(Не) выдаваемая замуж (СИ) - Дарья Волкова
Он костяшками пальцев погладил идеально гладкий женский лобок. Идеальный женский живот пошел волной, и раздалось это восхитительное: «А-а-а-а-ах-х-х-х…». Терпение, терпение и еще раз терпение. Сейчас ее время.
И Булат заскользил тыльной стороной пальцев по припухшим внешним складкам. Гулины бедра и живот поднимались и опускались вслед за движениями его пальцев. Потом костяшки пальцев сменили подушечки. А потом Булат рискнул надавить сильнее — и провалился в нежную влажность.
* * *
Гульнара чувствовала себя куклой на ниточках. Эти ниточки были привязаны к пальцам Булата, и она не могла, просто физически не могла не двигаться за движениями его пальцев. А потом на смену пальцам пришли губы. Булат поцеловал ее в бедро, но Гуля уже знала, понимала, чувствовала, что будет так же, как с пальцами — сначала ласки бедер, живота, а потом…
Все оказалось не так. Нежные поцелуи бедра. Потом по бедру начинает горячо и влажно скользить язык. А его пальцы возвращаются… туда! Нежные касания пальцев. Язык горячо скользит по ее бедру, рисуя какие-то замысловатые линии. А потом они начинают сближаться — его язык и пальцы. Его губы словно прилипают к паховой складке, надолго застряв там медленными тягучими движениями языка. А потом его пальцы вдруг исчезают, и не успевает Гуля охнуть, как Булат целует ее там — по-настоящему, касаясь не только губами, но и языком.
Вздохом Гульнара захлебывается.
* * *
Булат хотел все сделать идеально. Идеально для нее. Но совершенно не ожидал, что это окажется идеально для него самого. Нет, он делает это далеко не в первый раз. Правда, нельзя сказать, что заниматься оральным сексом ему хотелось с каждой женщиной. Да и вообще, все упражнения в области кунилингуса пришлись у Булата на молодость. На тот возраст, когда в сексе была эмоциональная вовлеченность. А в последние лет пять секс в его жизни строился по принципу платных услуг. В широком смысле этого словосочетания. Если ты очень много работаешь, если ты вкладываешься всем собой в собственное дело, то иначе и не получается. На все тебя просто не хватит.
С Гулей все, конечно, совсем иначе. Она его жена, и это меняет все. Но все же Булат оказался не готов, что она станет для него идеально сервированным персонально для него и охрененно вкусным десертом. Одна подача чего стоит!
Ухоженная, гладкая, розовая. Никем до него не тронутая. Невероятно отзывчивая на ласку. Такая вкусная, что в ее удовольствие Булат провалился, как в собственное. И когда услышал ее короткий вскрик, когда ее бедра и живот пошли дрожью наслаждения, первая его мысль была: «Как, уже?!». А он бы еще и еще…
Но потом пришла другая и очень простая мысль, что это будет у них — и еще не раз, и часто. Булат подтянулся наверх, обнял дрожащую Гулю и попросил зачем-то: «Посмотри на меня». Она медленно подняла ресницы и сбила его этим взглядом просто навылет. Он никогда не видел такого взгляда. Или никогда раньше не смотрел в глаза женщине после близости. Булат сгреб Гульнару, обнял крепко, прижал к себе. И долго-долго не мог отпустить.
А когда все же смог разжать руки, то крепко поцеловал в губы. А потом взял. И подвел их к обоюдной взаимной консумации.
Глава 10
— Какие люди к нам приехали…
Гульнара рассмеялась и поцеловала Милану в щеку.
— Я была тут недавно.
— Две недели назад.
— А это давно?
— Не то, чтобы очень давно. Но последние отчеты привозила эта твоя страшная коллега.
— Леночка не страшная!
— Ты же знаешь, я предвзята. Для меня ты самая красивая.
Гульнара еще раз рассмеялась, прижимаясь к Милане. А та вдруг взяла ее за плечи, отстранилась и несколько секунд всматривалась в лицо Гульнары.
— Похоже, наш план сработал, так?
Гуля не удержалась, спрятала лицо в ладони. А потом туда выдохнула — и отняла руки.
— Скажи, когда я перестану стесняться?
Теперь Милана рассмеялась и обняла девушку.
— В этом нет ничего плохого. А румянец тебе идет. Ладно, не буду тебя больше донимать расспросами.
— А я ничего и не скажу!
— И это правильно. Счастье любит тишину, — Милана сняла трубку и попросила секретаря принести кофе им с Гулей. А потом добавила: — Но ты должна признать мудрость своего отца. Ну и мою тоже. И Танзили. Мы все были правы. Твой отец нашел тебе идеального мужа.
Гульнара какое-то время молчала, старательно задирая нос. А потом прыснула.
— Ты права, о, Мамма-Мия! Я… — она вдруг шумно выдохнула, и улыбка сама собой погасла на ее губах. — Я так счастлива, Мамма-Мия…
* * *
Я так счастлива…
Гульнара сказала это искренне и не задумываясь. И это было правдой. Но так же правда заключалась и в том, что такого счастья в ее жизни никогда раньше не было. Что было счастьем для Гули раньше? Чтобы все в семье были здоровы. Чтобы с учебой было все в порядке. Чтобы… чтобы что?!
А теперь что? Теперь она счастлива, потому что ее как следует, качественно, до звездочек перед глазами ублажают в постели? Раньше Гульнара и слов-то таких к себе применить не могла. А теперь…
А теперь она не могла даже, задрав нос, фыркнуть, как раньше, что такой простой штуке, как секс, придают слишком много внимания. Нормально ему внимания придают. Столько, сколько положено. Потому что эта простая штука может сделать тебя очень-очень счастливой.
И дело даже не в тех совершенно удивительных, не похожих ни на что в ее жизни ощущениях тела. Не в удовольствии, которое дарил ей Булат, и которое не могло сравниться ни с вкусной едой, ни с теплой ванной, ни с массажем.
А в том, что Булат вдруг стал близким. Очень близким. Таким близким, как никто. Ближе, чем отец, которого Гульнара очень любила. Ближе чем брат, которого Гуля, несмотря на все их взаимные шпильки, обожала. Мужчина, ближе которого для нее никого нет. Это такой эффект от их взаимной… консумации? Или именно это и называется — любовь? И Гульнара влюбилась в собственного мужа?
* * *
— Глядя на тебя, семейная жизнь не кажется такой уж страшной штукой.
— Откуда вообще эта фантазия про семейную жизнь?
— Ну, ты же знаешь, хорошую вещь браком не назовут.
Булат поставил подпись на последнем документе, откинулся в кресле
