Мой муж — зомби (СИ) - Катерина Траум
— Так я же звонила…
— Правда? — наигранно удивилась я. — Вы уж простите, Нина Аркадьевна, я сквозь сон могла на автомате вызов принять и ничегошеньки не услышать. В детстве вообще лунатила постоянно. О, Виктория, и вы здесь! — кивком поприветствовала я незваную гостью.
И если домработница заходить в хозяйскую спальню не спешила и явно смущалась, то эта особа без лишних церемоний вышла вперёд и переступила порог комнаты. Я скривилась, хотя прекрасно понимала: пока она не увидит Вадика сама, не успокоится.
— Здравствуйте, Вадим Владимирович, — проигнорировав меня, поприветствовала она зависшего у кровати босса, на что он и не думал реагировать.
Голос у неё был по-детски сладкий, а бесформенно круглую фигуру-«яблоко» сильно портили неудачные широкие брюки и вельветовый пиджак, делающий плечи квадратными. Её бы переодеть, запретить закупаться на китайском рынке, да сводить в парикмахерскую, чтобы вместо учительского пучка голову украсила нормальная стрижка… Но это Вика. Она составляла отдельный график для похода в барбершоп для Вадима, а сама не брала выходных с нового года.
Заметив её недоумение от отсутствия реакции со стороны хозяина, я резво подключилась к концерту. Подскочив к муженьку, как можно более уверенно приобняла его за на плечи, стараясь не замечать появившегося от трупа сладковатого запашка.
— Виктория, вы не обращайте внимания, он на таких антибиотиках, что голова кругом. Вадим, ложись уже, разбудили тебя, да? Хороший мой, сейчас супчика тебе сделаем…
Повинуясь завуалированному приказу, зомби покряхтел и тяжело опустился на кровать. Я тут же заботливо накрыла его одеялом, чтобы слишком неестественная поза скрылась от чужих глаз, и попутно нечаянно смахнула с тумбочки блистер с таблетками.
— «Амоксициллин»? — фыркнула Вика, подняв его и вчитавшись в название. — Серьёзно? И это — супер-антибиотики?
— Бедный Вадим Владимирович, — где-то у дверей всхлипнула Нина Аркадьевна. — Выздоравливайте, я пойду, бульончик поставлю… Матвей, а вы мне не поможете пакеты стаскать на кухню?
— Эм, конечно, — с лёгкой заминкой отозвался он и покинул комнату, оставив меня разбираться с наглой помощницей одну.
Вот это уже не очень желанный поворот. Потому как Вика скептичным взглядом окинула спальню и подошла к окну.
— Шторы задёрнули, как будто покойник в доме. Вадим Владимирович же тут задохнётся! Проветривать надо. И вообще, гулять выводить. Ангина ангиной, но дышать-то тут как? — на этих словах она раздвинула шторы, впуская солнечный свет.
Яркий луч упал на лицо Вадика, и я чётко увидела у виска ещё один неприятный синяк. В горле встал тошнотворный комок. Казалось, весь фарс происходящего подсветили прожектором.
— Виктория, а вы по какому-то определённому делу приехали или просто так решили, что вам позволено вмешиваться в личную жизнь начальника? — вскинулась я, встав как можно удачнее — чтобы бледность и трупные пятна зомби не стали предметом осмотра.
Она открыла на проветривание второе окно и посмотрела на меня с откровенной неприязнью, смешанной с презрением: как на облезлую дворовую кошку, которая пыталась ластиться к прохожим. И без того тонкие губы сжались в нитку.
— Следить за комфортом и здоровьем начальства — моя прямая служебная обязанность, — процедила она. — Вадим Владимирович, вы совсем не можете говорить?
— Вадим только кивает, у него слишком болит горло, — сложив руки на груди, попробовала я дать новый непрямой приказ, и к счастью, зомби впрямь активно закивал.
Увидев это, Вика грустно вздохнула, но подходить ближе не стала — для этого ей пришлось бы протаранить меня.
— Ужасно. Ещё хуже то, в каких условиях он тут лежит: вы только посмотрите, какая грязь, а пылища! — она многозначительно провела пальцем по комоду. — Антисанитария полная. Сами не в состоянии прибраться в комнате больного, так хоть Нину Аркадьевну впускайте. А то заперлись и с концами, пичкаете его дрянью всякой. Какой врач ему умудрился «Амоксициллин» прописать? У него же аллергия на пенициллины!
Внутри у меня всё сжалось от ужаса: вот этого я не учла, да и не знала в принципе. Скупила все самые традиционные лекарства в аптеке, не особо думая о том, как их прописывают. Весь план задрожал на тончайшей ниточке вместе с моими голосовыми связками.
— Знаю, потому и блистер целый, видите? — кивнула я на таблетки в руке Вики. — Он их не принимал, это мой брат купил по незнанию. Я ему колю из ампул, они в холодильнике хранятся. И вообще, не видите, что Вадюше плохо? Оставьте его в покое! Ему сейчас точно не до работы и не до вас!
Попытка уйти в угрозы особого эффекта не возымела: Вика словно почуяла, на какой грани лжи пошёл разговор. Шагнув ко мне навстречу, она не стесняясь прошипела:
— И что он в тебе нашёл… Эгоистичная дрянь с громкой фамилией. Не знаю, какого чёрта тут творится, но знаю Вадима: если бы он сейчас хоть капельку соображал, уже бы объяснил мне всё даже без голоса, написал, показал жестами. А он лежит бревном, — она вдруг шумно шмыгнула носом и приподняла очки, чтобы стереть проступившую на глазах слезинку. — Я не вызову полицию разбираться с этим только потому что это может навредить ему и его репутации. Но тебя предупреждаю: через четыре дня он должен быть на дне рождения своего отца, а через шесть — выступить председателем жюри на конкурсе поваров. И если он не появится в добром здравии, я переверну тут всё вверх дном, приеду с бригадой лучших врачей и заодно с нарядом полиции.
— А ну, пошла вон, хамка, — в том же стальном тоне ответила я, едва не выдав себя мелкой дрожью. — Завтра же ты будешь уволена. И Вадим сам подпишет твой приказ на увольнение. Совсем забыла, с кем говоришь? Я жена твоего босса…
— Ты — печать в паспорте у моего босса, и ничего больше. И если мне действительно прилетит приказ об увольнении, я засужу всю компанию по полной программе, — не дрогнув ни единой мышцей лица, неожиданно жёстко отсекла Вика. Переведя взгляд на Вадима, печально улыбнулась уголком губ и смягчила голос: — Поправляйся. Если ты правда болен, конечно, а не накачан какой-нибудь гадостью. Я тебя не брошу в лапах этой дешёвой суки.
От её наглости у меня пропал дар речи — пока я раздумывала, не влепить ли ей затрещину, Вика уже шустро удалилась, прикрыв за собой дверь спальни.
Возмущения застряли в горле. Маленькая страшилка оказалась чересчур сообразительна и явно не поверила в представление ни на грамм. Краем глаза взглянув на своё отражение в зеркале на дверце шкафа я тяжело выдохнула: тут
