивно прикрываю глаза, когда на лицо опускается шелковая ткань. Узел стягивается на затылке, а возле виска проносится горячее дыхание. Контрастно холодные пальцы заботливо поправляют повязку. Легкий поцелуй касается щеки. На плечи ложатся большие, тяжелые ладони, скользят вниз, обжигая меня через тонкую ткань платья.
Я узнаю, кто позади меня, без лишних слов. Все рецепторы обостряются. Запах моего мужчины, который я не перепутаю ни с каким другим, приятно щекочет ноздри. А привычные примеси еды и кухни заставляют сдавленно хихикнуть.
- Опять твои повара что-то спалили, и ты поэтому закрыл мне глаза? Чтобы я не видела всего ужаса? - не выдержав, подшучиваю над ним. Как прежде. Будто не было между нами ссор и развода.
Тяжелый, укоризненный вздох раздается над ухом, а следом – хриплый смешок. Но уже через секунду Мэт произносит ласковым, будоражащим слух и все тело тоном:
- Для тебя я всегда готовлю лично, - выдыхает, наклоняясь к шее. – Вслепую обостряется вкус. И другие чувства, - подцепляет пальцем мой подбородок, вынуждая повернуться к нему, невесомо дотрагивается губами скулы, проводит носом по щеке.
- Ты оставил ресторан, забитый клиентами, на произвол судьбы. Вдобавок замочил критика, - специально выбираю неоднозначную формулировку. – Это неправильно и безответственно, ты ведь столько месяцев готовился к открытию, - начинаю пилить его, как настоящая супруга с многолетним стажем.
- К черту все, - жарко выдыхает. – Я не выпущу тебя отсюда, пока ты меня не простишь, - при каждом слове ласкает мои губы своими. – О разводе можешь забыть, - твердо чеканит, запечатывая мне рот поцелуем. Страстным и жгучим, чтобы не смела спорить.
Порывисто отвечаю. Без сомнений и лишних мыслей.
Устала. Подозревать, искать подвох в каждом слове и поступке, верить чужим людям. Разочаровываться. Замерзать в холодной постели.
Не могу без него.
Только с ним так тепло и вкусно, что я невольно мурлычу и буквально облизываю его, как кошка валерьянку. Вытягиваю шею и подаюсь как можно ближе, чтобы сделать наш поцелуй глубже и откровеннее. Поднимаю ладонь к небритой щеке, прохожусь пальчиками по щетине, веду к мощной шее, чтобы крепче обхватить, впившись пальцами в грубую кожу. Вторую руку укладываю на грудь, чувствуя, как за твердыми мышцами и широкими ребрами заходится в дикой скачке сердце. Мое бьется в унисон.
Дыхание становится синхронным и шумным, как у пловцов на дистанции. Вынырнув, мы с жадностью глотаем друг друга - и опять идем на дно. Наши языки сплетаются в порочном танце.
Вспыхиваем. Горим. И даже воздух вокруг накаляется.
Матвей нависает надо мной, одной рукой придерживает подмышкой, скользит ладонью к лопатке, а второй - врезается в спинку стула. Дергает на себя – и разворачивает его вместе со мной, заставляя пошатнуться.
- М-м, - крепче хватаюсь за мужа в поисках точки опоры. Обвиваю его за шею, импульсивно приподнимаюсь, чтобы стать как можно ближе. Слиться воедино.
Мы ни на секунду не разрываем поцелуя, будто от него зависят наши жизни. Наслаждаемся друг с другом после долгой и мучительной диеты, объедаемся и кайфуем от общего срыва. Сходим с ума вместе.
- Проголодалась? – хрипит Мэт, терзая и покусывая мои губы.
- Очень, - признаюсь и краснею, думая отнюдь не о еде.
- Я тоже, - чуть ли не рычит и вдруг… отстраняется. Забирает с собой целительное тепло, в котором я почти растаяла. Отходит неожиданно, резко.
Чувствую себя так, будто меня столкнули в ледяную прорубь.
Взмахиваю рукой в воздухе, хватаю ртом кислород, нащупываю узел повязки, собираясь сорвать ее, но мое запястье обволакивает жаром. Мэт подносит ладонь к губам, покрывает поцелуями тыльную сторону, а после – опускает на стол, поглаживая каждый пальчик.
- На одном из мастер-классов всем поварам завязали глаза, - рассказывает непринужденно, но его низкий, бархатный шепот звучит для меня соблазнительно и… возбуждает. Сбивчивое дыхание опаляет щеку. Шелк, закрывающий глаза, придает пикантности, казалось бы, обычному разговору ни о чем. – Нас заставили пробовать блюда вслепую и называть ингредиенты, из которых оно приготовлено.
- Уверена, ты справился лучше всех, - томно лепечу, ощущая, как от его голоса и прикосновений внизу живота скручивается тугая спираль. Еще одно слово – и я позорно дойду до пика во время простой беседы с мужем. Понятия не имею, как мне потом с ним объясняться.
- Хм, нет, - с тихим смешком Мэт пододвигает стул, что стоял напротив, и садится рядом. Не знаю, радоваться мне этому или начинать волноваться, ведь наша близость дезориентирует. – Я облажался, перепутав пару специй. Но мне нравится, что ты так хорошо обо мне думаешь
- Я всегда в тебя верила, - сипло признаюсь.
- В прошедшем времени? – его уточнение отдает горечью.
- Мэт, я… - вновь тянусь пальцами к повязке, почти приподнимаю ее край, но муж по-прежнему не позволяет мне снять ее. Продолжает игру, правила которой я принимаю.
- Тебе я дам задание попроще, - в его важном тоне проскальзывает улыбка, когда я послушно складываю ладони на коленях. - Просто угадай блюдо. Ротик открой, - рокочет вкрадчиво.
- Кхм-кхм, - возмущенно покашливаю, а сама сгораю от нетерпения и бушующей во мне страсти.
- Это всего лишь ужин, моя маленькая развратница, - смеется коварный соблазнитель. – Десерт попросим с собой и доедим дома. Вдвоем. Без свидетелей.
Я не уверена, что мы все еще говорим о еде, но стесняюсь уточнять. Покорно киваю, закидываю ногу на ногу, потому что внутри все плавится, и распахиваю рот.
- Итак, что это?
Мэт кормит меня с рук, и это очень интимно. Ближе, чем традиционный секс.
Откусываю кусочек нежнейшего теста, провожу по нему кончиком языка, собирая крем, и случайно касаюсь мужских шероховатых пальцев. Порочность момента пробивает все тело электрическим импульсом.
- М-м-м, - со стоном облизываю губы. – Это запрещенный прием. Ты же знаешь, что я люблю, - пытаюсь разрядить обстановку игривым хихиканьем, но муж, судя по тяжелому, грудному дыханию, напрягается. – Профитроли со сливочным сыром и рыбкой, - причмокиваю. - Кажется, красной.
- Сыр Филадельфия, рыба форель. Ты умница. Я готов взять тебя прямо сейчас… - неожиданно делает паузу, после чего заканчивает с сарказмом: - В су-шефы, - целует меня в знак поощрения.
Стирает остатки крема с контуров губ, сминает нижнюю большим пальцем, который я слегка прикусываю и тут же нежно чмокаю, словно извиняясь. Цирковые пони выполняют трюки за сахарок, а я согласна на все за поцелуй и ласки.
Мэт издает какие-то нечленораздельные звуки, словно обратился в медведя. Переключается на следующее блюдо, гремит крышкой, роняет приборы. Откашлявшись, подцепляет пальцем мой подбородок. Фиксирует, чтобы не вертелась.
- Осторожно, вилка, - заботливо предупреждает.
Аккуратно снимаю с острых кончиков небольшую порцию салата. Но мне и этого хватает, чтобы едва не подавиться. Пережевываю, с трудом глотаю и морщусь:
