Чокнутая будущая - Тата Алатова
Кто бы из вас не влюбился или хотя бы не растрогался?
Кажется, во мне буйствовал подростковый запоздалый пубертат – все, что люди испытывают в шестнадцать, настигло меня в двадцать девять.
Гормоны, помноженные на отчаяние.
Завтракала я долго, пила кофе за кофе, готовилась к разговору с мамой.
Завтра у нее свадьба.
Будет ли она более счастливой, чем я?
В Москве у меня был еще один человек, которого я очень хотела навестить. Подруга бабушки, Анна Викторовна. Они дружили еще со школы и встречались хотя бы раз в год. То мы ездили к ней, то она к нам. В последний раз мы виделись на бабушкиных похоронах, а потом все свелось к поздравлениям на Новый год, 8 марта и Пасху.
К этим мерцающим открыткам в мессенджере.
Старушки ведь просыпаются рано?
«Анна Викторовна, я в Москве. Увидимся?» – написала я, с жалостью спрашивая себя, почему своих друзей у меня так и не появилось.
«Деточка, жду тебя. Адрес помнишь?» – тут же ответила она мне.
И десять алых сердечек.
Маме я позвонила, когда уже вышла из метро в Измайлово.
– Привет, – сказала я, недоуменно глазея по сторонам. Как могло все так измениться и в то же время остаться знакомым? – Это твоя дочь, если вдруг ты вычеркнула меня из контактов. Позволишь ли завтра быть на твоей свадьбе?
– Славка, – я прямо увидела, как она закатывает глаза и щелкает зажигалкой, – а еще позже ты не могла об этом сообщить? Ресторан уже заказан, все гости посчитаны.
– Я могу прийти только в загс.
– Не беси меня, – фыркнула мама. – Ты одна или с мужем?
– Кажется, я сбежала от него.
– Ого! Ты обязана рассказать мне эту историю. Так, давай посмотрим. Сегодня у меня спа, завтра свадьба, послезавтра медовый месяц. Как же быть?
– Успокойся. – Я поняла, что улыбаюсь. У мамы было отличное настроение, и это передавалось мне по наследству. – Я все равно не собираюсь ничем делиться – еще не хватало услышать потом про свою жизнь со сцены.
– Хм. Тут ты права. Но что я могу поделать, если люди вокруг – просто ходячие сюжеты? Где ты остановилась?
– Пока нигде. Иду к Анне Викторовне.
– Ну, там тебя накормят и обогреют. Все, дочь моя, до завтра. Обнимашечки, молодец, что вырвалась. Я начинаю думать, что ты вышла замуж за привидение. Я когда-нибудь увижу твоего мужа?
– Если я не разведусь с ним раньше, чем ты вернешься из медового месяца.
– Ха! Вряд ли ты успеешь – мой медовый месяц продлится только неделю, и это всего лишь четыре звезды. Дождись меня в Москве, хорошо?
– Хорошо.
Это было приятное время – мои двадцать дней в Москве.
Анна Викторовна, разумеется, поселила меня на своем диване, не желая слышать ни о каких гостиницах.
По вечерам мы смотрели старые фотоальбомы и вспоминали бабушку. По утрам пекли блинчики и оладушки, а днем гуляли где придется.
Мамин новый муж, несмотря на то что был ровесником Алеши, искрил энергией и слепил влюбленностью.
Вы знали, что пятидесятилетние мужчины могут буквально плавиться от страсти?
Я – нет.
Мне думалось, что они все уже пресыщены и утомлены, как и Алеша.
В эти каникулы я часто приходила к маме на ужин и понимала, что любовь – это что-то вне времени и вне возраста.
Мама, конечно, пряталась за своим обычным цинизмом, но он уже потускнел и потрескался, облупился и потерял товарный вид.
Сейчас она была просто счастливой женщиной.
Глядя на нее, я думала – пусть не будет дуэлей, ладно. Переживу как-нибудь. Но пусть на меня хоть кто-нибудь посмотрит вот так же. С нежностью и желанием. Пронзительно. Насквозь.
Так ведь бывает не только в книжках.
Это ведь не то, что я себе придумала от скуки.
Римма Викторовна позвонила за пять минут до отправления.
Шел снег, но я не спешила заходить в вагон.
Казалось, что поезд утащит меня обратно в болото.
– Славушка, пляши, – бодро сказала она. – Алеша вышел на работу в наш экспериментальный театр, где репертуар гораздо шире, чем в классическом. Сейчас он репетирует бомжа, которого английская леди подкупила, чтобы убить вместо мужа… Очень захватывающе.
– Английскую леди играете вы?
– Разумеется. Это камерная постановка на двух актеров, мы произведем фурор, клянусь! Поэтому не делай резких движений, пока не увидишь его на репетиции. Уверяю тебя, он снова стал человеком. Кстати, когда ты вернешься? Молодые актерки, спешу доложить, смотрят на него с вожделением. Звезд такого уровня здесь пока не было – ну, кроме меня.
– Я как раз сажусь в поезд, Римма Викторовна.
– Прекрасно. Приезжай завтра ко мне – у меня отличный красный брют. Целый ящик, представляешь себе? Поболтаем о своем, о девичьем.
– Почему вы так не хотите, чтобы мы развелись? – спросила я, отдавая проводнице паспорт.
– Девочка моя, ты единственный приличный человек среди череды Алешиных жен. Знаешь, что самое прекрасное после развода? Это сплетничать о его новых пассиях. Я настоящий чемпион в этом деле, когда-нибудь и ты прочувствуешь этот вид спорта. Но куда спешить? Тебе досталось, а кому из нас нет?
– Вы-то ушли к режиссеру, – напомнила злоехидно.
– И, между прочим, иногда жалела об этом.
– Забирайте обратно, – великодушно разрешила я, проходя в свое купе.
– Ох, детка, две звезды в одной семье – это путь в никуда. Кто-то должен оставаться в тени.
– А если я не хочу оставаться в тени? А если я тоже, блин, личность?
Она засмеялась – тепло и весело.
– Красный брют, – сказала ласково. – Вот что тебе надо в эту февральскую хмарь.
Мой город встретил меня метелью.
Нулевой видимостью. Порывами ветра.
Я спустилась от перрона к стоянке такси, спрашивая себя, куда обозначить точку назначения – в хрущевку Алеши? В мою деревню?
И расхохоталась, увидев на парковке огромный джип Антона и самого Антона, терпеливо ожидающего меня.
Глава 20
– И что, позволь узнать, ты тут делаешь?
– Таксую, – с самым независимым видом ответил Антон.
Хмыкнув, я вручила ему сумку.
Москва наполнила мои опустевшие закрома, компенсировала растраченную энергию.
Наверное, я и прежде была латентной кокеткой, но этот навык разблокировался только после знакомства с Антоном. Он вызывал во мне неудержимое желание подергать его за косичку, ну или за что там мальчиков дергают. Слишком двусмысленно прозвучало? Ну простите, я в ту
