Измена. Ты меня никогда не любил (СИ) - Черничная Даша
В итоге по истечении нескольких процедур лицо Аделии приобретает практически первоначальный вид. Шрам все же сохранился, но виден он лишь при неудачном освещении или если Деля краснеет, а так как краснеет она только со мной наедине, то и рубец останется никем не замеченным.
Мы расположились в саду. Настя ползает по пледу, Байкал носится рядом, а мы с Аделией развалились прямо на подогретом солнцем газоне.
— Я хочу завтра проехаться с девочками и посмотреть свадебные платья, — Деля закусывает губу, пряча улыбку.
Поднимаю взгляд на нее:
— Серьезно?
— Угу.
— И что, действительно поедешь? — выгибаю бровь.
Просто новость о том, что Аделия делает что-то касающееся нашей свадьбы, удивляет. В какой-то момент мне показалось, что ей вообще плевать на нее и она хочет тупо слить меня.
— Почему нет? Я не беременна, шрам убрали. По-моему, сейчас самое время, — улыбается мне и дерзко играет бровями.
Я даже теряюсь в этот момент, потому что наше бракосочетание давно стало казаться мне чем-то нереальным. Деля, будто чувствуя меня, придвигается ближе и спрашивает тихо:
— Какой ты видишь нашу свадьбу?
— Если честно, я думал, мы просто распишемся, и все. У нас уже была шикарная свадьба, на которой было сколько… триста? Пятьсот гостей? Каждый так и норовил подойти и поздравить, а я понять не мог — кто это вообще и с чьей стороны? Такая бездушная элитная тусовка, которая собралась пировать на костях. Ты была поникшая, а я прикладывался к бухлу, потому что понимал: вяжу себя по рукам и ногам. А помнишь свое шикарное платье, в котором ты еле-еле двигалась? Будто африканская женщина, которая тянет на себе тяжелый, практически неподъемный груз.
— Это платье выбрал мой отец, — невесело улыбается она. — Наверное, чтобы я мучилась напоследок.
— Я думаю, он просто выбрал самое дорогое, и все, — говорю искренне то, что думаю. — А самое дорогое какое? Которое расшито камнями. Где оно, кстати?
Я впервые задаюсь этим вопросом, потому что после бракосочетания платье было, но потом будто бы исчезло.
Аделия закусывает щеку изнутри:
— Ты сильно будешь ругаться, если я скажу, что сожгла его?
— Что? — ахаю я. — Сожгла?!
Падаю на спину и ржу как идиот. Вот это да! Я-то думал, она хранит его в какой-нибудь ячейке под надежной защитой. Там же камней на несколько лямов было!
— Через пару дней после свадьбы, — начинает рассказ Деля, — когда я разбирала свои вещи, то поняла, что если оставлю это платье, то оно займет половину твоей гардеробной и моим вещам попросту не останется места. Именно поэтому я позвонила Соне, и мы поехали за город. Я точно не помню, что там было за место. Какое-то убранное поле, на котором оставили облезлое чучело.
Я ржу еще сильнее, предвидя, чем закончится этот рассказ.
— Мы с Соней вдвоем натягивали это платье на палку с чучелом, — Аделия рассказывает эту историю с блаженной улыбкой на лице. — А горело оно так, будто мы его облили бензином. Хотя почему как, — смеется. — В самом деле облили.
— Дель, как тебя папаня не прибил? Там камней на целое состояние нашито.
— Мне тогда было вообще плевать на все. Не жалко ни платье, ни драгоценности. Только себя, — отвечает с грустной улыбкой на лице.
— Вот именно поэтому я не хотел никаких празднований. Кто нужно уже были на первой свадьбе, а вторая — это только наше дело. А ты как считаешь?
Настя начинает клевать носом, и я поднимаю ее на руки, перекладываю в коляску и катаю туда-сюда неспешно. Аделия ложится на спину и мечтательно смотрит в небо:
— Я бы хотела отметить нашу свадьбу, но только в кругу семьи. Твоей и моей.
— Уверена, что твой батя выдержит и не натянет на тебя скафандр? — усмехаюсь.
Аделия улыбается и отвечает:
— Он очень изменился в последнее время. Не знаю, что на него повлияло: то, что он узнал, что все-таки я его настоящая дочь, или то, что мама объявила о своем уходе и подала на развод.
— Отец любит твою мать? — задаюсь вопросом я.
Раньше я вообще не видел от этого мужика ни одного проявления теплых чувств. Если что-то и было — например, как он вел свою дочь к алтарю, то было показным, явно срежиссированным кем-то. Неискренние улыбки, ледяной взгляд, который обжигает своим равнодушием.
— Раньше мне казалось, что отец вообще никого не любит. Только деньги и власть. Понимаешь, он всегда был отстраненным, а мама наоборот, уделяла слишком нам много внимания, будто пытаясь компенсировать. А потом у отца появилась любовница, — смотрит тяжело на меня. — Женщины всегда знают, когда мужчина изменяет. Запомни это, Ромочка.
Поднимаю руки. Ар-р! Моя кошечка дикая. Ей только дай в руки садовые ножницы — на раз-два оставит без достоинства. А мне сына хочется. И еще дочку. А дальше посмотрим.
— Твоя мать простила его?
— Никто особо не просил прощения, — опускает взгляд и ведет плечом. — Любовница просто исчезла из его жизни, и все. Мать закрыла глаза. Отец сделал вид, будто ничего не было. И посреди всего этого я. Майка тогда была еще маленькой и не понимала ничего, а я… Я не понимала, что мне делать, ведь я видела своего отца с другой женщиной — они вместе сидели в ресторане и ворковали. В общем, сейчас все кардинально изменилось. Едва мать заикнулась о разводе, отец тут же подключил все свое обаяние, чтобы вернуть ее. Я знаю, что он брал ее бастионы долго и упорно.
— Что ж. Уж поверь, я, как никто, знаю, насколько тяжело терять то, что, казалось бы, всегда было твоим, — киваю.
— Да. В общем я хочу собрать две семьи. Но не тут, — улыбается игриво. — Как ты смотришь на то, чтобы расписаться на море? Пальмы, мягкий и теплый песочек, и самые родные и близкие.
— Я думаю, что мы переплюнем свою первую свадьбу и сделаем эту незабываемой, — улыбаюсь искренне.
Аделия
Платье мне мало.
Круто, что я заметила это только сейчас, за день до свадьбы. Говорят, вторая беременность по-иному ощущается в сравнении с первой. Я в этом убедилась на все сто процентов.
Я все воспринимаю по-другому, более спокойнее. Плюс меня совсем не мучил токсикоз. Практически два месяца я провела в неведении, думая, что отсутствие месячных — просто реакция организма на отказ от гормональных контрацептивов. Все оказалось гораздо прозаичнее.
Роме я не стала говорить, хотела сделать сюрприз. Он в последнее время и так весь дерганый, много нервничает и кидает на меня косые взгляды. Я задавала вопросы, спрашивала, что случилось, но он молчит как партизан, отвечая мне обыденным: «Все в порядке».
Когда я узнала, что беременна, до нашей свадьбы оставался всего месяц. Первая моя мысль была — ну нет, я не буду выходить замуж беременной. А потом поняла, что, если снова откажусь, Рома взбесится. Потому что он и так, бедолага, держится из последних сил.
Я вижу, как ему порой хочется поспорить на эту тему, но каждый раз он сдается и скрипя зубами уходит в другую комнату.
Больше года я избегала этой темы. Мне кажется, все гораздо проще: мне просто страшно, что со штампом в паспорте вернется все то, от чего мы ушли. Рутина, обыденность.
А потом шок: новая беременность. Для меня она стала неожиданностью, ведь я, начитавшись статей в интернете, решила, что после отказа от таблеток беременность приходит далеко не сразу и организму нужно время переключиться.
Видимо, моему организму не нужно, или просто Волков жутко плодовитый. Или это потому что мы каждый день не может оторваться друг от друга и делаем детей и днем и ночью?
И вот теперь я примеряю свадебное платье и смотрю на свое отражение. Я полагала, что платье будет сексуально облегать фигуру, подчеркивая талию и бедра. В итоге же оно тупо перетягивает живот, делая его слишком заметным, плюс верх едва сходится на спине, молния трещит по швам.
Беру телефон и кидаю клич о помощи в групповой чат с девочками. Они уже прилетели в Грецию, а мне очень нужна их поддержка.
— Ром, я съезжу с девочками кое-куда! — кричу ему со второго этажа виллы, на которой мы остановились.
