Лабиринт (СИ) - Иден Бар
Ведь по сути, никто из нас не виноват в том, что произошло много лет назад! Мы были детьми. В любом случае.
И еще. Почему он делает это сейчас, зачем помогает нам? Вопросы, вопросы, одни вопросы — на которые Алекс дает очень скупые ответы.
— Ладно, сколько это все стоит? — спрашиваю задумчиво, прикидывая наши финансовые возможности.
Он ведь не филантроп, в конце концов. Слава Богу, деньги у нас не отнимали, но я не вполне уверена, что нам хватит на билеты в Великобританию, а потом в Украину. Кроме того, этот навязанный сопровождающий — кто-то же должен оплатить, как минимум, его билеты туда и обратно?
Конечно, есть варианты. Я могу связаться с Гришей и попросить его взять денежный займ в банке, выслать нам. Могу попросить у Алекса одолжить нам денег. Могу созвониться с одной достаточно близкой подругой, хотя вряд ли у нее найдется такая сумма сразу! Да и кто, положа руку на сердце, зная нашу ситуацию с Катей, решился бы нам одолжить?
С папы, конечно, пользы в этом плане как с козла молока. Но ничего, прорвёмся.
— А что, у тебя есть деньги? — его высокомерный тон мгновенно выдёргивает меня из пучины размышлений, и вариант «одолжить у Алекса» как-то сразу отпадает.
Мысленно подбираю челюсть. Где он, интересно, успел нахвататься этого снобизма, на своей работе?! Или все еще считает меня нищей славянкой, способной только мыть посуду за пять долларов в час, по старой памяти?
Сузив глаза, я изучаю выражение его лица. Испытываю острое желание тоже хоть чем-то поддеть Алекса.
— А сколько мне будут стоить твои услуги?
Вопрос вызывает у него приступ веселья.
— Это не измеряется материальным, — хищный оскал, — но ты можешь предложить мне что-нибудь другое.
У меня начинает складываться чудовищное впечатление, что наше общение давно пошло куда-то не туда, и чем дальше, тем больше! Теперь, вероятно, мы это даже уже не контролируем.
Глубоко вдыхаю, успокаиваясь, потирая лоб. Что вообще происходит?!
— Алекс, извини, но я считаю твой флирт совершенно неуместным. Это точно не то, что мне сейчас нужно!
— А что тебе нужно?
Очень стараюсь не злиться, и не раздражаться на его светский тон.
— Мне нужно в Борисполь, Украина, — произношу четко и внятно.
— Я понял, — он копирует мои строгие интонации, или просто дразнит, — твой путь в Борисполь идёт через Хитроу. Ты приехала в Нью-йорк к бандитам, которые ещё не отпустили тебя окончательно, поэтому не можешь вот так просто пойти, купить билет и лететь в свой Борисполь. Вопросы?
Бешусь. Алекс прав, конечно.
Но сама мысль о том, что сейчас он уедет, а мы будем тупо сидеть в чужой квартире еще несколько дней и ждать какого-то неизвестного провожатого, чтобы лететь в Великобританию, невыносима. За свои деньги, которых у меня пока нет. Если бы мы летели хотя бы с Алексом!
Представим ситуацию. Его провожатый говорит нам уже в аэропорту, протягивая билеты: с вас энная сумма. И вдруг нам не хватает…
— Алекс, — начинаю теребить край своей кофты, — мне очень надо связаться кое с кем, чтобы нам выслали деньги. Это возможно?
— За деньги не беспокойся.
Облегченно вздыхаю. Значит, все-таки вариант «одолжить у Алекса».
— Спасибо тебе, — горячо благодарю его, — оставь мне номер своей банковской карты, пожалуйста. Я вышлю долг сразу же, как только мы окажемся дома.
Замолкаю на полуслове — Алекс странно смотрит. Иронично, и в то же время совершенно гипнотически, так, должно быть, смотрит энтомолог перед тем, как наколоть бабочку на бумагу. Отвожу взгляд.
— Не благодари… я не такой хороший, как ты думаешь!
Снова вскидываю на него глаза, пытаясь понять, что происходит в его голове. О чем он думает? Чего хочет?
— А какой ты?
— Я разный, с разными людьми, — следует ленивый, вкрадчивый ответ, — Как и ты, — от него будто веет холодом, — не так ли?
— И что ты хочешь этим сказать?!
— За все надо платить, ты же знаешь? У меня свои планы на тебя.
Морщусь. Вот что бы он ни говорил — а у меня плохо с фантазией! То, что приходит на ум, только пошлость. Если сейчас он скажет, что хочет меня, я умру от скуки. Или… от желания?
Смотрю на него теперь с интересом, оценивающе. Определённо, это хорошо перезагрузило бы меня эмоционально и физически. Наверняка это было бы очень приятно, даже больше чем просто очень приятно — уверена.
Хмыкаю, улыбаясь своим мыслям.
— Так, интересно, — тяну слова, сексуально закидывая ногу на ногу и внимательно наблюдая за его реакцией, — что же может понадобиться такому бравому детективу от малоимущей славянской девушки, к слову сказать, замужней?
— Такая дурочка, как ты, — отвечает он как ни в чем не бывало, — будет полезна нашей организации! Видишь ли, “One more life” все ещё у нас в разработке. Используя тебя как приманку, я смогу доделать то, что начал. Кэтрин мы отпускаем, и даже более того — употребим некоторое своё влияние для того, чтобы продвинуть ее в очереди на почку, в вашей стране. Ей ведь нужна операция?
Бледнею. Он намекает на то, что я должна остаться и работать на его детективное агентство?! Ну что за бред.
Почему все здесь от меня чего-то хотят, и выдвигают условия? Впрочем, если бы только здесь.
— Чего-чего? Повтори, пожалуйста, — уточняю, — и ты это о себе в третьем лице, или о своем шефе?
— Не суть. Так что?
— Я ничего не поняла, кроме того, что ты меня оскорбил. Конкретнее, какая помощь от меня нужна?
— Извини, в данном контексте это комплимент. Все инструкции получишь в Лондоне, работать будем вместе! А твою сестру отправим домой, готовиться к операции.
— А вдруг ты все врешь?
— А тебе есть, кому верить?! — внезапно он рывком поднимается и оказывается где-то совсем рядом. Нависает надо мной как скала, изрядно напугав бесшумной скоростью.
Запоздало вспоминаю о том, насколько мы сейчас уязвимы перед ним. Да фактически, мы полностью в его руках! Съеживаюсь, и не дыша смотрю в гипнотические синие глаза, которые находятся в каких-то считанных сантиметрах от моих.
— Тебе самой-то можно верить?
— Да успокойся ты! — выдохнув, я пытаюсь отодвинуть его хоть немного, уперев ладонь в крепкие грудные мышцы Алекса. Однако он не даёт себе труда поддаться даже на сантиметр.
Отодвигаюсь от него подальше.
— Псих. И как ты только работаешь там с такой тонкой душевной организацией?!
Алекс усмехается.
Отрывается, наконец, от подлокотников моего кресла,
