Одиночество любимых - Григорий Васильевич Солонец
— А может, вы в курсе, как там прапорщик Богатырев, все у него в порядке?
— Хм, старшина дело знает. Не переживайте, вернется. Я слышал, что он книгу потерял, вы, наверное, из-за этого здесь…
«При чем здесь книга?» — хотелось крикнуть Кате на весь свет. Но ничего объяснять дежурному не стала, смущенно поблагодарив, направилась к выходу.
Ей приснился странный сон. Как будто они вдвоем несутся наперегонки с ветром по бесконечному полю, усеянного до горизонта красными маками, и не могут остановиться. А убегающее эхо зовет их дальше за собой. Катя до самого рассвета не смогла сомкнуть глаз. Была бы жива бабушка, она бы любой, самый запутанный сон разгадала. «Если вспомнить философское изречение о том, что движение — это жизнь, значит, ничего плохого во сне нет. Но почему они бежали по красным макам? Это явно не к добру».
Под вечер вернулся в городок третий горный батальон. Катя, как только услышала гул бронетранспортеров, выбежала навстречу, от волнения забыв даже закрыть библиотеку на ключ. Она очень соскучилась по своему читателю прапорщику Ивану Богатыреву и с неизвестным до этого чувством внимательно всматривалась в проходившую мимо колонну. Радостно екнуло готовое вырваться из груди сердечко, когда глаза увидели на броне его, запыленного, уставшего, но живого и невредимого. Кате в ту секунду показалось, что нет здесь для нее роднее человека, чем этот скромный тульский парень со слоновьей походкой в звании прапорщика.
«Буду ждать тебя, мой лейтенант»
Сашка, старший лейтенант Левков, душа любой компании, с женой разводится! Эта новость, им же самим по неосторожности запущенная, быстро облетела полк. А на душе у Александра кошки скребли. За что такая несправедливость, в чем его вина, что их семейный корабль, едва отчалив от берега, основательно сел на мель? Он — капитан этого условного корабля, на палубе которого робко и ненадолго поселилось их счастье, значит, с него главный спрос. Но трудно отвечать за чужие грехи, за то, чего не совершал: за обман, предательство. А ведь он Аллу, свою первую любовь, почти боготворил, на руках до и после свадьбы носил. А какие письма в стихах, романтичные, трогательно-нежные, из Афганистана в Минск каждый день посылал. Он, конечно, не профессиональный поэт, а всего лишь командир мотострелкового взвода, но старался выдерживать и рифму, и ритм слога, в который вкладывал весь жар души.
И вдруг такой удар в спину: «Молодая жена загуляла».
Эта горькая весть, сразившая наповал, пришла от соседа и друга. Он отказывался верить, гнал ее прочь как надоедливую муху, но от этого ничего не менялось. Александр на секунду представил, как, вернувшись домой, он, опозоренный, с опущенной головой, идет по военному городку, а вслед ему, не очень-то стесняясь, шушукаются и двусмысленно улыбаются скучающие от безделья гарнизонные бабы. Городок ведь, что большая деревня: на одном конце не успеешь чихнуть, как на другом скажут: «будь здоров», причем, не всегда искренне.
Что-то очень быстро закончилась их любовь. А может, это был ее искусственный заменитель, мираж? От этого «открытия» потянуло холодным сквозняком, будто кто-то невидимый одновременно распахнул дверь и окно напротив. Всего год пожили они вместе. Поженились в августе, сразу после выпуска. Алла окончила университет, он — общевойсковое командное училище. Повезло: получил назначение в прославленную Рогачевскую мотострелковую дивизию, которую армейские острословы полушутливо называют роддомом полководцев. Многие военачальники отметились здесь в начале своего карьерного роста, о чем с удовольствием при каждом удобном случае вспоминают.
Левков тоже в тайне мечтал о генеральских лампасах и не видел в том ничего зазорного. Ведь ни у кого не повернется язык осуждать человека, изо всех сил стремящегося взойти на вершину горы. Это престижно, достойно, по плечу не каждому. Поэтому когда спустя пол года узнал в отделе кадров, что летом предстоит отправиться в Афганистан, даже обрадовался. Вот где настоящая служба, в которую он с головой окунется, и по полной программе проверит себя: чего он стоит как офицер, боевой командир. Да и продвинуться по служебной лестнице «горячая точка» наверняка поможет, став своеобразным протеже, козырной картой.
Но сейчас все мысли были об Алле, которую он искренне считал любимой, единственной, лучшей из женщин. Как она могла так подло поступить? А ведь обещала пуще жизни хранить их очаг, супружескую верность…
Да, будь Александр рядом, наверняка, их брак не распался бы как карточный домик. Получается, что их любовь, не выдержавшую испытания разлукой, убил Афганистан? Вот еще одна невидимая жертва войны, или, по условной терминологии, груз 200… Горькая весть тяжело ранила лейтенанта Левкова. Виртуальная пуля, прилетевшая из тыла, за тысячу километров, бесцеремонно вонзилась прямо в сердце, и извлечь ее оттуда никто не мог. Вся надежда только на одного хирурга — время. Хотя внешне ничего не изменилось: карусель служебных забот закружила молодого офицера на всю катушку. Он по-прежнему оставался в строю, командовал взводом, ходил на боевые задания, но делал это скорее машинально, как умывался, чистил зубы или завтракал. Не человек, а робот какай-то. Почти все мысли занимала жена, теперь уже, считай, бывшая. Приехав в отпуск, он, конечно, расставит все юридические точки над «i», но простить измену вряд ли сможет. Горечь и обида по-хозяйски поселились в душе. Оказывается, очень больно чувствовать себя обманутым, забытым, ставшим вдруг чужим. А какие мечты, радужные планы в девять этажей строили, о будущих детях — сыне и дочке, как о чем-то естественном, давно решенном подолгу вечерами говорили, придумав созвучные им пушкинские имена — Руслан и Людмила. А может, оно и к лучшему, что семья распалась так рано, что они не успели стать отцом и матерью? Детей, как совместно нажитые вещи, не разделишь. Это часть тебя на всю оставшуюся жизнь…
…Срочный выход роты на боевые даже обрадовал: хоть как-то отвлечется от грустных мыслей, от которых ни спрятаться, ни скрыться. Вместе с приданым подразделением афганской армии предстояло повторно зачистить расположенный в долине, в нескольких километрах от полка кишлак. Минула всего неделя относительного затишья, и вот снова оттуда стали постреливать, причем даже днем. Такой духовской наглости не ожидали, и командир полка распорядился немедленно провести маленькую спецоперацию с непременным участием афганцев. Пусть мирное население видит, что не только шурави воюют, тем более задача была
