Большой оххх (ЛП) - Эштон Никки
— Я почти не спал прошлой ночью, и мы допоздна засиделись у тети Розмари. В любом случае, какое это имеет отношение к тебе?
— Большое, если ты делаешь глупости.
Рубен скривил верхнюю губу.
— Что это значит? Я пытаюсь уснуть, что в этом глупого?
— Глупо то, что тебе нужно спать сейчас, — ответила я, встав с колен, держась за свой шкаф. — Расскажи, чем ты занимался.
— Я же сказал. Мы засиделись допоздна, и я почти не спал прошлой ночью.
— Чем ты занимался допоздна? — я подошла к нему на шаг ближе и заглянула ему в глаза.
— Ты какая-то странная, и почему ты продолжаешь пялиться на меня? Тебе нужны очки?
— Нет. Просто ответь на вопрос, Рубен.
— Играли в карты и болтали, если тебе так хочется знать. А ты что думала, я тусовался по клубам с Морин и чертовым Иваном Грозным?
— Я тебе не верю, — огрызнулась я, уперев руки в бока.
— Что я не ходил в клуб с мамой и папой? Черт, за кого ты меня принимаешь?
— Нет, Рубен, я не это имела в виду. Я хочу знать, почему ты был таким скрытным, когда я увидела тебя возле туалета в «Кэррингтонз».
Он нахмурился, а затем покачал головой.
— Ты действительно не можешь не вмешиваться в мои дела, да?
— Скажи мне.
— Это не имеет к тебе никакого отношения, Уиллоу, так что перестань, блядь, совать нос не в свое дело. — Рубен наклонился ближе ко мне, тыча пальцем мне в лицо. — Я устал, потому что допоздна играл в карты со своей семьей и не мог уснуть, поскольку вчера выпил слишком много кофе и съел слишком много чертовой китайской еды, так что, если я захочу поспать в пять часов вечера, я так и сделаю.
— Значит, ты не принимал ничего, что могло бы помешать тебе заснуть? — спросила я, вызывающе вздернув подбородок.
— Что кроме кофе?
Рубен опустил руки и уставился на меня. Я зашла так далеко, что поняла, что могла уже прямо спросить его.
— Ты принимаешь наркотики? Тот парень — твой дилер?
У Рубена отвисла челюсть, и он недоверчиво покачал головой.
— Я думаю, это ты принимаешь наркотики. Думаешь, что я настолько глуп, чтобы принимать наркотики? Ты вообще меня знаешь? — он почесал затылок и повернулся к двери. Рубен сделал всего два шага, прежде чем снова обернулся. — Я не могу поверить, что ты могла такое подумать обо мне, Уиллоу.
Должна признать, что он выглядел обиженным, и если бы на кону не стояла его безопасность, я бы чувствовала себя ужасно из-за того, что вообще спросила.
— Я просто думаю…
— Подожди, — закричал он. — Вот почему мама и папа заставили меня пойти с ними, да? Ты сказала им, что считаешь меня наркоманом, не так ли?
Я почувствовала, как вспыхнуло мое лицо от того, что меня застукали, но все равно не пожалела.
— Они должны были знать. Мы любим тебя, Рубен, и не хотим, чтобы ты ввязался во что-то, из чего не сможешь выбраться.
— Я не принимаю чертовы наркотики, — закричал он. — Ты не имела права говорить им это. У тебя нет доказательств, и я не принимаю ничего такого, чего не следовало бы.
— Но ты выглядел скрытным и нервным, и дело было не только в том, что я вмешивалась в твои дела. Ты хотел, чтобы я был подальше от тебя, а он выглядел чертовски сомнительным.
— Это не делает из нас кокаинщиков.
— Ах! — я заплакала. — Я никогда не говорила «кокаин», так вот что ты принимаешь.
— Нет! — Рубен топнул ногой и посмотрел в потолок. — Я не принимаю наркотики, почему ты не можешь вбить это себе в голову.
— Тогда что, Рубен? Почему ты выглядишь так подозрительно, слоняясь по коридору с сомнительного вида парнем?
— Потому что он, черт возьми, мой парень, Уиллоу, — прокричал он в нескольких дюймах от моего лица. — Я — гей, понятно?
Он словно выплюнул эти слова в мой адрес, его грудь вздымалась, когда на лице отразилась целая гамма эмоций — гнев, страх и, возможно, облегчение.
— Гей? — спросила я. Мой голос был тихим, когда это слово прозвучало как вопрос.
Рубен глубоко вздохнул.
— Да, Уиллоу. Я — гей. Теперь ты довольна?
Он плюхнулся на край моей кровати и положил руки на колени, опустив взгляд на разбросанную по полу одежду.
— Почему ты нам ничего не сказал? — спросила я, сев рядом с ним и положив руку ему на спину. — Ты же не думаешь, что нам было бы стыдно или хотя бы небезразлично, не так ли?
Он вскинул голову и уставился на меня прищуренными глазами.
— Нет, я знаю, что вы все были бы не против.
— Так в чем дело? — я притянула его ближе, почувствовав себя разбитой из-за того, что он считал необходимым скрывать от нас свою сексуальную ориентацию. — Тебе ведь не стыдно, правда?
— Нет, — ответил он, но голос его звучал немного неуверенно.
— Рубен, не стоит. — Я почувствовала, как напряглись его плечи, и крепче прижала его к себе.
— Нет, не совсем. Это не так, просто у всех парней репутация людей, которые отлично ладят с женщинами, и мы все должны быть красивыми и способными заполучить любую девушку, которую захотим, но…
— Ты можешь заполучить любого парня, которого захочешь, и что?
Он посмотрел на меня и одарил первой настоящей улыбкой, которую я увидела от него за много лет. Это заставило мое сердце сжаться, а грудь пронзила боль. Я скучала по блеску в его глазах и ощущению его любви. Я скучала по своему младшему брату.
— Клянусь, мне не стыдно, — сказал он и положил свою темную взъерошенную голову мне на плечо.
— Тогда зачем скрывать это от нас? — спросила я, взяв его за руку обеими руками.
— Ты ведь часть этой семьи, не так ли? — ответил он, смеясь. — Ты же знаешь, как это работает?
— Да, такое бывает.
Мы оба тихо рассмеялись и вздохнули одновременно.
— А если серьезно, — сказал Рубен. — Какое-то время я хотел, чтобы у меня было что-то для себя. Что-то, чем я не должен был делиться, или что Морин и Иван Грозный, мать их, почувствовали бы необходимость обсудить или поделиться своей мудростью.
И тут меня осенило.
— Так, а что насчет девушек в комнате? Все эти разы, когда я возвращалась домой, либо у тебя, либо у Тоби кто-то был.
Он пожал плечами.
— Одно время я действительно думал, что являюсь бисексуалом, но, думаю, это было из-за того, что я отрицал сей факт, поэтому и привел пару девушек. На самом деле, однажды у меня там был парень. — Он ухмыльнулся и подмигнул мне, и я вдруг увидела прежнего Рубена, дерзкого, веселого и счастливого.
— Нет.
Он кивнул.
— О, да, но было слишком страшно вытаскивать его тайком по утрам.
— Ты ведь осторожен, не так ли?
— Да, конечно. — Он закатил глаза и прижался ко мне еще теснее. — Так что не нужно раздавать презервативы, Морин.
— Эй, ты. — Я шлепнула его по руке. — Я совсем не похожа на Морин. Так вот почему ты ушел от меня, потому что я похожа на нашу маму?
— Боже, нет, — ответил он, сморщив нос. — Обычно ты действуешь мне на нервы. — Он снова ухмыльнулся и обнял меня за плечи. — Честно говоря, я завидовал тебе. Я знал, что на моем месте ты бы всем рассказала, а потом отпустила бы какое-нибудь язвительное замечание и продолжила бы в том же духе. Тебя бы не разозлили эти вопросы, а если бы и разозлили, ты бы просто послала их подальше.
— О, а ты бы этого не сделал? — рассмеялась я. — Мы с тобой очень похожи, Рубен, оба можем быть саркастичными и злыми, когда захотим.
— Наверное, — ответил он и приподнял бровь. — Ты — та, к кому я был ближе всего, по крайней мере раньше, и это правда, что ты всегда причиняешь боль тому, кого любишь больше всего. Я также знал, что, если мы с тобой снова будем близки, ты поймешь это, и тогда вся чертова семья узнает, а я не был готов к этому, поэтому подумал, что лучше держать тебя на расстоянии вытянутой руки.
Я вздохнула с облегчением.
— Это не потому, что я сказала твоим приятелям, что ты мочился в постель, пока тебе не исполнилось восемь, или что я перестала повсюду брать тебя с собой, когда тебе исполнилось десять?
— Нет, хотя я все равно собираюсь отомстить тебе за ночное недержание мочи. Подожди, пока ты не выйдешь замуж, я собираюсь произнести речь на твоей свадьбе. — Он злобно ухмыльнулся и рассмеялся. — Полагаю, мне следует рассказать об этом всем остальным.
