Папа есть, нужна Любовь (СИ) - Любимая Татьяна
Легкомысленно? После недолгого знакомства, еще будучи замужем, сразу в другую семью?
А ты хочешь вернуться в квартиру к Борису и свекрови? Или, может быть, к отцу и его мегере?
Нет!
Хочу к тем, кто дорог сердцу, с кем мне хорошо и кому я нужна. А там… будь что будет. Нам с малышом нужна любовь и забота. Сильная самостоятельная женщина — пока это не я.
— Что случилось? — вглядывается в мое лицо Виктория. — Светишься вся.
— Тимур сделал мне предложение! — делюсь новостью.
Едва дождалась ее, чтобы рассказать, как прошла встреча в парке с Вершиниными.
— Да ладно! — подпрыгивает она на пятой точке, по привычке устроившись у меня на кровати по — турецки. — Замуж позвал?
— Пока только пожить у него. Мне все равно после выписки идти некуда, а мне он симпатичен. И Таечку я люблю.
— О-о-о! Я же говорила, между вами искры. Он от тебя без ума, ты от него тоже.
Это так очевидно?
— А ещё он сказал, что он — отец моего ребенка.
— Вот так сразу? Или… он действительно… отец?
— Мне бы очень хотелось, чтобы это был он…
В палату входит Мария. Я просила передать, чтобы она зашла ко мне.
— Вам что — то нужно, Любовь Андреевна? — дежурно и немного нервно улыбается.
— С букетом гербер мне передали записку. Где она? — устремляю на нее строгий прямой взгляд.
— Не было, — поспешно отвечает, а глазки бегают.
— Мария!
Даже Вика заметила, что медсестра врет.
— Она выпала из букета в коридоре, я позже нашла, но отдавать показалось неудобным… Извините…
— Где она? Отдайте мне сейчас.
Я знаю, что там написано, но дело принципа. Мое должно быть со мной.
Пунцовая Мария молча выходит. Ее долго нет, наконец, приходит. Бормоча извинения и пряча глаза, кладет на тумбочку маленькую цветную открытку. Сбегает.
— Капец, — резюмирует Вика ей вслед. — Если такое с вип-клиентом творит, представляю, как относится к обычным пациентам, — изображает фейспалм.
Читаю открытку. Ровным почерком выведено «Скорейшего выздоровления, Любовь! С нетерпением жду встречи. Тася тоже скучает! Тимур В.».
И номер телефона.
А-а-а, как мило!
Выписывайте меня скорее!
Таская Кузю на руках, медленно обхожу квартиру. Сначала гостиную.
— Просторно, — встречаюсь взглядом с Тимуром. Он, скрестив руки на груди, наблюдает за мной и, по-моему, переживает, понравится мне у них или нет.
А мне все нравится.
Особенно этот красивый сдержанный мужчина. Приятно, что он дает время привыкнуть к нему, а не набрасывается с порога как хищник на добычу.
Мы с ним как два подростка, что признались, что нравимся друг другу, а как себя вести теперь — не знаем. Между нами негласная дистанция.
— Бардак он устроил, — внаглую сдает собаченыша, оправдываясь за разбросанные игрушки. Где Тасины, где Кузины — не разобрать. — Мы с дочкой честно наводили порядок. Все было идеально.
— Верю.
Морда у Кузи хулиганистая. Такому псу устроить погром — плевое дело. С первой минуты я его не узнала. Думала, Тимур подменил Тасе щенка, а того вернули обратно на улицу. Кузя хорошенький, чистенький, смелый. Немного подрос, стал шире.
Тася в садике. Вечером пойдем за ней вместе, устроим сюрприз.
Выхожу на балкон. Он застеклен. В углу одно плетёное кресло и маленький столик. Так и представила, как Тимур тут сидит вечерами с чашкой ароматного чая.
Вид из окна на двор.
— Хочешь чего — нибудь? Сок, секс, кофе, чай? Есть малиновое варенье свежего урожая.
Резко оборачиваюсь. Он что только что сказал? Секс?
Стоит с невозмутимым видом.
Наверное, мне показалось. Я в последнее время слишком озабоченная, вот и слышится то, что не говорилось.
Прислушиваюсь к себе.
— Чай. С малиновым вареньем, — сглатываю слюну. Хочу.
И секс тоже. Но в этом я ни за что не признаюсь.
— Момент.
Уходит на кухню. Слышу шум воды и бряканье посуды.
Мои щеки пылают. Люба, ты озабоченная! Срочно нужно освежиться.
Опускаю щенка на пол, иду в ванную помыть руки. Кузя искусал и облизал все пальцы. Узнал меня, обрадовался, разыгрался.
Ванная в нежно — голубых тонах, пахнет свежестью.
Мою руки, охлаждаю щеки прохладной водой, разглядываю обстановку.
На угловой полке — мужские гели, туалетные воды, детская косметика и игрушки.
Ощущаю острую потребность все перенюхать. Вытерев лицо и руки о голубое махровое полотенце, один за другим открываю флаконы, подношу к носу, вдыхаю. Все вкусные. Мои рецепторы в восторге.
Еще один стеклянный бутылек. Туалетная вода с неразборчивой витиеватой надписью.
Пшикаю в крышечку, вдыхаю и…
Господи, Господи, Господи! Это точно тот самый запах!
— Тимур!
Вылетаю из ванной и сразу же падаю ему в объятия.
— Я уже начал волноваться не случилось ли там с тобой что, — встревоженно вглядывается в мое лицо.
Убеждается, что я в порядке, нагло прижимает спиной к стене. Глаза потемневшие, голос низкий. И руки — у меня на талии и медленно ползут вниз, собирая ткань пальцами. Теперь он точь-в-точь как тот мужчина в лифте — навис надо мной с самыми серьезными намерениями, тискает, целует шею.
— Это, — задыхаясь от волнения и стараясь сохранить самообладание, трясу перед его носом бутыльком. — Твое?
Прекращая целовать, бросает короткий взгляд на парфюм.
— Мгм, — утвердительно.
— ТЫ! Это был ТЫ там, в лифте!
— Ты только что это поняла? — улыбается хитрец.
— Тиму-ур, — тяну пораженно.
От внезапного открытия из глаз мгновенно хлынули слезы. А губы смеются.
Как так?
Ведь я подозревала, догадывалась, чувствовала!
— Ты почему не сказал мне сразу? — захлебываясь эмоциями, бью кулаком ему в твердую грудь.
— Я говорил.
— Вершинин, ты как — то неправильно говорил! — всхлипываю.
Глава 46
— Вершинин, ты как — то неправильно говорил! — всхлипываю.
— Да? А так?
Отобрав у меня флакон с туалетной водой, не глядя ставит его куда — то позади себя и нахально врезается в мой рот языком. Уже от одного этого напора внизу живота вспыхивают фейерверки. Тело отзывается желанием мгновенно.
«Это он! Он! Он!» — пульсирует счастливое в голове.
Целуемся как одержимые.
В отличие от прошлого, первого раза, не разрывая поцелуй, торопливо раздеваем друг друга. Одежда летит в сторону.
С каждой оголенной частью тела жар между нами распаляется сильнее, глаза горят, запах пьянит, пальцы до одури хотят все изучить, исследовать.
Мои руки скользят по его напряженному телу, изучая твердые рельефные выпуклости и впадины. Господи, как пахнет его кожа! С ума можно сойти. Съела бы.
Подставляю шею под жесткие губы Тимура. Он с рычанием кусает кожу шеи, плеч, спускается к груди. Мнет пальцами полушария, теребит вершинки, прикусывает зубами.
— Ай… м-м-м… — выгибаюсь от сплошного удовольствия навстречу ему.
— Сладкая моя девочка, отзывчивая, взрывная, — шепчет между поцелуями и укусами.
Продолжает мучительную пытку по исследованию моих эрогенных зон.
— Еще… — умоляю, полностью растворяясь в сумасшедших ощущениях. Тело сходит с ума, просит разрядки. — Еще, Тимур, пожалуйста!..
Внезапно Вершинин тормозит. Капризно хнычу ему в губы, извиваясь телом, выпрашивая продолжения.
Мучитель!
Мы тяжело дышим друг другу в губы. В моих глазах вопрос. Не понимаю причину паузы.
— Мы не навредим малышу? — спрашивает хрипло.
Несмотря на то, что Тимур тоже держится из последних сил, я знаю, что скажи я ему «нельзя», он тут же остановится.
— Нет. Врач разрешила.
Этого достаточно.
Подхватив под коленку, Тимур закидывает мою ногу себе на бедро. И в одно мгновение заполняет меня собой. Делает то, что мне сейчас жизненно необходимо. О чем мечтала все эти долгие недели, вспоминая наше безумие в лифте. Повторяет точь — в — точь свои действия, подтверждая, что это был он — мой незнакомец.
